***
И вот, как следует снаряжённые, чапаем мы себе спокойненько к мёртвому кораблю Ривет-Сити. Славный город Вашингтон остался за спиной и мне стало спокойней. Теперь при мне и оружие, и медикаменты, и даже крышек удалось набрать. Хлоя ведёт себя спокойно. Даже когда из переулка на нас выскочил Кентавр, брызжа своей ядовитой слюной, она не потеряла контроля и поддержала меня огнём, хоть и сильно испугалась. Тем временем, мы подходим к городу. Огромный довоенный ржавый авианосец с отломанным носом горделиво возвышается над причалом. Сквозь многочисленные дыры в бортах пробивается тусклый свет. Сейчас, в сумерках, это выглядит очень круто. Рот Хлои даже приоткрывается от изумления. Я останавливаю её. — Послушай! Я правильно понял, что ты врач? Она как-то странно качает головой и крутит ладонью в воздухе, а когда ловит мой вопросительный взгляд, кивает в знак согласия. — Отлично! Тамошний хозяин гостиницы мне должен, поэтому я договорюсь, чтобы он тебя поселил. Конечно, это ржавое вонючее корыто, но жить можно. Вроде. Доктора на пустошах очень ценятся, поэтому устройся работать в клинику и…. Она хватает меня за рукав и начинает отрицательно мотать головой. — Да не бойся ты, тебя там не обидят. Там даже служба охраны есть. И в этот момент я, наконец, соблаговоляю обратить своё внимание на кое-что странное. Зацените! Стоим мы метрах в ста от пристани, ведущей в Ривет-Сити, на дорожке, а в паре метров от нас камень, высотой чуть больше половины моего роста. Не поняли? Так я разъясню. Откуда на дорожке взяться булыжнику, которого тут никогда не было? Вот сколько раз за жизнь тут проходил, а его никогда не видел. Есть лишь два варианта его появления. Первый — его сюда кто-то принёс. Но зачем? Второй — это вовсе не камень. Как подтверждение моей догадки, камень этот легко шевелится, легонько так шевелится, почти не заметно для глаза, но я замечаю. Рву с плеча автомат, и в этот момент болотник быстро и резко, с громким треском, раскрывает свой панцирь, выкапываясь из земли. От неожиданности Хлоя роняет пистолет и оседает на землю. Твою же мать, вот только обмороков мне не хватает! Не помедлив ни секунды, болотник бросается на меня. Я успеваю дать одну короткую очередь по гаду и отпрыгнуть в сторону. Почти все пули попадают в брюхо, не причинив мутанту особого вреда. Если вы когда-нибудь столкнётесь с этой мерзкой пакостью, бейте в голову. Именно голова — самое слабозащищённое место. Или, если между вами приличное расстояние, в пузо, но тогда придётся израсходовать энное количество маслят. Остальное же тело болотника покрыто твёрдым хитиновым панцирем, который на моей памяти выдерживал прямое попадание из гранатомёта. Короче, отпрыгиваю я ему за спину. Очень поспешное решение, потому что теперь он встаёт между мной и Хлоей, которая прибывает в бессознательном состоянии. И, конечно, по святому закону подлости, болотник, не долго думая, кидается на неё. Вот же паскуда! Знаете, ребята, странный я человек. Девушку эту знаю (или не знаю) всего-то полдня, а всё равно уже во второй раз рвусь спасти её. И причём совершенно бесплатно. Может быть во мне, грёбаном демоне, начинает расти доброта? Ну, или другие какие человеческие чувства? В общем, бросаюсь я на мутанта. Панцирь у него скользкий, зараза, как пол в Латунном фонаре, но у меня получается как следует зацепиться и я, выхватив нож, со всей дури бью туда, где надеялся найти голову твари. Лезвие надламывается, столкнувшись с преградой. Я промахиваюсь, но чудище начинает яростно верещать, резко дергается, и я падаю, угодив в небольшой полуметровый разлом в земле. Вышел у нас пат. Мой автомат и остатки ножа валяются где-то в паре метров, но я не могу добраться до них из-за твари, которая преградила мне выход из разлома, однако не может достать своими короткими лапками. Через мгновение мне приходит мысль достать пистолет, и я, рискуя остаться без руки, приставляю его к зелёной башке чудовища. Получай, тварь! Каша из мозгов и осколков кости черепной коробки болотника брызгает из головы чудовища. На меня летят мелкие капли. Ну и вонь! Будь я послабее, наверное, блеванул бы. В принципе, мясо болотника, при должной обработке, можно недурно приготовить. Я вот умею, и вы языки проглотите, если попробуете. Но у меня нет времени разделывать тушу. Поблизости могут бегать собратья незадачливого мутанта, а у меня тут девчонка в обмороке. Я подхватываю её на руки и почти бегом бросаюсь к причалу. Хлоя начинает приходить в себя. Встаёт на ноги и вопросительно моргает. — Всё хорошо, — ободряюще улыбаюсь я. — На, выпей! Сняв флягу с пояса, протягиваю ей. Она принимает сосуд и делает глоток. Потом отдаёт обратно, оборачивается на авианосец и с грустью заглядывает мне в глаза. Вот странно. Сколько раз в мои глаза люди пялились, а вот только сейчас впервые чувствую неудобство. Я отвожу взгляд, цепляю флягу на ремень и помогаю Хлое подняться. Мы подходим к интеркому связи с охраной. — Добро пожаловать в Ривет-Сити! Подождите, пока выдвинется мост. С авианосца начинает со страшным скрипом выдвигатьсся мостик: старый весь, обветшалый, ржавый. Как только он ещё держится? Ступив на него, Хлоя испуганно хватается за меня и задирает голову. Ну да, святой закон страха высоты — не смотреть вниз, хе-хе….' — Добрый вечер, офицер! — козыряю я охраннику, который вышел встречать гостей. — О, Рей! — радостно произносит тот, наводя на нас фонарь. — А это с тобой кто? — Новый счастливый житель этого райского городка. — Ладно, проходите, — недоверчиво бухтит офицер, откручивая штурвал запорного механизма двери, ведущей на рынок. «Японский хрен!» обалдело сказал однажды один красивый гуль, когда мы с ним впервые пришли в Ривет-Сити и увидели этот самый рынок. Гул, звон, стуки, скрипы — огромное помещение авианосца, как всегда, наполнено шумом. Торговые палатки оружейников, торговцев одеждой и бронёй, аптека, торговец запчастями, кафешка и блошиный рынок. С сотню людей толкаются возле прилавков, торгуются, спорят, ужинают за столиками, зазывают покупателей. Но вы только не думайте, что это рай. Нет, это ржавое корыто вообще небезопасно для здоровья. Вонь, ржавчина, радиация, сырость. Половина умирающих склеивает ласты из-за болезней, другая половина накладывает на себя руки. Мы поднимаемся на верхнюю палубу, бредём по лабиринту коридоров. Я вижу, как Хлоя кривит лицо и прикрывает нос воротом водолазки. Ничего, скоро привыкнет к запаху. На входе в гостиницу нас встречает мистер Бекингем — старый робот-помощник Ибрагима Уизерли, хозяина гостиницы. — Добрый вечер, сэр Томас! Вы пришли к мистеру Уизерли? — уставившись на меня своим круглым глазом, произносит робот. — А кто ваша очаровательная спутница? — Где Ибрагим? — спрашиваю я, игнорируя его второй вопрос. — Мистер Уизерли! — зовёт хозяина Бекингем. — К вам сэр Томас! Через несколько мгновений из своего кабинета выходит сам Ибрагим, добродушный толстяк лет пятидесяти. Седые сальные волосы полностью закрывают слепой левый глаз, который обезображен длинным шрамом. Грязный деловой костюм он уже заносил настолько, что даже некоторые заплатки начинают стираться. — Рей! — жмёт он мне руку. — Какими судьбами? — Только не надо притворяться, что не понимаешь, — я не обращаю внимания на его добродушие. — Пора бы со мной расплатиться, дорогой Ибрагим. — Но Рей, у меня сейчас нет столько крышек! — А ты не волнуйся! Мне нужна лишь одна маленькая услуга. — Для тебя всё, что угодно, — оживляется хозяин гостиницы. — Видишь эту очаровательную девушку? — я указываю на Хлою. — Ты поселишь её здесь, а утром отведёшь к врачу и договоришься, чтобы она с ним работала. — Но, Рей… — он начинает неловко мяться. — У меня нет свободных комнат…. Да и как я…. Я поправляю узелок его галстука и грозно смотрю в глаза. Испуганно отступая на пару шагов, он достаёт из кармана платок и вытирает выступивший на лбу пот. — Хорошо, Рей. Я всё сделаю. — Вот и молодец! Считай, что долг прощён. Мы с Хлоей выбираемся обратно на рынок. — Вот, держи! — я протягиваю Хлое пистолет, который она выронила во время схватки с болотником, и запасной магазин. — Всегда носи это с собой. Всегда надейся на себя, а потому эта вещь просто незаменима. И вот ещё. Я отсыпаю ей пару десятков крышек из мешочка. Она непонимающе смотрит на меня. — Валюта. Этого должно тебе хватить где-то примерно на недельку с небольшим. И купи одежду. Халатом убежища лучше особо не светить. Ну прощай! Разворачиваюсь и направляюсь в сторону выхода, как вдруг Хлоя врезается в меня сзади. Стоит мне повернуться, как она кидается мне на шею и начинает плакать. Я в ступоре. Ё-моё, что делать в таких ситуациях? Тут я вспоминаю свою маму. Что она обычно делала в таких ситуациях? Приобняв девушку, я глажу её по голове. Она отстраняется от меня и вытирает слёзы, смотрит как-то странно. Никогда ещё никто так на меня не смотрел.***
Когда я схожу с моста на причал, мост со скрипом ползёт обратно. Странно, что охрана снимается с поста и заходит внутрь. Обычно они круглосуточно посменно дежурят, а тут все трое покидают пост. На том месте, где Хлоя пришла в себя от обморока, я нахожу какую-то… хрен поймёшь… заколку что ли? С сине-жёлтыми цифрами — логотипчик сто первого убежища. У меня возникает дикое желание вернуться в Ривет-Сити и отдать Хлое её заколку. А что, я тороплюсь куда-то? Нет! Что я потеряю? Да ничего! Вот пойду и верну. А вдруг она ей очень дорога? Зачем девушке расстраиваться? Я тыкаю кнопку вызова на интеркоме. Молчок. Тыкаю ещё раз. Ноль внимания. — Э-эй! Выдвиньте мост! — ору я, как можно громче. Чуть голос к херам не сорвал. Ни одна собака не выходит! Чую, что-то тут не так. Какая-то херня происходит. Потратив больше четверти часа, чтобы спуститься с причала, доплыть до отвалившейся носовой части, забраться на самый верх и перепрыгнуть на основную часть авианосца, чуть не сложив голову, я, наконец, подхожу к двери чёрного хода и вскрываю её шпилькой. Опа! Рынок абсолютно пуст. Ни души. Палатки, прилавки, товары на месте, еда на столах стоит. А людей нет. Никогда такой тишины тут не слышал. Я решаю прошерстить палубы. Ни в баре, ни в музее, да вообще нигде нет людей. Испарились они, что ли? Взлетаю на верхнюю палубу и пулей несусь в гостиницу. Гостиница тоже пуста, но только я собираюсь бежать дальше, как вдруг натыкаюсь взглядом на кучку пепла в углу. Ну просто кучка пепла. Кто увидит, подумает, что пыль и мимо пройдёт, но я точно знаю, что такие кучки остаются от живых существ, если крайне удачно и точно выстрелить из лазерной винтовки. В кучке пепла обнаруживается оплавленный металлический значок, который мать подарила Ибрагиму, передавая гостиницу. Я выбегаю на лестницу и поднимаюсь выше, в барак охраны, к выходу на полётную палубу и чуть ли не втыкаюсь носом патрульного синта. Я еле успеваю юркнуть за какой-то картотечный шкаф прежде, чем он меня замечает. Тихонько выглянув, я дожидаюсь, когда он отвернётся, тихо подхожу сзади, одним ударом ножа протыкаю синту аккумулятор на груди и ловлю его лазерный карабин ногой, чтобы он не ударился об пол и не вызвал лишний шум. Последняя лестница выводит меня на лётную палубу, где мне открывается неприятная картина. На противоположной стороне палубы выстроено в линию, лицом к воде, и поставлено на колени, наверное, всё грёбаное население корабля-призрака. С десятка два синтов расхаживают по палубе и ещё трое совершают непонятные мне действия. По очереди подводят к главному синту людей. Одного за другим. Тот осматривает их, сравнивает что-то с бумагой, которая находится у него в руке, потом что-то говорит двум другим синтам, которые отводят человека обратно, расстреливают из своих институтских карабинов и сбрасывают за борт. Ищут что ли кого-то… Твою же мать! Да Хлою они и ищут! Вот не знаю, почему, но ясно же!