Наказан

В пятницу вечером я лег пораньше в предвкушении следующего дня. Подарки я купил заранее. По дороге к ним заехал в магазинчик свежей выпечки и закупил много вкусностей.  К половине десятого я уже торчал у заветной двери, нажимая на звонок. Лишь с третьего раза она открылась. Хозяйка окинула меня недовольным взглядом, было видно, что я выдернул ее из душа. Меня окутал карамельный запах, смешанный с уютом и теплом. Я как будто вернулся в наше с ней общее и такое прекрасное прошлое.  — Давно ты стал последователем Винни-Пуха? У нас выходной, и мы спим вообще-то. На голове тюрбан из полотенца, длинный махровый халат, и юное, почти как тогда, лицо без косметики. — Привет. Не мог уже дома усидеть. — Я заискивающе улыбался, боясь, что она в гневе выгонит меня взашей. В последнее время я постоянно ощущаю себя идиотом.  — Проходи на кухню, я сейчас, — бросила она из дверей другой комнаты. Я осмотрелся. Квартира показалось мне странной. Небольшая, двухкомнатная. Маленький коридор с обшарпанным линолеумом и старыми обоями, но дорогие и красивые межкомнатные двери. В приоткрытой двери ванны я увидел красивый и современный кафель. Кухня же была старой и серой, как и прихожая. На старенькой плите стоял новый чайник.  Шлепая босыми ногами в кухню вошла она. Ее привычка не носить домашней обуви, или хотя бы носков, этот факт из прошлого, о котором я забыл. В домашней одежде, с собранными наверх полусухими волосами, из которых торчал остро наточенный карандаш. Я вынул из пакета все съедобное. — Сейчас я позову его и представлю тебя. Я надеюсь, ты хорошо подумал, и осознаешь степень ответственности, которую будешь нести после этого.  — Да. — Сынок, ты уже умылся? Из глубины комнаты послышалось тихое «да»  — Идем завтракать.  Через минуту в кухню вошел малыш. На миг мое сердце остановилось. В домашних штанишках в полоску, со смешным жирафом на футболке. Подмышкой он держал мягкого динозавра. Игрушка была большой, и нести ему его было явно неудобно. Он забрался на табурет, усадив рядом «приятеля». Все это время мы молча наблюдали за ним. Я, затаив дыхание, разглядывал мальчишку: голубые глаза, волосы светлые - это мое, черты лица же тонкие, как у нее. Щемящие чувство невероятной нежности и любви заполнило все мое существо. Мой сын. Наверное, как и любой другой родитель, я подумал что он - это совершенство, лучшее, что есть у меня теперь.  — Сегодня ты пригласил на завтрак Рекса? — Она нежно улыбалась, глядя на сына.  — Да, ночью он охранял меня. Сначала мы защищали наш замок, а потом построили шалаш и спали.  — Как видишь, мы сегодня не одни. Я хочу познакомить вас. Ты не против? — Я узнал его. Это тот дяденька, который у садика был, а потом следил за нами из машины, а ты мне не поверила.  — Я поверила. Я всегда тебе верю. Просто я была на него немного обижена, — cнова нежная улыбка коснулась ее лица. — Так ты не против? — Нет. А кто он? — Радмир, это твой папа. Его зовут Владимир.  Мальчишка вскинул на меня удивленные глаза, на секунду замер, а потом встал и потянулся ко мне.  — Ты приехал! Так ты уже давно приехал. А почему так долго не приходил к нам? Наконец-то, я так ждал тебя! — Маленькие ручки обвили мою шею, к груди прижалось мягкое детское тельце. Я крепко обнял его, встав со стула. В горле моментально образовался ком. — Приехал! - Выдохнул я. Под моими ладонями я чувствовал, как где-то внутри него волнительно быстро бьется маленькое сердечко. Сказать что-то еще в ответ на самое важное в моей жизни признание я не смог. Выглядывая из-за маленького плеча, я поймал ее взгляд. Внутри меня все дрожало. Она улыбалась, а меня заполнило огромное чувство благодарности к ней. Ну почему? Как? В этом хрупком женском теле мудрости оказалось гораздо больше, чем в стокилограммовом мне. Как смог я не поверить ей? Как смел я оскорблять ее? Не только тогда, но и по прошествии этих лет. После всего, что я натворил, наговорил, она дарит мне эти потрясающие эмоции — чувствовать себя любимым отцом.  — Идем. Идем скорее ко мне в комнату, я так много хочу показать тебе. — Малыш заелозил у меня на руках, освобождаясь от объятий и спускаясь вниз. — Вы не покушали. — Ну мам. Мы недолго, — меня за палец утянули в комнату. Комната была небольшой и светлой. Наверное, в своих мечтах, именно так я и представлял комнату своего сына. Все было продумано до мелочей, сделано и подобрано со вкусом. Удобная, современная мебель, небольшой бардак из игрушек, большое и светлое окно. На полу небольшой ковер белого цвета с длинным пушистом ворсом. У стены шкаф для вещей, кровать в форме машины. Он усадил меня на кровать, а сам кружил вокруг, что-то показывая, рассказывая. А я жадно вглядывался, вслушивался боясь что-нибудь упустить. Она принесла нам завтрак в комнату, сказав о том, что сегодня делает для нас исключение из правил. А у меня в душе расцвели незабудки. Меня не выгонят и даже еще раз пустят в этот маленький рай. К обеду малыш утомился, речь стала медленнее, он так мило тер глаза кулачком.  — Ложись и поспи немного, ты устал. Он посмотрел на меня очень внимательно и долго. — Я усну и ты уйдешь? Нет, это был не капризный тон маленького ребенка, а конкретный вопрос, который обязывал меня к взвешенному и продуманному ответу. А мне так стало тепло на душе. Он тоже во мне нуждался. — Нет, я не уйду. Теперь я всегда буду рядом. Не знаю, как отнесется к этому твоя мама, с ней мы это не обсуждали, но надеюсь, она будет не против.  Уснули мы вместе в обнимку. Во сне малыш копошился, пока не занял основную площадь в центре кровати. Я же проснулся в какой-то немыслимой позе от того, что все тело затекло. * * * В квартире было тихо. Дверь в соседнюю комнату была заперта. Я побродил по коридору, осмотрел ванную, посидел на кухне. Пришел к выводу, что либо ремонт надо доделать срочно, либо они переезжают ко мне. И с самым важным и серьезным лицом направился к закрытой двери. Постучав, я сразу открыл дверь, не дав хозяйке возможности подумать, пускать ли такого наглого меня. Картина, представшая моими глазам достойна описания. Она в очках склонилась над рабочим столом. Вокруг было еще хуже, чем в коридоре. Старые, странного цвета обои, облезлый диван с деревянными подлокотниками, наверное, ровесник моей бабушки, и такие же занавески. Новыми жителями комнаты можно было назвать вешалку для одежды и рабочий стол. Она вскинула голову, возмущенно свела брови. За очками глаза выглядели усталыми. А плечи сутулыми.  — Что ты себе позволяешь? — Кажется, моя собеседница начинает сердиться. — Прости, что нарушил твое одиночество, — ни капли сожаления в моем голосе не было, — но нам надо поговорить.  — Во-первых, я занята, во-вторых, мы уже поговорили, мне нечего добавить. Выход там же, где вход.  — Так, стоп. — Я примирительно поднял руки вверх. — Кажется, я не с того начал, идем выпьем чаю, я сам приготовлю? Позволишь? Выстрелив в меня глазами, она вышла из-за стола, прошлепала мимо. «Надо прикупить ей тапочки, меня даже этот звук возбуждает», — мысленно простонал я и отправился следом. По дороге она заглянула в детскую и потом уже на кухню, уселась за стол и так же, как малыш, потерла кулачком глаз.  Чайник уже был на плите, а я напротив нее за столом. — Знаешь, я тут подумал, — я поднял на нее глаза, — у вас очень уютно, но необходимо кое-что доделать, — брякнув эту фразу, я как-то не задумался над ее реакцией. А она была неожиданной. Взяв меня за грудки, она притянула мое не маленькое тело к себе и тихим зловещим голосом начала свой монолог. — Ты и правда считаешь, что можешь позволить себе критиковать нашу квартиру?Слушай меня внимательно, ибо если я и буду повторять, то только уже в суде. ТЫ никакого отношения к нам не имеешь, я позволила тебе с ним общаться, но не более того. Никаких прав или обязанностей у тебя нет. Ты никто! Максимум, что ты можешь покупать для него — это сладости или игрушки. И то недорогие, ровно на ту сумму, которую я смогу вернуть тебе, если это будет необходимо. Ремонт я делаю по мере того, как накапливаю нужную сумму. Для этого я не сплю по ночам, беру по шесть проектов в месяц. Помимо этого плачу кредит за эту квартиру. Вот закончу ваш офис и сделаю кухню и коридор. Потом мы мечтаем поехать на море, для этого придется брать по восемь проектов. Но ничего, я справлюсь, мне не привыкать. А потом у нас начнется школа, я уже присмотрела одну, престижная. Как видишь, тебя в этих планах нет. Не было изначально. И ты не можешь появиться, как черт из табакерки, и вносить свои коррективы в нашу жизнь. А критиковать наш дом не надо. Помнится, когда-то ты зарабатывал на съем точно такой же. И не вякал. Ты же не думал, что я позволю тебе участвовать в его жизни больше, чем ты достоин?  Все это время она смотрела мне прямо в глаза, буквально заставляя смотреть в свои. Карамель окутала меня паутинкой. Словно под гипнозом рассматривал мелкий узор в радужке ее зрачка. Я не только слышал ее слова, но и чувствовал все ее эмоции: возмущение, гнев, ревность, обида и тоска, которую она испытывала все это время.  Чайник закипел и известил об этом негромким свистом. Я выдохнул. Черт, кажется, я не дышал все это время. Заваривая чай, я собирался с мыслями, не зная что сказать. Просить прощения надо, но это нисколько не вернет ее веру в меня. Произнеся тысячи слов, моля о прощении, я не перестану быть предателем, который выкинул ее из своей жизни. Она ведь даже и не подозревает, что после того, как это произошло, я и не жил вовсе. Тушил алкоголем тлеющие угли своей любви, пытался заменить жажду к ее телу другими телами. Я уже наказан. Пять лет я не радовался тому, что живу. Это как жить в камере-одиночке, не чувствовать вкуса еды, как умирать изнутри. А теперь у меня есть они, и я снова живу. Радуюсь, грущу, волнуюсь, задыхаюсь от эмоций. Знаю, что страшно виноват, знаю что не имею права, но я все же прошу дать мне малюсенький шанс исправить то, что я сотворил тогда.