Не в деньгах счастье

*** Когда-то давно, когда Вону было всего три года, он почувствовал, какого это остаться никому не нужным. Никем не любимым. Мать его умерла, когда ей было всего тридцать пять. Последняя стадия рака сердца. Ничем нельзя было помочь бедной женщине, никакие операции и дорогостоящие лекарства не помогли бы. Вону приходилось оставаться с няньками уже с полутора года. Мама его часто лежала в больнице, оторванная от ребенка. Тогда ребенок плакал ночами, его нельзя было успокоить ни колыбельными, ни бутылочкой. Сердце ребенка, равно как и сердце матери, рвалось на части. Подсознательно он понимал, что скоро останется один, никому не нужным… На ум приходили всякие разные мысли. Ким Вон сидел за письменным столом своего кабинета, обхватив голову руками. Его карие глаза устремились куда-то вперед, в одну точку. В таком положении он мог бы сидеть часами, позабыв про время, про дела. Только вот не давали ему то Ким Тан, то секретарь Юн. На телефоне уже десять пропущенных от брата. А время все летит. Вон перевел взгляд на фотографию, которая стояла в деревянной рамке на столе. На ней была его мать, милая женщина с худым бледным лицом, но такими яркими карими глазами. На ней было надето голубое платье с пышной юбкой и пояском на талии, который еще больше подчеркивал ее болезненную худобу. На руках она держала маленького мальчика, которому исполнилось буквально год. Улыбчивый малыш, так похожий чертами на свою мать, глядел с фотографии своими темными глазками. –Мама…– нежно прошептал Вон, держа в руках фотографию. По щеке прокатилась слеза и упала прямо на снимок. Вон стер ее, а потом резко бросил фотографию на стол и, закрыв руками лицо, зарыдал. –Мама, как ты могла!... Как ты могла меня бросить? Боже, зачем забрал ее? Зачем ты забираешь у меня все самое дорогое?... Так пролетели минуты, а затем и час. В эти моменты Вон не чувствовал ничего, кроме душевной боли и пустоты в сердце. На ум пришел тот разговор с Рейчел на кладбище его матери. «Кто она?» – спросила тогда Ю Ра Э. «Мама». «Ты первая, кого я привел. Я рад, что не пришлось разговаривать с самим собой. Считай, что заглянула в чужой дневник». И действительно, она первая, кого он туда привел. Даже брат не был там. Никогда. И отец почти не вспоминает о матери. Да и не до этого ему сейчас. Видимо, те же чувства, что испытывал сейчас Вон, когда-то испытывал на себе и его отец. Только пройдет время, и все забудется. Может быть… Когда Ким Вон убрал руки от лица, то в кабинете уже было темно. На часах 7:30 вечера. –Надо ехать,– сказал он самому себе, и, резко вскочив с кресла и схватив пальто, выбежал из кабинета. *** –Вон, где ты был?– чуть ли не с порога пристал Тан к брату.– Почему трубку не берешь? Ким Вон остановился, тупо глядя на брата. –Отойди,– холодно произнес он. –Вон,– из кабинета вышел отец,– что с Ли Ра О? Мне позвонил ее отец… Тут он замолчал и поглядел на сына, который застыл, как статуя. Минуту в комнате стояла тишина. Вон пытался прийти в себя, чтобы не сорваться. –Раз ты все знаешь, зачем спрашивать? Зачем еще раз причинять мне боль?– крикнул на одном дыхании старший наследник.– Она погибла, разбилась, ее больше нет! Что еще? Он кинулся вверх по лестнице и закрылся в своей комнате. Вон сел на кровать. Глубоко вдохнул и выдохнул. –Когда-то и ты был счастлив, папа,– тихо произнес он, откидываясь на кровать. Последняя слеза прокатилась по его щеке, и он забылся сном после утомительного дня.