Цветная луна души

Отмучившись с последним экзаменом, Семи хочется свалиться в траву прямо вот на клумбе у дверей корпуса, куда он добрёл подышать свежим воздухом. Тендо не даёт ему этого сделать, тащит чуть ли не на плечах к скамеечке в тени. Там собирается совсем малая часть третьегодок, остальные предпочитают бегать и прыгать от радости: пытка кончилась. У Семи на проявление радости сил нет, на него уже накатывает ностальгия – совсем скоро все они выпустятся и больше не появятся в стенах академии. Позже такое настроение коснётся всех, но пока можно лениво сидеть на скамеечке и никуда не спешить. Семи смотрит на время на телефоне и убирает его в карман. Тендо о чём-то беседует с одноклассницей, стоя рядом с ним, оттягивает узел галстука и щурится, глядя в небо. Прямо над крышей корпуса Семи видит там бледный огрызок своей фиолетовой луны. Надо же, её иногда и днём видно. Он раньше не обращал внимания. В дневном голубом небе она почти потеряла цвет, больше похожа на серовато-розовый, скоро прячется в белом облаке. Тендо отвлекает от мыслей, каким же будет его соулмейт: не может отцепить трубочку от коробки своего сока и бесится. Семи отнимает у него несчастный пакетик и тоже с минуту возится с неподатливой трубочкой сам. Ему удаётся её победить и он вручает проткнутый пакетик Тендо. Тот хмыкает и тянет за ним руку, касаясь его пальцев. Семи сначала думает, что ему мерещится, но нет, именно в этот момент по их указательным пальцам протягивается тонюсенькая полосочка, а внизу тыльной стороны ладони, чуть повыше выпирающей на запястье косточки расцветает (и сразу же жутко чешется!) крохотный трискель. Пакетик сока они от неожиданности роняют. И по глупости – ловят, оба. Сжимают несчастный пакетик слишком сильно, и его содержимое, разумеется, пачкает им брюки. Девчонки рядом смеются, ещё не замечая отметин на их руках. А потом одна из них спрашивает Тендо, что у него на пальце. Тендо не слышит, пялится на Семи. Тот молчит, не отводя взгляда и чувствуя, как где-то под левой лопаткой тоже печёт кожу. Тендо всё-таки выпрямляется, отправляет пакетик сока в урну, оглядывается в небо на луну. Чешет спину. Семи зачем-то прячет руку ото всех, чтобы не увидели. Им обоим приходится уйти в здание, чтобы отмыть следы сока. Вслед летит шуточка о том, чтоб они на выпускном не забыли попрощаться с каждым волейбольным мячом: остальные третьегодки уже очнулись после экзамена и готовы покидать академию. Семи плохо помнит, о чём говорит с Тендо у раковин. Тот задирает голову перед зеркалом и что-то разглядывает на подбородке. Семи совсем забыл, что у него там бледная точка родинки. Теперь у Тендо тоже такая же. Он не тянется проверять наличие новых пятнышек пониже ключиц, и так ясно, что обмен произведён. Видеть метки на руках достаточно. Соулмейт не только существует. Он рядом. Тендо ему что-то говорит, но Семи слишком ошарашен внезапностью всего этого, не запоминает ни слова. Знает только, что назавтра нужно встретиться. Об этом вечером напоминает смс-ка от Тендо, а назавтра Семи в самом деле садится на электричку. Тендо встречает его ухмылкой: – Ты ещё не выбросил этот ужас? – Нормальные джинсы, отстань от меня, – привычно огрызается Семи, сразу расслабляясь. Это же Тендо. Это же нестрашно. Тендо хихикает и направляется к ТРЦ. Они пропадают в автоматах, выигрывают какую-то белиберду в тире, трескают тайяки, разглядывают светящихся рыбок в аквариуме, покупают Семи футболку, фотографируются в будке, отбиваются от случайно встреченного родственника Тендо с двумя мелкими детьми, надолго застревают у витрины с вертолётиками и прочими летучками, нечаянно пачкаются мороженым, выуживают упавший телефон Тендо из фонтанчика, знакомятся с потерявшимся корги и возвращают его хозяйке. Часам к трём на них нападает голод, но они морщат нос от забитого фудкорта, поэтому ищут снаружи какое-нибудь другое подходящее место, чтобы поесть. Оказавшись в тихой пиццерии, Семи думает, а не свидание ли у них. Он всегда был настроен на то, что с соулмейтом его свяжут именно любовные отношения. Но соулмейт это Тендо, это парень, это знакомый друг. Что ему делать? Семи не знает ещё пару дней. А когда они снова встречаются, чтобы просто так погулять в парке, он всё-таки начинает с неловкой шутки: кто бы мог знать, что они окажутся родственными душами. – Тебе не нравится, что мы соулмейты? – улыбается Тендо. – Я.. Я просто не ожидал, – теряется Семи. – А тебе? Не нравится? В ответ на серьёзный взгляд Тендо пожимает плечами, резво вышагивает по бордюру, но в конце Семи приходится подставить ему руку, чтоб не свалился в лужу или кусты. – Не знаю, – ещё раз пожимает плечами Тендо. – Я думал, это будет кто-то незнакомый. И его будет интересно узнавать. – Или её. – Или её, – кивает Тендо. – Какая разница-то. Тем более, когда я теперь знаю, что это ты. Ты же не собираешься пол менять? – подозрительно уточняет он и тут же в наигранном страхе прижимает ладони к щекам: – Тебе не нужно идти на такие жертвы! Я же не смогу звать тебя Семи-чан!! – Иди к чёрту, – улыбается Семи и отвешивает ему легкого пинка. Наверное, они будут дружить всю жизнь. Это тоже хорошо, правда? Когда темнеет, Тендо отвлекает Семи всякой ерундой, так что тот пропускает свой автобус. Ну замечательно: следующий аж через час! Он хмурится, потому что через час будет слишком холодно, а Тендо советует ему начать отжиматься, если совсем замёрзнет. Рожа у него слишком довольная. – Ты это нарочно устроил! – Вуху-у! Три звёздочки за догадливость! – весело отвечает он Семи и тащит его куда-то за рукав. Они продираются через кусты, а потом Тендо выводит его к лесенке для ремонтников. Наверху Семи понимает, что они оказались снаружи железнодорожного моста, вдоль которого нет специальной пешеходной дорожки, и что находиться тут вряд ли разрешено. Тендо толкает его локтем в бок и Семи подчиняется, лезет чуть выше и отползает в сторону, чтоб тот сел рядом. Впереди за чёрными силуэтами деревьев зеленеет вечернее небо, а в нём висит их фиолетовая луна – светится и кажется абсолютно нереальной меж белых точек первых звёзд. – Ну чего, некрасиво, что ли? – спрашивает Тендо. – Вы посмотрите, кто у нас тут, оказывается, романтик, – ухмыляется Семи. Но вид и впрямь хорош. – Не, я не очень, – хмыкает Тендо и чешет нос. Лёжа ночью в своей постели, Семи не знает, зачем они целовались тогда там на мосту. Это было необязательно. Это было неловко. Но всё-таки не так уж и плохо? Может, всё-таки нужно? Они сами удивились этому, но и целоваться им понравилось. За неделю Семи начинает считать, что всё-таки это было ошибкой. Раньше общаться было легче, теперь же между ними вечная неловкость. Такой Тендо ужасно непривычный. Семи чувствует себя нелепым и не знает, как к нему подступиться. Неужели обязательно нужно произносить вслух все эти "ты будешь со мной встречаться?" и получать "да" или "нет" в ответ? Семи это не нравится, будто с соулмейтом нужно составлять какой-то договор... Они и так пара! Они уже целовались! И не раз. Семи уверен, что им обоим это нравится. Впрочем, есть в этом что-то странное, когда два товарища внезапно должны начать вести себя друг с другом иначе: целоваться и держаться за ручки. Но если они в отношениях, они же должны?.. Что должны и кому – Семи сам не очень понимает, но себе в этом не признаётся. Тендо, кажется, видит его насквозь, и эта нечестность с самим собой его жутко злит. Очередная пауза после поцелуя, взгляд в сторону, Тендо отстраняется на постели – Семи сконфужен донельзя. Зачем так? – Ты правда можешь заставить себя влюбиться просто потому, что у нас одинаковые картинки на теле? – не сдерживает раздражения Тендо Семи отталкивает его от себя, слишком шокирован внезапной болью, причинённой этим вопросом. Соулмейты это больше, чем метки! Больше, чем цвет луны! Тендо что, такой тупой? Нет же! Это ужасно, что они оба знают это и ничего не могут поделать, чтобы исправить эту дрянь, в которую превращаются их отношения. Семи пытается придумать хоть что-нибудь, предлагает быть вместе почаще. Настроиться друг на друга. У них так получится полюбить. Ведь получится же? Тендо тихо отвергает его предложение, наоборот просит паузу. В его голосе чувствуется сдерживаемая злость. И это пугает больше его обычного поведения, когда от него отпрыгивают с непривычки, как от... Тендо хохочет, весело, заливисто, но произносит горькое: – Ну же, меня все считают психом, все. Ха-ха, даже собственный соулмейт! ...как от психа. – Нет же, – жалко сжимает кулаки Семи. – Да же. Тендо передразнивает голос, позу, потом швыряет с кровати подушку, отворачивается к стене. Плечи опущены, зол от навалившегося, опустошён усталостью. И этого – показывать соулмейту не хочет. Семи тянется его обнять, целует треугольничек на плече. – Но соулмейты не значит телепаты. Так что надо друг другу говорить без утайки всё о своих чувствах. Даже если сложно. Но это так работает. У всех. Всё получится. Семи обнимает его крепче, он ещё не знает, как оно у них сложится, но обещает стараться. А Тендо... скучно слушать его? – Ну что тебе надо? – тогда не может скрыть злость Семи. – Сказал же, п а у з у. В гневе Семи уходит прочь. Тендо догоняет через минуту, молча суёт в руки забытый им зонтик и оставляет под дождём одного. Семи не хочется укрываться от непогоды. Пусть вода стекает за шиворот, пусть остудит горячую кожу. Может, хоть так выйдет успокоиться. Он уверен, что всё говорит правильно. Так в чём же дело? Семи такой – сам себе отвратителен. И как так выходит, что они – раньше неплохие друзья – сейчас мерзкие-мерзкие? И остановиться ни у одного из них не выходит. Никак. Всё летит в пропасть. Ну и пусть себе. Тендо в одном прав: после выпуска будет чуточку легче. После выпуска они попробуют снова. Он не разрыва ведь просит, а паузу. Паузу Семи шлёт лесом на выпускном, после танца тащит Тендо за угол. Слишком красивый и слишком много внимания уделял одноклассницам. Пуговицы с его пиджака все оторваны. Предатель. Тендо насмешливо фыркает, качает головой. Семи-Семи. Ревность колется в груди, соулмейта за насмешку хочется ударить. Но он мастер угадывать движения, перехватывает руку. Семи тянет его на себя, рукав Тендо трещит, а сам он наваливается на Семи всем весом. Аромат его парфюма заставляет зажмуриться до ярких звёздочек в глазах. Семи хочет врать себе, что это не он полез целоваться тут первым. – Что ты вообще со мной делаешь? Это я тут псих, слышишь? – шепчет он в губы Тендо. Тот разглядывает его с интересом. Как бабочку или жука. – Почему ты это делаешь? Потому что соулмейты должны любить друг друга? Потому что у всех так? Потому что тебя так научили и ты поверил? Вот, что его бесит. Всё, что делает Семи – слепо следует завету предков. Это не любовь. Вот, во что верит Тендо. И не докажешь обратного. Какая глупая ссора! Праздник испорчен, Семи уходит, не дожидаясь финала. Праздник спасён, потому что он обнаруживает себя на кухне у Тендо. Где-то блуждал до полуночи и вот теперь неосознанно притащился к своему соулмейту домой. Тот со скуки пощёлкивает его по носу, ждёт, когда Семи придёт в себя, а потом выносит вердикт: – Ты физически переутомлён, поэтому не контролируешь, что творишь. Нужна разрядка. И срочно. Семи поднимает на него глаза. О чём он вообще? – Даю пять минут на душ и жду у себя в комнате, – велит Тендо и в обычной шутливой своей манере изящно поворачивает руку, чтобы преподнести ему полотенце. О! Оказывается, праздник только начинается, здесь, под одеялом, где горячо, всхлипы и вздохи, и никто не отказывается от поцелуев. И пусть, пусть Тендо молчит, словно камень. Семи сам всё скажет, сам будет шептать горячие слова, целуя каждую отметину на его теле, это он будет стараться изо всех сил, только чтобы Тендо расслабился наконец. Это с его губ сорвётся первое "люблю". Праздник – фальшивка. То, что они соулмейты, не значит вообще ничего. Семи страшно жалеет о каждом сорвавшемся с его губ слове. Тендо щурится: – Это не интересно слушать. Ты говоришь это тому соулмейту, которого нарисовало твоё сознание в ожидании розовенького чуда. Не мне. Снова так больно. И хочется откусить себе язык. Семи отшатывается, падает в кресло: – Я не понимаю, в каком месте мы вообще соулмейты. – Вот в этом самом, – Тендо чуть ли не в лицо тычется ему бедром. Помимо одинакового набора родинок на их телах рассыпано несколько символов, цифр и ещё одна крупная метка с этой ночи поселилась на шишечке выпирающей кости таза. Спасибо, что не на заднице или ещё где. Семи лениво отталкивает его. Кроме меток, на их коже теперь совершенно несимметричные следы от поцелуев и царапины от ногтей, а у Семи ещё синяк на предплечье. Это утро самое гадкое в его жизни. Как же он устал. Тендо устал тоже: – Я не так всё это себе представлял. Это не весело, это просто отвратительно. Я просил тебя сделать перерыв. Но нет же.. И посмотри, как чудесно мы справляемся, а. Хватит. Мне этого больше не нужно. Теперь делать будем по-моему. Всё-таки перерыв в отношениях. Вот только пауза разобщает их, а попытки снова сойтись ни к чему не приводят. Как будто быть соулмейтами недостаточно, чтобы быть вдвоём. Это не объявленный разрыв. Достаточно долгий, чтобы вообще забыть друг о друге. Когда им по двадцать пять, они встречаются вновь. В издательство, на которое работает теперь Семи, Тендо приходит устраиваться штатным фотографом. И у них как раз намечается очередной корпоративчик. У Семи девушка, планы на женитьбу и ребёнка. У Тендо камера на шее и беспорядочные связи. Встретившись, они отпускают пару подколов друг о друге, а потом обнимаются как старые друзья – Семи-Семи-и-и-и. Ничего не колется. Притупилось со временем, вытеснилось из памяти. Выпив, они заводят разговор. Семи не нужно, но он всё равно спрашивает, что же это тогда было. Тендо, посмеиваясь над восемнадцатилетним собой, отвечает, что это был его личный протест против чужих ожиданий, который он вообще не осознавал. – Я много хрени наделал, – кивает он. – Если б мне кто сказал причину тогда, не поверил бы. Это сейчас, покопавшись в этом, я могу точно сказать, что и как повлияло на принятые раньше решения. Тендо делает глоток пива, оставляет совсем чуть-чуть на дне прозрачной кружки, вертит её в руках. Семи не может оторвать взгляда от полосочек на его пальцах, "колечек", надетых им фиолетовой луной за эти годы. – Я хотел, чтоб меня любили за меня самого, а не за цвет луны. Только мягче выразить это у меня не получилось тогда. – Тендо молчит, потом хмыкает: – И ведь никакого зла вроде бы не хотел. ...А сам ты от этого?.. – Не пострадал. Решил, что не нужно об этом так убиваться, – подаёт голос Семи. Наверное, был сознательнее Тендо, раз не позволил комплексам вселиться в себя от той неудачи. Они лишь немного пьяны, но это всё уже кажется им забавным. Хотя, если честно, выть хочется. Тендо курит и стряхивает пепел в стаканчик. Волосы у него отросли, свою гриву он стягивает на затылке в хвост. Семи же перестал красить волосы, у него короткая стрижка. Они оба сильно изменились и совсем не похожи на бестолковых детей. Тендо делает снимок отмахивающегося Семи, и тому вспоминается что-то неприятное, но мысль быстро ускользает из головы. Он отвлекается от неё. – Это тупо, – говорит Тендо. – Сейчас напьёмся и завалимся ко мне, чтобы переспать. Так у всех бывших однокашников бывает. Ту-у-упо-о-о-о. – А ты до сих пор не хочешь, чтоб у тебя было как у всех? – смеётся Семи сквозь дым. – Н-не-а, – мотает головой Тендо. А потом хитро так улыбается. – Сатори, у меня девушка есть. Всё серьёзно, – и Семи понимает, что ничего это не изменит уже. Всё будет как у всех. Очередной бестолковый секс и позорное не глядеть в глаза наутро. Если он не сбежит от Тендо ещё ночью. В прошлый раз не сбежал ведь? Он всё-таки звонит своей рыбке: – Встретил соулмейта и надо решить с ним пару вопросов. Это тяжелый разговор. Он займет много времени. Сосутся они уже на лестнице, и в это время Семи почему-то уверен: если они ещё раз встретятся вот так лет через пять-десять, то снова выйдет всё точно так же. Только вот секс с Тендо мягкий. Никакого сравнения. Взрослый Тендо опытен и слишком хорош, чтобы взвешивать, убегать или остаться. Семи уверен, что у него не бывало такой жаркой, переворачивающей всю душу ночи. Тендо целует метки на его коже совсем иначе, чем рыбка. Та дерзкая, будто отнимает чужое, жадно отрывает с руками, не готовая делиться добычей. Тендо отличается и от себя-восемнадцатилетнего. Он целуется просто, улыбается, замечая под губами цифры и точки, которых за годы прибавилось, и не молчит, как тогда. И Семи не чувствует в нём осуждения или желания забрать его себе одному. Он видит: Тендо рад встрече. Рад ему. Хочется подставляться под его пальцы, получая ласку. И ещё – дарить удовольствие в ответ. Тендо смотрит на него из-под полуопущенных век, но Семи знает: перед ним не наблюдательный хищник. Свой, такой родной человек. Соулмейт. Самая его душа говорит с ним на языке тела. Семи хочет касаться его, запоминать, где ему нравится, узнавать его реакции, слушать дыхание и тихие стоны. У Тендо четыре, нет, пять проколов в ухе и проколоты соски, но сегодня на нем нет ни одной железки. Семи находит ещё следы: по две дырочки на коже ключиц. – Почему снял? – Надоело греметь. Он улыбается, на шее – звёздочка. Семи не хочет сдерживаться, у него для соулмейта накопилось слишком много поцелуев за эти годы. Он целует и губы, и звёздочку на шее, и ключицы, и грудь. Он спускается ниже и обводит языком их самую крупную метку. Тендо чуть меняет позу, ложась удобнее, но снова улыбается, шепчет: – Ты же не умеешь. – Учи, – выдыхает Семи и чувствует его ладонь на своём бритом затылке. Со взрослым Тендо – иначе чем с любой девушкой. Этой ночи слишком мало, чтобы с ним познакомиться, понимает Семи. И вряд ли он найдет сил отказаться от ещё одной такой встречи. Скорее. И не одну, а как можно больше. Раздетый Тендо курит у окна, хрипло смеётся ранним утром. На кой чёрт ему разрушать планы Семи на семью? – Плодись, размножайся, штампуй маленьких семиков. И этих, как их. Креветок? А, рыбок. – Нет, – тихо отвечает Семи. На это Тендо фыркает, а Семи обнимает его со спины. Как тогда. Он знает, что Тендо предлагали работу в куда более крутых местах. Но он пришёл к Семи. И Семи его больше не отпустит. – В восемнадцать ты просил паузу. Она была достаточно долгой. – Думаешь, в этот раз получится? – Я ещё тогда обещал, что постараюсь. Так что мне пора приниматься за это дело, не находишь? А вот такой решительный соулмейт-Семи незнаком уже Тендо. Сатори честно признаётся: – Думал, трахнемся и разбежимся ещё лет на десять. Я собирался снова свалить из твоей жизни... О-о, улыбаешься, ты так и думал, да? Наконец-то взаимопонимание. – Ты новые цифры видел? – вместо ответа спрашивает Семи, берёт его за руку. И ещё полосочка, как в самый первый день. Только на другом пальце. – М-м? Думал, сигаретой обжёгся.. А это новая отметина? Хм. Ты не думаешь, что если после каждого секса у нас будут появляться звёздочки на борту, мы к старости станем совсем фиолетовые? – Не-а. Семи думает совсем о другом: во всем мире связь фиолетовой луны так не работает. Они должны были получить все родинки и метки в один момент. Никто из фиолетовых соулмейтов не получает их в течение всей жизни. Луна у них не фиолетовая, а лиловая. Семи поднимает жалюзи совсем вверх на немытом окне, вглядывается в светлеющее небо, выискивая луну. – Вон она, слева, почти не видно из-за того дома с трубой. Видишь? – Ну? – Немного похоже на тёмно-розовый какой-нибудь, что скажешь? Тендо поднимает брови: – Чего, хочешь сказать, мы ошиблись цветом луны? – Да хуй бы с ним. Останься. Он целует Тендо за ухом, ведёт руками по шее и голым плечам. От его массажа Тендо плавится, фыркает: в окно всем всё будет видно, Семи что, эксгибиционист? Семи тоже фыркает, нарочно ему прямо в ухо, не отрываясь от своего занятия, а тот вздрагивает и (восхитительно!) сладко стонет. О, теперь никуда не денется. Тендо цедит ругательство сквозь зубы, потому что не может, никак не может устоять, и тянет Семи обратно на мятую постель. Когда через несколько часов они поднимаются на нужные им этажи в лифте издательства, Тендо касается его спины, где под рубашкой прячется римская тройка: – Хочу снимать тебя. Раньше никогда не хотел снимать людей так. Он выходит из лифта, а Семи едет ещё выше, немного прихлопнутый воспоминанием пятилетней давности. Это оно кололось вчера из-за камеры. Пять лет назад кто-то прислал ему пакет с фото его самого, снятыми, наверное, за целое лето. И на всех неизвестный сталкер старался запечатлеть каждую его соулмейтскую метку. Может, принимал их за татуировки, фетишист? Теперь Семи пронзает нехорошее подозрение. Он вынашивает его в голове ещё два дня, а на выходных не выдерживает, рассказывает о том конверте без подписей. Тендо злится: прибил бы этого папарацци. Почему Семи не заявил в полицию? – Лень было связываться. И некогда, – неохотно отвечает тот. Теперь Тендо давится сигаретным дымом, догадываясь о его подозрениях. Вот так доверие от соулмейта!! Вот спасибо! – Пять лет назад я был на другом континенте, – раздражённо бросает он, тушит едва начатую сигарету. Семи прикуривает для него новую, тронут и ищет пути примирения. – Ладно уже, – меняется настроение Тендо. – Покажешь мне эти фото? – Выбросил давно, – качает головой Семи. – Я верю, верю, что это не ты. Не сердись. Солнце светит в грязное приоткрытое окно. Тендо говорит, что его незачем мыть, слишком частые дожди и пыльца со всех ближайших деревьев уничтожат весь труд за полчаса. Они курят эту сигарету одну на двоих, а Тендо зачем-то обещает бросить. Но так и не бросает. Им тепло и хорошо. Только солнце в самом деле скоро сменяют дожди. Два с хвостиком месяца спустя Семи разглядывает статью из журнала, на который работает уже без Тендо. В статье радостно выделен крупным шрифтом кусочек информации: 76% однополых соулмейтов пытались строить любовные отношения со своей родственной душой. Счастье какое. Семи тушит сигарету – теперь тоже курит. Кто сочиняет эту статистику? Кого опрашивали? Семи вот никто не спрашивал. Но если честно, сейчас он не знает, что ответил бы. Да, тоже пытался? Да, пытается? Да, и продолжает состоять в этих отношениях? Только продолжает ли? Тендо сгинул спустя два месяца с их новой встречи. Семи подозревает, что его задело предложение перевести всё в дружбу. Ну не стыковалось у них ничего! Слишком легко всё разладилось после того подозрения! И слишком быстро. Они не привыкли быть парой. Что он ещё мог предложить? Ну что? Не оставлять же один только секс? Через два месяца с хвостиком бывшая не хочет видеть Семи. И возвращать всё, как было, тоже не хочет. Потому что Семи по щелчку пальцев снова побежит за своим соулмейтом, стоит тому вновь объявиться в любой момент. Семи хмурится, спорит, доказывает обратное, клянётся, но обрывает свои уверения на полуслове: на пальце проявляется очередная полосочка-колечко. Наверное, теперь его очередь искать Тендо. Найти и не отпускать больше. И, наконец, сдержать своё обещание постараться изо всех сил и никогда о нём не забывать. Эйта приезжает вечером в старый парк, чтобы вспомнить ту прогулку, окончившуюся их первым поцелуем, а на пути к заветной лесенке на закрытый теперь мост, прямо в мокрых кустах встречает его. – Ты обещал снимать меня, – шепчет Семи. Тендо разводит руки в стороны: камеры у него сейчас с собой нет. Вообще ничего нет. Даже сигарет. Это страшно. – Забери меня к себе, – шепчет он, обнимая Семи. – И не отпускай больше. Я постараюсь не быть вредным монстром. – Это я собирался сказать, – крепко, до синяков сжимает его Семи в ответ. Солнце без устали всходит каждое утро, об этом нельзя забывать.