Переходный возраст

      Чимин стоял лицом к панораме Пусана за огромным стеклянным окном во всю стену его отельного номера: тёплые огни уличных фонарей цепочкой повторяли изгиб моста Кванан и отражались в море – так, словно из толщи тёмной благодаря ночи водной глади вдруг выросло неиссякающее горящее пламя и охватило столбы опор. В заливе Суёнман царил гладкий, как синий шёлк, штиль, небоскрёбы, будто парк аттракционов, светились и привлекали к себе внимание устрашающей высотой. Правда, незначительной для Чимина – его номер находился почти на одном с ними уровне, позволяя ощутить себя парящей над побережьем Восточного моря птицей.       Возможно, чайкой.       Кстати, о чайках.       В номер Чимина громко постучались – настырно, несколько раз – и Пак, с мокрой головой, только-только неряшливо завязав халат, лениво обернулся. Повременив и потрепав своему шумному гостю нервы, он не спеша, вразвалку подошёл к двери, в конце концов вздыхая: — Кто там?       За дверью послышался активный шорох: — Чимин-и-и-и, — протянули, канюча родным голосом. — Это я-я-я...       Пак усмехнулся и закатил глаза, потянув ручку на себя.       В коридоре стоял Чонгук в тёмной майке и в таких же тёмных штанах, облокотившийся о кромку стены у порога и лыбящийся во все тридцать два зуба, с гордостью демонстрируя хёну бутылку вина.       Чимин молча выжидал, пока макнэ что-нибудь выдаст.       И тот выдал: — Я пришёл создать романтическую атмосферу!       Пак удивлённо вскинул брови и локтем облокотился о стену так же, как и его донсен, только внутри комнаты, а не снаружи: — Кому?       Чонгук запнулся, действительно озадачившись, а затем с насупленным видом ответил: — Кому-кому. Тебе, кому ещё, — возмутился он. — Нам!       Чимин широко улыбнулся одними губами, прищурившись и кивнув в сторону бутылки: — Полупустой бутылкой вина? — изогнул он одну бровь. —  Ты же только бокал выпил, нет? Когда успел остальное вылакать? — О-о-о, ты смотрел мою трансляцию? — заулыбался Чонгук ещё лучезарнее, игнорируя все вопросы и уже нагло вваливаясь в номер, не дожидаясь приглашения хозяина.       Чимин хрюкнул себе под нос и снисходительно впустил его, отходя в сторону, чтобы захлопнуть двери: — Возможно. — И как тебе?       Чонгук поставил бутылку на столик у кресел, когда Пак подошёл к нему ближе, огибая его, сокращая между ними дистанцию, чтобы притянуть Чона к себе за майку одними пальцами: — Мило. Но пей поменьше, когда ты не со мной, — ревниво закончил он в рот макнэ, после коротко чмокнув того в губы.       Чонгук тут же с жадностью потянулся за бóльшим, но Чимин отстранился, лукаво сузив глаза: — Так значит... чтобы выйти за тебя, нужно просто принести нужные бумаги и пообщаться с твоими родителями? Всё так просто? — ехидничал он, играя.       По Чонгуку не было понятно, вник ли он в эту игру или нет.       Слишком искренне ответил: — Конечно. Ничего не смыслю в важных бумажках, поэтому не хочу даже ими заниматься, — пожал он плечами. — А что, разве ты сказал не то же самое вчера? — опустил голову Чон, хмельными глазами уставившись на хёна, за мечтательной дымкой которых постепенно проявлялись ясность ума и осознание.       Похоже, они оба выбрали именно этот вопрос среди сотен комментариев поклонников на трансляции, чтобы косвенно обратиться друг к другу. — Про бумаги я ничего не говорил, — парировал Пак, однако Чон настаивал: — Но про одобрение родителей говорил. — Значит, в этом вопросе у нас есть много общего, — резко подытожил Чимин, решивший наконец обозначить свой намёк как можно более чётко, отказавшись от кокетливых игр.       Между ними внезапно возникла длинная пауза, чуть ли не звенящая в ушах своей полной тишиной.       Особенная, многозначительная.       Решающая.       Чонгук, чуть протрезвев, облизнул губы, вглядываясь в лицо хёна, пока тот так же пристально смотрел на него в ответ. Чимин изучал его реакцию настолько сосредоточенно, что наверняка кто-то другой смутился бы и попытался бы отвести взгляд, спрятаться от такого давящего взора в упор. Чаще всего его было просто невозможно выдержать незнакомцу, да даже знакомому.       Но только не Чонгуку.       Тот продолжал медленно моргать как ни в чём не бывало, и тогда к нему обратились вновь, почти шепотом: — Я, например, мог бы взять ответственность за бумаги на себя. Речь ведь будет о другой стране и... — ...только собирался тебе это предложить, — моментально согласился Чон, чуть перебивая хёна: так же не повышая тона голоса, как и он, этим сохраняя сокровенность момента. — Ни у кого так не получится, как у тебя.       Щёки Чимина запылали, а улыбка затрещала по швам, чуть ли не разрывая щёки.       Сердце будто обрело крылья, раздувая грудь.       Пак молча, в немом счастье переглядывался с таким же возбуждённым, как и он, Чонгуком, после осторожно уточнив: — ...а что насчёт родителей? — А что с ними?       Чимину нечем было крыть – ответы Чонгука были простыми, но чертовски правильными.       Они оба буквально светились, в их глазах мерцало будущее. — И правда. Кажется, мой папа вообще любит тебя больше, чем меня, — прыснул Чимин, неожиданно переводя весь разговор в шутку и скидывая с их плеч бремя жизненно важной темы.       Похоже, он услышал всё, что хотел.       Чонгук поддержал его инициативу не брать пока инициативу и хихикнул: — Он рассказал мне, что поставил мою с ним фотку себе на обои. — Как он мог! — фальшиво возмутился Чимин. Фыркнув, он отступил на шаг, чтобы развалиться на кровати, падая на неё спиной: — Теперь я буду требовать от твоего отца того же! — Уверен, что ты убедишь его ровно за две секунды, — хохотнул Чонгук и вновь вернулся к вину, хватая рядом стоящие перевёрнутые бокалы и щедро наливая в них алкоголь. — Это я могу. — Да, это ты можешь.       Чимин подставил под себя локти, приподнимаясь, его правое колено было согнуто и покачивалось из стороны в сторону в ожидании. Спустя минуту Чонгук свалился к нему на постель с двумя бокалами вина в руках. — Айщ! Разольёшь! — пожурил его Пак, но при этом не переставал смеяться, отбирая у пьяненького макнэ свой напиток.       Он чувствовал себя просто эйфорически. — Ты же ждал меня, да? — ни с того ни с сего вдруг спросил его Чон, сдувая свою отросшую волнистую прядь со лба. — Знал, что я приду к тебе после трансляции.       Пак хитро сощурился, пока отпивал красного вина, скрывая ухмылку за стеклом бокала. — Неужели я такой предсказуемый? — обиженно вздохнул Чонгук. — Это скорее твой плюс, чем минус, — успокоил его Чимин, но всё же не смог сдержать самодовольной усмешки, оттягивающей края губ вверх.       Чон состроил недовольную гримасу. — И в чём же плюс? — не поверил он ни на секунду, уложив голову на кулак.       Чимин не тратил зря времени и подтянулся благодаря напряжённым мышцам пресса отставить на комод у кровати бокал, затем забирая и второй у растерянного Чонгука. Быстро избавившись от вина, он без капли смущения залез на Чона сверху, седлая его, и раскрытыми ладонями скользнул по груди донсена, задирая тёмную майку и оголяя лакомый живот макнэ. — Плюс в том, что у меня было время подготовиться... — двусмысленно замурчал Чимин, ёрзая на тазу оторопевшего, но весьма заинтересованного Чонгука.       Того с лихвой устроил этот весомый аргумент на всю последующую ночь.