Оплошность

Осень. Дождливый питерский вечер. Люди бегают, в надежде укрыться под узкими выступами балконов и навесов магазинов. Гораздо уютнее в клубе «Там-Там». Залы пусты, стоит оглушающая тишина и кажется ничто не способно её нарушить, но в миг её прерывает бас гитары. На тускло освещённой сцене стоит светловолосый парень, переминающийся с ноги на ногу, сжимая в руках микрофон. Взгляд его устремлён на друга, что-то увлечённо исправляющего в стареньком блокноте. — Ну что, Князь, начнём, — наконец оторвавшись от исписанной книжки, произносит Миша. — Ну, давай, — задумавшись, отвечает Андрей. — Поехали! — кричит Горшок, вскидывая руки вверх. Из усилителей льётся музыка, и Миша даже начинает пританцовывать, опаляя взглядом карих глаз блондина. Князев ухмыляется и удобнее перехватывает в руке микрофон. И вот из колонок гремят голоса, сливающиеся воедино. Такие разные, но похожие одновременно. — Я был проворней, значит денежка моя! — поёт Миша, довольный как кот. — Не допущу, чтоб ты богаче был чем я! — Сейчас вцеплюсь тебе я в горло и на части разорву! — Я прибью тебя, Любимый, и все деньги заберу! До Андрея доходит не сразу, лишь когда в зале наступает полная тишина. Вся группа вопросительно смотрит на Князева, на что тот опускает взгляд в пол и вмиг заливается краской. — Андро, — прерывает слишком уж надолго затянувшееся молчание Миша, — что это было? — Задумался, — помявшись, говорит блондин, а щеки всё так же предательски пылают. Миша подходит к мужчине вплотную. — Уверен? — Выдыхает кареглазый у самого уха Князя, отчего у последнего подкашиваются ноги. — Д-да, — заикнувшись, выпаливает Андрей, а внизу живота расходится приятное тепло. «Черт, черт, черт! Вот это вообще не вовремя!» — паникует Князев, глаза которого быстро расширяются после минутного помутнения. Всю до жути неудобную ситуацию прерывает звонок. «Господи, спасибо!» — мысленно орёт блондин, облегчённо вздыхая. Миша мигом удаляется в дальнюю часть комнаты, пригрозив группе не издавать и писка в ближайшие десять минут. Андрей, воспользовавшись моментом, делает вид, что ему срочно понадобилось по делам. — До скорого, ребят, пока, — кричит напоследок Андрей, и, схватив с пола сумку, так некстати закинутую в самый дальний угол, пулей вылетает из зала. Выйдя на улицу, Андро слегка ёжится от прохлады и холодных капель, застилающих глаза. Немного привыкнув, Князь подставляет лицо под капли, забывая обо всем. Дождинки падают на веки, стекая тонкими струйками по щёкам на припухшие губы. Его одежда уже намокла и неприятно липла к телу, облегая каждый сантиметр мышц. Андрей представлял Мишу. Как тот подходит сзади, обнимает его, прижимаясь ближе, обжигая кожу теплом, целует в мочку, а по спине пробегает армия мурашек. Князев сходит по Мише с ума, но ему не хватает смелости признаться, ведь тот явно всего этого не одобрит, а скорее всего ещё и пошлёт куда подальше (и все это в лучшем случае). Поэтому Андро остаётся только мечтать. Мечтать о горячих руках, скользящих по телу, разжигающих желание и отключая разум. О сладких губах, скользящих от шеи до лопаток, заставляя извиваться от ласк, изнемогая от желания. О ясных карих глазах, прожигающих тебя насквозь, способных увидеть даже самое сокровенное. Андрей утопает в мечтаниях, не замечая, как кто-то легонько касается его талии тёплыми руками, аккуратно притягивая ближе. — Ты весь промок, смотри не заболей, — почти неслышно шепчет знакомый голос в шею Князя. — Миша? — блондин от неожиданности подскакивает, вырвавшись из рук, и тут же ёжится от отсутствия источника тепла. — Тише ты, — улыбнулся кареглазый. — Держи. — Миша протянул свою куртку Андрею. — Да не нужно, — попытался отмахнуться блондин. — Бери! Концерт скоро, зачем мне больной солист? — улыбается Миша. — Ладно, спасибо, — благодарит Князев, накидывая тёплую ткань на плечи, вдыхая лёгкий запах парфюма и сигарет, исходящий от грубой кожи, заставляющий расслабиться и наслаждаться ароматом предмета обожания. Князев не замечает, как по лицу расползлась довольная улыбка, на что Миша только усмехается. — До вечера, Миш, — почти мурлычет согревшийся Андрей. — Удачи в делах, — бросает напоследок кареглазый.