Внезапные открытия

Шепард прекрасно помнила свои долги. И знала, что такое благодарность. Гаррус же, по её мнению, как никто другой заслужил – хотя и это не самое верное слово, - право называться другом. И то, это ещё мягко сказано. Или слабо. Потому что в отличие от Тали, Лиары – и уж тем более Кайдена, - турианец точно никогда в ней не сомневался. Стоило ей появиться перед ним ещё тогда, на Омеге, чуть ли ни самым волшебным и таинственным образом, и Гаррус даже не стал сомневаться или задавать вопросов: Шепард – это Шепард. Она с «Цербером»? Что ж, пусть будет так. А я пойду следом. Тебе же нужен кто-то, кто прыгнет следом в пекло. И вот теперь пришла очередь Джейн помогать ему. Пускай это было и самой малостью по сравнению с тем, что он сделал для неё. Пускай и не знал об этом. Пускай эта помощь была молчаливой и не такой явной: в ней не было красивых слов о звании Спектра, обещаний помощи и возможных будущих благ и связей… ей было достаточно просто видеть его спину в главной батарее, слушать его голос во время брифинга, сидеть неподалеку в столовой, когда остальные члены экипажа расходились по своим делам. Это были мелочи. Но именно они дарили спокойствие. Молчаливая уверенность Гарруса в том, что она все делает правильно. Потому что она – Джейн Шепард, а не какой-то там крутой спектр или капитан мощного корабля. Спектры тоже могут оказаться теми ещё гадами – прости Сарен, но характер у тебя и в лучше годы был не айс. Единственное, что беспокоило, та одержимость, с которой её друг хотел убить Сидониса. Потому что это было… как-то неправильно. С одной стороны Джейн понимала, почему Гаррус так жаждет мести – и какая-то её часть это даже одобряла, - потому что их команда, победившая Сарена, прорвалась именно потому, что верила друг в друга. Знала, что товарищи – не подведут. Даже Эшли, оставленная на Вермайре… даже она знала, что погибает не просто так. Не по прихоти. Не потому, что её капитан так решила – хотя и поэтому тоже. А потому что их загнали в угол: либо тот, либо другой. Третьего не дано. Если бы Джейн нашла способ спасти их обоих, она бы непременно сделала бы все, чтобы Эшли вновь была с ними. Поэтому предательство Сидониса – возмутительно. Непростительно. Когда люди решают вместе влезть в пекло, то никакой не может идти речи об отступлении в середине пути. Никто не может идти на попятный. Но Сидонис – пошел. И отряд Гарруса – погиб, а он сам… Джейн знала, что её друг не виноват. Нисколько. Это не его вина. Но попробуй вбить это в одну турианскую голову, если он считает по-другому! С другой стороны, какая-то часть Шепард не могла позволить Гаррусу нажать на курок. Это… не его. Во время боя – сколько угодно раз. Когда от одного выстрела может зависеть жизнь всего отряда. Но не ради мести. Джейн не могла понять, почему… это никак не походило на миссию Заида. Там было все просто – наемник перегибал палку. Он был готов забыть обо всем ради своей мести. Пожертвовать десятками невинных жизней, лишь бы достать Видо. Это было просто. Но Гаррус… здесь было что-то другое. И капитан пообещала, что сначала разберется в этом деле… … и, как оказалось, не зря. С её другом что-то происходило. И это что-то пугало – слишком напоминало Массани. Конечно, Гаррус и в бытность офицером СБЦ проявлял… некоторый фанатизм –поэтому с готовностью стрелял в наемника, несмотря на заложницу в лице доктора Мишель, - но в этом не было той злой целеустремленности, когда готов зубами железо рвать, но добраться до врага. «Что, черт побери, с ним творится?!» - Джейн держала руку турианца, которая секунду назад чуть не выстрелила в Харкина. Он, конечно, не ангел во плоти… да и просто – мерзкий тип… но в голове у женщины крутилось одно: «Это неправильно!». Что бы ни значила для турианца смерть Сидониса, было в ней что-то… гораздо более опасное и сложное, нежели в мести Заида. Месть наемника была делом решенным. И она иссушила мужчину до состояния просто оружия, готового стрелять в противника в любой удобный для себя момент. Даже если это грозит смертью для других. Месть Гарруса, напротив, состояла из плоти и крови, в ней ещё были жилы и нервы, и больше всего на свете она походила… на ребенка. Эмбрион. Плод. Ещё не рожденный. Только-только формирующийся. Откуда в голове возникли такие ассоциации? Увы, Шепард этого не знала. И сейчас, направляясь на встречу Сидонису, она шла… и думала, можно ли хоть как-то предотвратить кровопролитие. Хоть самый малый шанс. Навстречу ей вышел турианец… вернее, то, что было когда-то им. Будучи солдатом, женщина многое повидала, а детство среди военных – тоже дало богатый опыт на самые разные виды и типы живых существ. Но такого она, пожалуй, ещё не видела: кого-то более изможденного и измученного ещё нужно было найти. Неизвестно, был ли Сидонис с самого начала довольно худым или нет, но сейчас он казался выжатой коркой какого-то фрукта – весь сморщенный и пустой… и Джейн уже тогда догадалась, что в этом деле все гораздо запутаннее, нежели у Заида и Видо. Поэтому её затылок оказался между головой Сидониса и прицелом Гарруса. Боялась ли она? Разумеется! Она не сумасшедшая! Помнила, на что был готов пойти Заид, - вот уж кого бы её голова ни за что не остановила. И все-таки… верила. По-глупому. Наивно. Удивительно, что она могла быть убедительной, зная, что голову ей может продырявить выстрел из снайперки. Ведь людям свойственно меняться, а они с Гаррусом не виделись целых два года. За это время все могло случиться. Недаром же его прозвали Архангелом. Будь на месте Гарруса Кайден – Джейн вряд ли бы стала так рисковать. Впрочем, кто знает? Может, просто все кончилось бы двумя продырявленными черепами. Это она вряд ли узнает. Но сейчас она могла слышать ругательства Вакариана из своего динамика, его требования отойти с линии огня… но не выстрел. Сидонис же тоже говорил – его отповедь была короткой… и печальной. Запутавшийся человек – это страшнее обезьяны с гранатой. Обезьяна хотя бы не понимает, что творит. Человек же… и понимает, и делает. А потом – жалеет. Но ничего не может исправить. Только бежать прочь, не понимая, что от себя – не убежишь. В себя Джейн приходит только тогда, когда слышит уставший и обессиленный голос Гарруса: «Пускай уходит…пускай…» - только тогда до неё доходит. Он так и не выстрелил. Гаррус – не Заид Масани. А заодно, и до неё дошло, почему не позволила выстрелить в Сидониса. Нажать на курок легко – это путь наименьшего сопротивления. Ему следовать проще всего… … а ведь она могла просто пустить пулю в Сарена. Тогда, в Цитадели. Воспользоваться тем, что он отвлекся на разговор. Это было… просто. Легко. Ей хватило бы сноровки. Но до последнего пыталась отговорить его: да, было поздно что-то изменить. Контроль Властелина был уже слишком силен… но Сарен не сдался. Он, черт возьми, не захотел становиться по своей воле рабом. Он предпочел смерть. И тогда он перестал быть ублюдком, который предал всю галактику в угоду каким-то призрачным надеждам и планам. Он стал турианцем, угодившим в такой жуткий переплет, из которого и кто-то другой, куда более смышленый, вряд ли бы выбрался. Это не отменило того, что он натворил. Не сделало приговор мягче. Но он перестал быть Абсолютным Злом. Нет, Сарен не был аморальным негодяем, которого нужно было придушить ещё в колыбели. Запутавшийся и испуганный человек – в самом широком смысле слова, - который метался в поисках выхода. … Сидонис был ничуть не хуже и не лучше своего собрата. И Гаррус должен это понять. И не марать руки кровью. Особенно такой. Шепард не приставляла дуло пистолета к голове Сарена. Но ей казалось, что и её вина в этой смерти есть. Если бы она на Вермайре говорила убедительнее. Если бы она знала, как ему помочь… … возможно, был шанс и спасти его. Но этого она уже никогда не узнает. Единственное, что Джейн может сделать теперь, - отвести карающую руку своего друга в сторону. Снова. Чтобы он не оступился.