An Ill Wind

Реджина расхаживала по своей прихожей. Шёл десятый час, Генри уже некоторое время был в своей комнате, как она и предполагала. Реджина с беспокойством ожидала прихода Эммы, и оно нарастало с каждой минутой. Она была слабой. Ей было ужасно стыдно, но эта ситуация только усиливала осознание этого. С той ночи смерча Реджина пыталась понять, что ей делать. Её отношения с Робином были натянутые, это ещё мягко говоря. Она была не только слабой, но и обманщицей. Полностью признаться было бы, конечно, благородным поступком, но тогда ей придётся принять решение. А она не чувствовала готовность сделать это. Лёгкий стук в дверь испугал её, хотя она и ждала его. Реджина открыла дверь и улыбнулась Эмме, которая выглядела очень нервной. Это был первый раз, когда они будут вместе без страха быть пойманными и им не надо никому ничего объяснять. Но в реальности, Реджина тоже очень нервничала. – Привет, – сказала тихо Эмма, вытирая ноги о половик. – Привет, – сказала Реджина, открывая дверь шире. – Входи. Эмма вошла и замерла в прихожей в нерешительности, засунув руки в карманы. Капли пота блестели на лбу, кажется, идея надеть лёгкий свитер была не лучшей. Она была благодарна кондиционеру Реджины, который создавал прохладу. – Сидр? – спросила Реджина, наливая в стакан. – Однозначно. Они сидели бок о бок на диване, в воздухе витала страсть, тревога, неловкость. – Генри? – В своей комнате. Эмма кивнула. – Эм… у тебя была особая причина позвать меня сюда, сегодня вечером? Реджина откашлялась и сделала большой глоток сидра. – Ладно, если быть до конца честной, я знала, что Робина здесь не будет, так что я с нетерпением ждала… наедине… с тобой. Что, по правде говоря, делает меня ужасным человеком. Пауза. Эмма на самом деле не знала, как на это реагировать. Она, конечно, не думала, что Реджина ужасный человек, но она испытывала чувство вины, зная, что где-то ничего не подозревающий Робин отлично проводит время. Реджина продолжила. – Я не знаю, что делать. У меня всегда всё было под контролем, по плану. Это нечто новое для меня, – она прикусила губу. – Я знаю, как это выглядит. Будто я боюсь быть одна и хочу быть уверена в жизнеспособности новых отношений, прежде чем разрушить старые. Но это не так. Гром рокотал в отдалении. Эмма сидела на диване, а Реджина кружила по комнате со стаканом в руке. – Я не боюсь быть одна. Я была одинока большую часть моей жизни, – горько усмехнулась брюнетка, – И я знаю, ты думаешь, что я веду себя глупо, цепляясь за «родственную душу»… – Я не… Реджина подняла руку. – Позволь мне закончить. Пожалуйста. Я знаю, кажется, что я удерживаюсь за что-то бессмысленное. В этом мире люди используют слова «родственная душа» свободно. Друзья, члены семьи, возлюбленные. Но в мире, откуда я, эти слова действительно имеют значение. Это связь одна и на всю жизнь. Конечно, вы можете встретить кого-нибудь и быть счастливы с ним. Я видела такое раньше. Но связь между родственными душами – это другое. Я могу заверить тебя, что задавалась вопросом, почему я не испытываю всепоглощающей страсти, - Реджина прошла к бару и налила себе ещё. Она закрыла глаза и глотнула, – Так вот, я пришла к печальному, но разумному выводу. Дело во мне. Мне дан шанс на счастье, которое я давно не заслуживаю, и вот я здесь. Тоскую по дочери моего злейшего врага. Вспышка молнии осветила полутёмную комнату. Эмма наклонилась вперёд, сжимая бокал так, что костяшки пальцев побелели. – Реджина, - мягко произнесла девушка, – дело не в тебе. Как я уже говорила, эта книжная фея-сваха не всеведуща. Я уверена, что ты не единственный человек, который обманывается с их предопределённым партнёром. Иногда судьба жестока. Может быть, твоя судьба – это увидеть, что лёгкий путь не для тебя и ты должна сделать собственный выбор. Это даже не обо мне. Я бы хотела, чтобы ты дала нам шанс, но если ты не хочешь, я всё пойму и буду уважать твоё решение. Я не думаю, что в любви должно быть столько борьбы. Реджина усмехнулась, подойдя к окну. Она смотрела, как деревья качаются из стороны в сторону, как ручьи воды текут вниз по Миффлин-стрит. – Любовь всегда борьба, Эмма. Любовь и есть борьба. Тяжело вздохнув, Эмма поставила свой бокал. Она подошла и встала позади Реджины, положив ей руки на бёдра и глядя в окно через её плечо. – Это не должно быть так. У тебя нет причин испытывать вину. Ты сделала всё возможное, ты хотела, чтобы это сработало, но это не так. Реджина повернулась, руки Эммы были всё ещё на её бёдрах. Их лица были в паре сантиметров друг от друга. У Эммы участился пульс, и сердце трепетало как птичка. – Нет причин чувствовать себя виноватой? – тихо спросила Реджина, накручивая на указательный палец выбившийся светлый локон. – Ладно, я не об этом. Не считая мысли расстаться с ним. Это, – она указала между ними, – другая история. – Мы не можем больше делать это, - прошептала в губы Эммы Реджина. Эмма поколебалась. – Нет. Не можем. – Это несправедливо. – Нет. – Может быть, тогда мы должны сказать спокойной ночи. – Да. Мы, наверно, должны, – Эмма почувствовала, как её решимость быстро исчезает. С Реджиной так близко её мозг отказывался разумно функционировать, а тело просило о большем. – Хорошо, – прошептала Реджина, прежде чем медленно отстраниться. – Прости меня, Эмма. Я не хочу впутывать тебя в это перетягивание каната. Она наклонилась вперёд, обхватывая руки Эммы. Она крепко сжала их, понимая что их ночь подходит к концу. Эмма зашипела от боли, отпрыгивая назад от прикосновения брюнетки. – Что? – спросила Реджина, широко открыв глаза. – Что случилось? – Ничего, ничего. Просто болит рука. – Почему? – Я ободрала плечо. – Позволь мне посмотреть. – Посмотреть, что? Нет. – Эмма, – потребовала Реджина, поднимая одну бровь, – что случилось? – Ничего страшного, я в порядке, – Эмма поправила рукав. – Я бы поверила, если бы ты не была столь категоричной. Реджина снова протянула руку, слегка касаясь бицепса Эммы. Та поморщилась, но не издала ни звука. – Покажи мне. – Ты странная. Я пойду, поговорим позже. Реджина встала перед ней, положив руки на бёдра. – Если тебе больно, я хочу увидеть это. Я могу облегчить. Эмма пропустила руку через волосы. Она знала, что выглядела подозрительно, и Реджина не отстанет от неё. – Послушай. Я сделала что-то глупое и самонадеянное. Мы можем сделать вид, что ничего не произошло? – Нет. Пожалуйста, покажи мне твою руку. На лице Эммы появилось отчаяние. – Хорошо, Реджина, хорошо. Ты всегда так чертовски настойчива, никогда не даёшь быть чему-то просто так. Ну вот, – она задрала рукав, обнажая небольшую повязку чуть выше её бицепса. Реджина потянула за край повязки, чуть приподнимая её. Она ахнула, когда повязка упала на пол. – Я говорила тебе, что это глупо, – сказала Эмма, наблюдая за падающей повязкой и чувствуя себя очень неловко. – Почему ты сделала это? – спросила Реджина, затаив дыхание. – Потому что. Тинкербелл сказала тебе, что у твоей родственной души должна быть на руке татуировка льва. Ты была так чертовски уверена, что это он, я подумала, что, может быть, увидев это, ты поймёшь, что всё зависит от интерпретации. Может быть, это было просто совпадение, что он зашёл в тот бар ночью, с его дурацким тату. Может, это всё было частью плана, который привёл тебя сюда ко мне, – Эмма смотрела вниз в пол, сожалея о своём импульсивном решении сделать татуировку после работы. Она была смущена. Реджина замерла, уставившись на Эмму, ища в ней что-то. Её глаза были переполнены недоверием, но её сердце было переполнено чем-то другим. – Я не понимаю, что ты сделала, почему ты просто не нарисовала? – Пророчество или как вы это называете, сказало что там должна быть татуировка. Я хотела всё сделать правильно, не струсить и пойти лёгким путём. Так что… это реально. И чертовски больно. Реджина рванулась вперёд, притягивая Эмму ближе за нижнюю часть свитера. Она накинулась на губы девушки, выдыхая в них. Эмма быстро среагировала, крепко сжав Реджину в объятиях. Они жадно целовались, прежде чем Реджина отстранилась, её глаза блестели. – Я ухожу от него.