Цветная луна души

Коганегава на сборах в Шираторизаве слишком часто везде суёт свой нос, а у Хинаты не всегда вовремя закрывается рот. А впрочем, многие знают ту историю деспотичного короля из Китагавы Дайичи. Так что неудивительно, что сеттер Датеко лезет к Куними с вопросом, как это он переживающего из-за этой истории Киндаичи не ревнует к Кагеяме! Удивительно другое: откуда он знает, что они соулмейты? Откровенного ответа он не ждёт, просто беззаботно ляпнул что в голову пришло. Куними морщится и вместо ответа отпускает довольно жёсткий подъёб. Коганегава не совсем тупой, понимает, что лучше отстать. Куними всегда знает, что чувствует Киндаичи. Не даёт ему грустить. Не даёт его обижать. Киндаичи после сборов не сдерживается, спрашивает мелкого Хинату, как там Кагеяма. Он всё ещё слишком обижен, чтобы отпустить те воспоминания, и Акира понимает это как никто другой. Ему тоже досадно за соулмейта: тот выкладывался больше, чем на сто процентов, но связующий даже не пытался подстроиться или хотя бы пойти на компромисс. Какая разница, как он там? В Сейджо всё иначе, чем в Китагаве Дайичи. Семпаи в старшей школе дали им раскрыться полностью, у них вышло поверить в себя. Куними уводит Киндаичи от надоедливого Хинаты. Незачем затягивать с ним такой разговор: они выиграют и точка. Киндаичи по капле передаётся его настроение – не нелепая запальчивость этого рыжего коротышки, но их собственный азарт. Даже чуточку жаль, что в понедельник нет тренировок. Поужинав, они валяются на постели Акиры, смотрят фильм. Но даже теперь Киндаичи всё ещё не расслабляется. И Куними выбесило сегодня вторжение Коганегавы в личное, в сокровенное. Им обоим нужно переключиться. Куними просит массаж. Киндаичи на это хорошо отвлекается от любых его печалей. Акира не ревнует не потому что они соулмейты. Потому, что восторг Киндаичи перед семпаями и злость на Кагеяму – обычные неромантичные чувства, на которые способен любой человек. Да, можно влюбиться в другого даже при наличии соулмейта, увлечься... Киндаичи не влюбляется. Ни в Кагеяму, ни в Оикаву, ни в кого больше. Они и начинали быть соулмейтами как друзья. У них нашлось больше любопытства, у них возникла потребность переступить черту. Общество разделяет дружбу и романтику. Они этого бы так не назвали: у них любовь-дружба и дружба-любовь. Крепче и намного приятнее. Их голубая луна души сверкает в ночном небе уже третий год. Когда она только появилась, очень хотелось поделиться радостью. Так рано! Казалось, они так взрослее и круче! Кагеяма казался близким тогда, чтобы с ним можно было поделиться этой новостью. Кагеяма радости не разделил, не понял. Они снова укололись его холодом, когда опять решили пойти на сближение и рассказать, что луна не случайно одного цвета, что они – соулмейты. Кагеяма лишь пожал плечами. И это жутко задело. Так потихоньку пропасть между ними начала расти. Не разобрать теперь, чья вина в недопонимании между ними. В любом случае, они с Кагеямой не соулмейты, не друзья и больше не в одной команде – они будут сражаться с ним и победят. И нечего больше об этом думать!! Куними почти совсем разворачивается, но не отрывает лица от подушки, самым краешком глаза следит за Киндачи. Заворожённый его тихими вздохами, тот проводит своей горячей ладонью по его плечу, другой рукой касается груди. Потом нависает над Куними, опираясь на простыни, шепчет в плечо: – Любимый. Всё ещё стесняется. Это их первый раз не в спешке, не тайком: дома у Куними нет никого и не будет три следующих дня. И ему интересно, насколько теперь Киндаичи раскроется. Насколько он сам потеряет контроль. Это их общий задор, их голубая луна рассыпает по телу иголочки. Поначалу робкие, постепенно их желания распаляются. Их только двое. Акира чувствует, как Киндачи счастлив. Он мог бы сравнить их любовь с распускающимися цветами, нежными, хрупкими. Такие могут довериться рукам лишь одного садовника, который отдаст им всю свою душу. Киндачи приостанавливается, смущенно шепчет: – Мне цветочки мерещатся. Я знаю, отвечает улыбкой Куними, укладывает свои руки ему на шею. Иногда ему мало одних общих чувств, тогда Кидаичи дарит ему и физические, хоть Куними никогда открыто не просит, но соулмейт сам улавливает. Чуток к Куними так же, как сам Акира к нему. – Ты очень красивый, когда улыбаешься и смеёшься. Киндаичи неловко говорить это вслух, но эмоции сильнее. Он иногда забывает, что Куними чувствует всё до капельки. Что вслух произносить необязательно. Акира плавится от нежных поцелуев и ему думается, что в мире нет больше ни у одной пары соулмейтов такой же искренней связи. Разве может такое быть? Люблю тебя – не шепчет вслух он. Киндаичи крадёт вдох с его губ, он и так слышит, он знает. И тоже так любит! Бесконечно! Они одни знают, как не сгубить нежные бутоны. Этот сад будет цвести вечно. И негоже кому-либо ещё тянуть к лепесткам их нежных соцветий свои длинные руки. Отвечать на вопросы всё равно что пускать чужого в их постель. Если Коганегава ещё раз посмеет спросить хоть что-нибудь личное – не выживет.