***
Тревожные вести приходили с границ Великого Леса. Все чаще войны стали замечать отряды орков, пересекающих реку Лесную, двигаясь в направлении Одинокой горы. Несметные сокровища Эребора манили любителей наживы. Люди озерного города собирали отряд для похода к Горе, дабы получить причитающуюся им долю богатств восстановленного гномьего царства. Повсюду не утихали толки о том, что ставший легендарным Бард лучник, правитель Эсгарота убил дракона, даруя начало возрождению Эребора. Но орки, зачем им понадобилась легендарная крепость потомков Дурина? Ни ворами, ни ценителями драгоценностей они не были. Единственным желанием этих тварей было нести раздор и смерть. Угроза нависла над Средиземьем. В воздухе едва уловимо ощущался запах грядущей войны. Четкую дробь отбивали копыта коня, скачущего по стылой земле. Словно брызги отлетали прочь комья выпавшего снега. Зеленый плащ развевался за спиной изящного всадника, который мчался к землям лесных эльфов. Это был ни кто иной, как принц Лихолесья. Леголас спешил домой. Тревога поселилась в сердце эльфа после разговора с владыкой Ривенделла, который поведал о разрастании Тьмы и вероятности битвы у стен Эребора. Битвы за мир в Средиземье. Как ни сильна была обида принца на своего отца и некогда верную подругу, в сложившейся ситуации он не мог находиться вдали от своего народа. Он нужен был королевству и королю. Отправив письмо и попрощавшись с Элрондом, он тот час тронулся в путь. Но Владыка Лихолесья не нуждался в предупреждениях. Он знал это давно. Чувствовал, что рано или поздно Тьма явит себя. Слишком мрачным и гиблым стал его лес граничащей с Башней, давно считавшейся необитаемой. Некогда великий и зеленый массив дышал теперь паучьим смрадом и прелью. Он был поврежден слишком сильно, чтобы верить вто, что крепость заброшена тем, кого считали уничтоженным. Но зачем Тьме понадобилась Одинокая гора? Всегда придерживаясь выжидательной позиции, стараясь защитить и обезопасить только свои земли, король осознавал, что в этот раз его народ не сможет остаться в стороне. Придется выступить войском к Эребору. Он не собирался помогать Торину, проливать бесценную кровь эльдар за гномье племя. Но есть такие угрозы, перед которыми стоит сплотиться даже врагам. Трандуил сделает это ради будущей безопасности своего государства, а в случае победы в подземных сокровищницах Короля - под Горой, найдется многое, что придется по вкусу эльфийскому владыке. В конце концов, сама судьба дает шанс, наконец, решить проблему, гнетущую гордого эльфа. Оставаясь наедине, он долгими вечерами, раскинувшись в резном кресле с бокалом любимого вина, сидел у пылающего камина, устремив взор в яркое пламя. Трандуил ненавидел огонь. Слишком сильную боль причинил он ему, некогда оставив на идеальном лице отвратительную отметину. Прошло много столетий, а его долгая жизнь точно вновь оборачивалась вспять. Снова будет война, а он опять горит в огне, только теперь куда более страшном, чем пламя дракона. Нестерпимое желание сжигает его изнутри. Воспламеняет плоть и помрачает разум. Он не знал, как ему с этим бороться и как поступить. Такая беспомощность приводила в ярость, и тогда он начинал тихо ненавидеть себя и ее… Прошло больше месяца, как Тауриэль находилась в его покоях, оставаясь тайной дворца и всего королевства. Его тайной. Близость эльфийки заставляла сильнее биться разгоряченное сердце Трандуила. Он волен сделать с ней все, что пожелает. Он имеет на это право. Она обязана ему жизнью. Они оба зашли слишком далеко, чтобы отступать. А после, он может и отпустит ее, как она желает. Пускай идет куда захочет. Никто ничего не узнает. От подобных размышлений, Трандуил болезненно сморщился, громко ставя бокал на подлокотник. А что дальше? Будет ли он спокойно жить после этого поступка, оставаться благородным эльфом и мудрым владыкой обширного государства? Он не простит себе. Несмотря на то, Тауриэль натворила, она не заслуживает подобного отношения. Трандуил умел подавлять, но никогда не прибегал к насилию. Неужели его безумие зашло так далеко, что он был готов совершить подобную низость? Видимо зло в этом мире действительно становилось сильнее, раз начинало завладевать душами прекрасных созданий Арды. Когда-то Трандуил был уверен, что позволь он себе большее и Тауриэль будет принадлежать ему. Но сейчас…Этот нелепый, глупый побег, ее громкие слова о любви к гному. Нет, он не верил в ее чувства. Слишком многое он пережил и научился различать ложь, но слова, которые эльфийка в отчаянии прокричала ему, весьма задели короля. Он признавал, что поступал скверно. Его влечение к ней слишком глубоко въелось в душу, пуская длинные корни, а сложившаяся ситуация казалась вопиющим недоразумением. Он не намеревался ни с кем делить свои покои, даже с ней. Тем более с ней. Ненавистная и такая желанная. Так близко от него. В его плену, не подозревая, что ее мучитель провел не один час в раздумьях, как избавить ее от уз, а себя от любовных пут, что овладели его сердцем. Король поднялся. Ладони уперлись в уступ каминной полки. Трандуил пристально смотрел на танцующее пламя. Ему чудились очертания гибкой, подвижной фигуры. Огненно-рыжие волосы страстно разметалась от быстрых движений. Тауриэль. Огненная, неукротимая. Когда же ты научишься управлять своим пламенным сердцем? Король недоумевал, почему эльфийка, думая лишь о своем спасении, не желает разобраться, не желает понимать его чувство, принять его, разделить. Осознание, что Тауриэль, его не любит и видит в нем причину всех своих несчастий раздражало, злило, било наотмашь по королевскому самолюбию, заставляя считать себя оскорбленным. Мешало мыслить в верном направлении. Привязанность тяга, желание, неприязнь, обида лежали тяжелым спудом на душе владыки Лихолесья. Не позволяли пробиться росткам теплых чувств. Он не мог позволить себе быть с ней мягче, стать таким уязвимым. Новость о грядущей битве остудила воспаленное сознание, помогая сосредоточиться, возвращая ясный ум и холодную расчетливость. Собственные переживания отошли на второй план, уступая место долгу перед своим народом. Король снова становился королем. Но пока еще есть время. Что же, он в последний раз позволит доказать вероломной предательнице верность своему королевству. И ему.***
Не раз продуманные слова застряли в горле Тауриэль как только в проеме покоев появилась высокая фигура Владыки. Багрянец королевской мантии показался эльфийке зловещим. "Словно кровь", - подумала она и почтительно поклонилась. Тревожило и необычайно строгое выражение лица повелителя. — Мне доложили, что ты отказываешься от пищи, - Трандуил склонил голову набок, пристально смотря на свою пленницу, — я спас тебя однажды, не думаю, что мне захочется сделать это вновь. Тауриэль мысленно отмахнулась от колких слов. Не для того она так ждала этого момента, чтобы препираться с королем. Действительно, несколько дней, погруженная в раздумья и терзания, эльфийка не притрагивалась к еде, оставленной стражниками. — Повелитель, горестные мысли терзают меня и насыщение плоти последнее, что я желала в это время. — О чем же ты размышляла? — Я думала о Вас. — Польщен, - сказал король спокойно без тени усмешки, проходя вглубь комнаты. Трандуил остановился у стеклянного шара, заключённого в объятья тонких ветвей, выкованных умелым мастером. Скрывая свое удивление, он отвернулся от эльфийки, сцепляя руки за спиной. Король внимательно разглядывал, как за хрупкой преградой, ярко зеленеет мягкая подушечка мха в окружении изящных фиалок. Такие растительные композиции стояли по всему дворцу. Эльфы любили природу и наслаждались ее цветением, даже когда все живое погружалось в сон, кутаясь в белоснежное покрывало. Повелитель сам следил за растениями главной оранжереи, лично занимаясь разведением редких и прекрасных сортов. Но сейчас, любование нежными лепестками занимало его меньше всего. Тауриэль, следя за движениями владыки облегченно выдохнула. Пронзительный взгляд короля мешал ей сосредоточиться. — Владыка, не попади я в столь скверное положение, то никогда бы не осознала своих ошибок. Я не прошу ни милости, ни снисхождения. Не буду оправдываться, но назову лишь причины, побудившие меня к этому роковому шагу. Всю свою жизнь я мечтала лишь о свободе, и быть кому-то необходимой. Возможно мои желанья всего лишь прихоть, ведь судьба одарила меня многим, возвысив до такого положения о котором мечтают. Могла ли надеяться на это безродная сирота? Но все же в моей жизни было то, что отравляло мое существование. Это одиночество. Не было того, кому я могла открыть свою душу, кто бы выслушал меня и принял. Между вами и мной всегда стояла стена отчуждения, Леголас, был мне верным другом, но и он не понимал меня. Другие эльфы сторонились моего общения, а я не искала его. Может быть, во всем виноват мой дикий и необузданный характер. Наверное, мне нужно было родиться человеком. Тауриэль перевела дыхание. Однажды, все изменилось… Кили стал для меня олицетворением того, о чем я тайно мечтала. Здесь я всегда ощущала себя неправильной, несовершенной, а с ним впервые почувствовала себя счастливой. С Кили я могла часами разговаривать, не боясь быть осмеянной, отвергнутой. Но во мне действительно что-то не так ведь, поступки, что произошли потом, не могла совершить нормальная эльфийка. Судьба послала мне испытания, к которым я, ослепленная собственной правотой, была совершенно не готова. Я никогда не могла помыслить, что вы отнесетесь ко мне иначе, чем к подчиненной, позволите себе то, о чем стыдно произносить. Я не могу обвинить вас во всем, как бы мне этого ни хотелось. Хоть вы и сыграли не последнюю роль в моих злоключениях. Все же у меня было право выбора. Я могла оттолкнуть вас, не отвечать, но не сделала этого. Будь я умнее, все бы было иначе. Вы правы, я эгоистична. Я принимала уверения в любви от одного, отвечала другому, обманывала третьего. Вы напугали меня. После случившегося меж нами той ночью, когда я пришла в ваши покои, я ждала от вас совета, помощи, подсказки, но вы вели себя, так словно ничего не произошло. А Кили, взамен недосказанности, постоянного страха и терзаний, предложил волю, простор и свободу. Я не могла устоять. Я не собиралась предавать королевство, я хотела навсегда разорвать порочный круг, думала, что так будет легче. Всем. Я не хотела думать о последствиях. Я была недальновидна и помышляла лишь о себе. Тауриэль бросила взгляд на ровную напряженную спину повелителя. — А сейчас, когда я здесь, то начинаю опасаться, нет, не за собственную безопасность, - Тауриэль быстро мотнула головой, точно предупреждая возможный протест, но король стоял не шелохнувшись. - Мне страшно за вас. Владыка развернулся. В зыбком свете свечей проступали строго очерченные прекрасные черты. Льдистый голубой взор короля устремился на эльфийку. От такого пристального внимания эллет пришла в крайнее волнение. Стараясь держаться ровно, чтобы не выказать собственного страха, опасаясь, что прямо сейчас, она развернется и убежит из этой комнаты, Тауриэль поспешно заговорила: - То, что произошло между нами, все это неправильно, так не должно быть. Вы никогда не полюбите меня, а я не буду иметь права ответить вам взаимностью. И не потому, что вы король, а я лишь подчиненная, безродная эльфийка. Вы любили, вы знаете, что это за чувство, а то, что вы испытываете ко мне, всего-лишь слабость, привязанность которым позволила разрастись моя испорченность и неосторожность. Вы не можете предать своего сына. Силы эллет иссякали. Эльфийка ссутулившись опустила голову, судорожно сцепив пальцы, утратив свой решительный и возвышенный вид. До слуха владыки доходил ее глухой тихий голос: — Я вела себя безрассудно. Моя судьба в ваших руках. Я обязана вам сейчас больше чем когда либо, но вы не вправе распоряжаться ни моим телом, ни душой. Я готова понести заслуженное наказание, но не держите меня больше здесь. Я готова ответить за свои поступки Король склонил голову набок. — Продолжай. — Владыка, не гневайтесь. Я благодарна вам за все, что вы сделали, но я не хочу быть причиной вашего падения, Ваше чувство недостойно короля и мучительно для меня. Забудьте. Прошу вас забудьте и не вспоминайте больше обо мне. Внутри Тауриэль все сжалось. В горле пересохло. Она боялась поднять голову и встретится взглядом с повелителем. Боялась прочитать в нем свой приговор, на котором так настаивала. Трандуил со странным выражением смотрел на поникшую фигуру бывшей воспитанницы. Идя к пленнице, он все же надеялся, что она одумается, наконец, поймет свои ошибки, что последний их разговор, откроет глаза на происходящее. Но такой мудрости он не ожидал. Он сам говорил себе о недопустимости их связи и тайно страдал из-за этого. Но его мысли, произнесенные вслух из уст той, к которой он был неравнодушен, били словно пощечина. Не столько больно, сколько хлестко. Отрезвляюще. Его принципы вновь терпели крах. Кажется, Тауриэль называла их предрассудками. В очередной раз он почувствовал себя пылким юнцом, которого ставят на место, а она ведет себя словно царственная особа. Это возмущало. И притягивало еще больше. Если бы это было так легко. Забыть. Ничего не чувствовать. Не поддаваться искушениям. Он сам учил ее этому. Но за все прожитые тысячелетия, так и не смог понять собственного сердца, голос которого не поддается ни увещеваниям разума, ни обстоятельствам, ни времени. Великие мудрецы написали не одну книгу в поисках ответа, почему мы поступаем так, а не иначе. А у Тауриэль все просто. Взять и забыть. Она стояла перед ним, словно лань готовая броситься в пропасть, спасаясь от острых зубов нагоняющего хищника. Наивная, храбрая Тауриэль. Король чувствовал ее одиночество, страх за будущее, за себя. Как она боится его чувства, не верит, что он не навредит ей. Владыка Лихолесья был вынужден признать, что во многом она права. Неизвестно ему было только одно. Над ухом эллет раздался глубокий вкрадчивый голос: — Ответь мне Тауриэль, если бы тебя так касался кто-то другой вместо меня, ты бы так же отвечала ему? Эльфийка с удивлением уставилась на короля. Щеки предательски запылали. Зачем он опять такое спрашивает? Неужели после всего, что она сказала, его волнует только это! — Я не знаю, – прошептала эльфийка, взволнованно сцепляя руки и растерянно глядя по сторонам. Владыка горько усмехнулся Что он имеет ввиду? Тауриэль вспыхнула, на миг представив как Леголас или Кили повели бы себя так же как король, а она, как когда-то в объятьях повелителя. Такого не может быть! Значит… — Ты должна собрать свои вещи и последовать за стражником, - строгий голос Трандуила прервал ее раздумья. Внутри все оборвалось. Собрать вещи, последовать…куда? В темницу?! Прямо сейчас? Все разрешилось так просто и беспощадно. Огромный прекрасный мир будет разменивать столетия, а она, вдали от солнечного света, навеки погребенная под сводами темницы, станет оплакивать свою участь и свои проступки. Так и должно быть. Она это заслужила. Шорох королевского одеяния, вывел эльфийку из оцепенения. Повелитель отдалился, убирая руки в рукава изящной мантии – Сядь. Тауриэль выполнила приказ. — Совсем скоро у стен Эребора разразится битва. Орки идут на захват Одинокой Горы. Их затея грозит опасностью всему Средиземью. Мы должны им помешать, сразившись вместе с людьми и гномами. Наше войско выступит через две луны. Тебя отведут за границы Леса. Ты придешь в лагерь, когда мы будем стоять на берегу Долгого Озера и скажешь, что желаешь биться против врага вместе со своим народом и примешь участие в сражении. Тем самым ты искупишь вину, свой побег, докажешь верность Лихолесью и сможешь вернуться в королевство. Трандуил нагнулся вперед, одной рукой опираясь на округлую спинку стула, другой подхватив подбородок эльфийки и тихо заговорил, смотря прямо в ее широко открытые удивленные глаза. — Думаю, у тебя хватит разумения выполнить то, что я тебе сказал. Но это не все. Если я увижу или узнаю, что ты, забывая о защите собственного народа, рискуешь из-за гномов. Особенно, из за своего сопляка - он падет, сраженный меткой стрелой, прямо на твоих глазах. Король медленно распрямился и вышел из комнаты. Говоря подобные угрозы, он надеялся, что Тауриэль, опасаясь за жизнь гнома, не посмеет нарушить приказ, всецело отдастся долгу защищать королевство и уничтожать врага. А ее смелость, ловкость в бою поможет вернуть доверие и уважение лесных эльфов.