Вечность

Omnia praeclara rara (лат.) – Все прекрасное редко

      — Все-таки хорошо что ты здесь, — тихо сказал Петри, быстро снимая плащ Алье и протягивая его мужчине, Даниэль уже успел уйти из спальни вслед за Кристианом, который вызвался показать его комнату, чтобы вампир смог устроиться. — Расскажешь мне, как тут ведутся дела.       — А не хочешь обратно в Замок? — без какого-либо намека, спросил вампир, накидывая одежду на плечи.       — Нет, что я там не видел? Охотники отброшены, можно еще полвека существовать в спокойствии, к тому же я хочу узнать всю систему изнутри. Я годы подряд видел лишь отчеты, поэтому сейчас хочу посмотреть на то, как они составляются, и что именно вы тут делаете. Это все для меня ново. К тому же, охотники дали мне неплохую разрядку, теперь у нас будет оружие.       — И вот зачем нужно было подвергать себя такой опасности, — не мог понять Алье, видя, как Петри застегивает на небольшие золотые пуговицы короткий сюртук без рукавов. Это был подарок Сали. Парнишка пытался поддержать Рейнара, а потому даже смог раздобыть подходящий комплект одежды, стоивший порядка десяти франков, если не больше.       — А ради чего еще жить? — бросил Рейнар, не заботясь о своих словах и кидая взгляд в зеркало.       — Может, ради меня, или ради нашего сына? — спросил Алье, подходя к Петри со спины и протягивая к нему руки, чтобы поправить одежду.       — И ради вас конечно же. Просто охотники это такое яркое дополняющее средство, которое привносит свою перчинку, — ответил парень, видя, как мужчина медленно склонил голову, отчего его белые волосы упали ему на плечи создав видимость, будто те принадлежали парню, а не вампиру, отчего Петри усмехнулся, тут же прикасаясь к ним и не сразу замечая губы Алье на шее. Но когда он сделал это, то было уже поздно, волна наслаждения опьянила разум.       Это чувство, так знакомое и неповторимое, было ему приятно, даже слишком, отчего он и сам не заметил, как Аками дотронулся до его скул, начиная медленно выцеловывая каждый сантиметр кожи и заходя за ухо, едва касаясь раковины и оттягивая ее зубами.       — Алье, не возбуждай меня, — протянул Петри, закидывая руку себе за спину и ловя вампира за волосы, но почему-то не отстраняя.       — Я и не делаю этого, — хриплым шепотом протянул мужчина ему в ухо. — Я просто радуюсь, что ты рядом.       — А ты можешь радоваться не так… — Петри хрипло вдохнул, закусывая нижнюю губу и, действуя против своих мыслей, все же наклоняя голову, позволяя мужчине спуститься на его кадык, предварительно оттянув небольшой воротничок белой рубашки. — Алье…       Кусая, теребя и целуя нежную кожу, Аками терял рассудок, он готов был делать это вечно, не отпуская это милое существо из своих рук и желая вновь завладеть им. Пока парень вел себя нормально и позволял ему эти ласки, но мужчина помнил, как повел себя Петри, стоило ему коснулся его бедра. Определенно, для Петри подобная близость была пока непозволительна и он понимал это. Частично.       — Хватит Алье, иначе я… — стоило Рейнару открыть рот, как мужчина тут же завладел его губами, начиная играться с его языком, и жадно целуя его так, будто без этого не мог прожить и дня.       Петри приятно замычал, целоваться спиной к вампиру было не так, как если бы они стояли друг напротив друга. В их положении это давало особый жар, который спускалась вниз живота и…       — Хватит! — резко отстранив Алье за его светлые волосы, Петри отвернулся от мужчины, глубоко дыша и пытаясь прийти в себя. В глотке стало неожиданно сухо, а пальцы задрожали, к сожалению, это было не из-за возбуждения.       Алье с ужасом видел, как парня немного подкосило, но тот все же смог устоять на ногах, быстро обхватывая себя руками. Черт, он не должен был заходить так далеко, прошло не так много времени, чтобы парень все забыл. Видимо, это был его порог, через который тот не мог переступить       — Петри, прости, я позволил себе лишнего, — мужчина двинулся к нему, с болью в груди видя, как парень едва отстранился от него, быстро обходя стороной и садясь на угол кровати. Воротник все еще был оттянут, но он, казалось, этого не замечал. — Петри…       — Просто... — начал, было, парень, как замер, едва усмехаясь своим словам. — Это не так просто. Я знаю, что тебе нужно. Мне тоже это нужно, но я не могу себя пересилить. Вот и вроде все хорошо, мне приятно, тебе приятно, но стоит зайти чуть дальше, как меня пронзает, и я слышу…       — Что слышишь? — Аками подошел к парнишке и присел около его ног, с замиранием видя, как тому с трудом даются эти слова, хоть как-то объясняющие его поведение.       — Крик, — со страхом произнес он, широко открывая глаза. — Твой крик, когда ты понял, что он умирает. Крик ребенка, которого и не было… свой крик.       Алье тут же вспомнил, что Петри был без сознания, когда случилось то ужасное событие, а потому был удивлен, что парень мог слышать его голос, но видимо, для того это было на подсознательном уровне. Да и крик ребенка… Он ведь на самом деле был, Алье его слышал, и видимо, Петри тоже, но помнил это не так хорошо, как хотел, а потому принимал за свою иллюзию и Аками не хотел подтверждать этого. К тому же, тогда кричал не только ребенок, но еще и кричал Дух, пусть и звенящей пустотой, пусть и куда-то в вечность, но этот крик Алье вряд ли когда забудет. Поэтому у них обоих остались не слишком хорошие воспоминания того дня, слишком болезненные, чтобы так просто забыть о них.       — Не думай об этом, Петри, — тихо произнес Алье, ловя блуждающие руки парня и едва смахивая с его щек прозрачные капли слез, пока тот этого не заметил. — Это пройдет, рано или поздно. Я не позволю тебе вечно грустить об этом, мы бессмертны, помнишь? У нас есть сын, ты смог то, на что никто не решался, потому что это было для всех невозможно.       — Это до сих пор для всех невозможно, — устало хмыкнул парень.       — Для нас — возможно. Для нас все возможно и никто не запретит нам любить друг друга, — уверенно ответил мужчина, ловя на этот раз уже лицо парня и поднимаясь, чтобы поцеловать его. — Ты же знаешь, что ты только мой и ничей больше. Я ведь тебя никому не отдам и никуда не отпущу.       — Собственник, — усмехнулся Петри, улыбаясь. — Но за это я тебя и люблю.       Парень потянулся к Алье, чувствуя, как тот довольно быстро обнял его, некоторое время не отпуская, даря то самое уверенное спокойствие, за которым он когда-то так бесполезно гонялся.       — Ну и куда ты? — спросил Аками, видя, как вампир отлепился от него и потащился к двери.       — Хочу найти Гаррета, — быстро ответил он, слыша шаги вампира к нему, который как-то задумчиво стал поправлять его одежду. — Ты ведь его не убил?       — Хотел, — сознался вампир. — Он выгнал тебя из моего Дома. Из Дома! Если бы ты не появился в ту секунду в дверях, я бы сделал это.       — Так где он?       — В подвале под охраной, ждет, когда я прощу его. Ты, как я полагаю, к нему?       — Ага, не против, если я пойду один? — спросил Петри, вызвав у Алье удрученный вздох.       — Хочешь сам с ним разобраться? — хрипло спросил мужчина.       — Что-то типа того. Не волнуйся, я возьму с собой Кона, он же все здесь знает, уж не заблудимся, — быстро ответил Петри, выходя из покоев и рукой подзывая к себе немного пришедшего в себя Феннера, увидев выходящего из комнаты сына, он быстро улыбнулся ему. — Даниэль - развлекайся.       — И ты, пап, — кивнул Даниэль, провожая парня взглядом.       — Простите, если я спрошу, но как именно мистер Рейнар развлекается? — Кристиан обеспокоенно посмотрел, как следом за Петри вышел Алье, останавливаясь на втором этаже и тихо поглядывая на них.       — Пытает, убивает, все, как обычно, — пожав плечами, сказал Даниэль, и подходя к отцу.       — Ну да, как обычно, — тихо повторил его слова Крис, понимая, что у Высших своя забава.       — А мистер Гаррет! — крикнул Петри, видя мужчину, сидящего на низенькой доске за решеткой в окружении двух вампиров. Те, увидев подошедшего, быстро отрапортовали.       — Посторонним нельзя.       — Да вы что идиоты, — чуть ли не взвыл Феннер, хватаясь за голову. — Это же Петри Рейнар, — видя, что они были без понятия, кто это такой, мужчина просипел. — Высший!       Вампиры тут же оглядели парня и, поверив на слово именно Феннеру, все же отошли от клетки, позволяя вампирам подойти к ней.       — Нда, меня нигде не узнают, — пробормотал Петри, не обращаясь к кому-то конкретно, но его слова услышал Гаррет.       — Ты бы хоть записку от Дракулы имел, что ты Высший, а то ведь никто и не верит, — усмехнулся мужчина, видя, как Кон в ужасе широко открыл глаза.       — Ну, записки у меня нет, но если я сделаю так, — Петри перестал скрывать свою ужасающую голубую ауру, холодную, как льды айсберга и усмехнулся, — то думаю, никто сомневаться уже не будет.       В ужасе почувствовав эту страшную энергетику, которая стала расходиться от этого парнишки, как туман, пробираясь в его клетку и стелясь по полу, мужчина тут же недоуменно посмотрел на парня. Теперь он верил, что это был Высший. Самый сильный Высший, которого он хоть когда-нибудь встречал.       — Теперь веришь? — тихо поинтересовался Рейнар, блестя голубыми глазами. Ему нравилось самоутверждаться за счет других, в конкретных случаях, это даже повышало его настроение.       — Д..да, — кивнул Гаррет и аура Петри тут же исчезла, как и появилась, так же незаметно и легко.       — Славно. Так, о последних новостях, — начал, было, парень, как его тут же перебил Гаррет.       — Вы пришли убить меня? — спросил он, и Феннер замер, зная, почему тот спросил это.       — Нет. Если бы я хотел, то убил бы тебя еще тогда, но… не сделал этого, а это значит, что ты не прогневал меня. Боже, я говорю, как Влад, совсем уже, — покачал головой Петри, видя, как удивился стоящий рядом Кон. — Не думай, у нас серьезный разговор, а не казнь.       — Хорошо, — казалось, мужчина даже немного успокоился.       — Итак, как ты и просил, я расправился с охотниками, ведь не просто же так я об этом спрашивал. Их правда было не десять человек, а сотня, ну ладно, это не важно. Уничтожил и главное, теперь нужно найти остальных. Я слышал, от их предводителя, что они многих отправили на обучение в какой-то город, Раун, я не знаю, где он.       — Я знаю, — тут же кивнул Гаррет.       — Замечательно, твое задание, пробраться к ним и потом доложить мне. Помни, не убивать их. Понимаю, сложно, но придется постараться. Разведай, что там да как, и вернешься обратно. Понял?       — Да.       — Вот и замечательно, — кивнул парень, уже готовый уйти.       — Но мистер Рейнар, почему вы так относитесь ко мне? — все же не смог не поинтересоваться мужчина.       — Как? — не понял Петри.       — Не сердитесь за мое поведение.       — Потому что ты переживаешь за своих людей и этот клан. Ты защищаешь своих от чужаков, прекрасно зная, что угрозы со стороны окажутся намного слабее, чем угрозы изнутри. Я это понимаю, поэтому доверяю тебе, ты ни за что не подставишь тех, кто на тебя положился. Я вижу людей, а потому могу отличать лжецов от психов. Кстати, на счет видеть, — парень повернулся к Кону, пристально его оглядывая, тот ответил тем же. — У меня с тобой есть одно дело.       Феннер не мог дышать, парень пугал его, восхищал, он уважал его, хотел подчиняться ему и проявлял покорность. Чувства мужчины зашкаливали, а потому он пока не мог с ними справится.       — Так, а вы что стоите, освобождайте его, — Петри махнул рукой на клетку, обращаясь к охранникам. — Скажем так, я проявил к Гаррету особое отношение, так что все нормально. С Аками проблем не будет, не надо на меня так смотреть. Я Высший! И, в конце концов я тот, кто обратил этого Алье, так что слушаться меня, когда я вам приказываю! — Петри чуть ли не закричал, возводя глаза к потолку и облизывая сухие губы. — Здесь найдется кровь?       — Пройдемте за мной, — Кон повел парнишку вглубь подвала, выводя его к пленникам, к которым Петри отнесся совершенно спокойно, выбирая одного их них и легко просачиваясь сквозь решетку, чтобы полностью напитаться, обеспечив себя жизнью на пару дней, а то и больше.       — Так-то лучше, — кивнул Петри, вытирая губы и оборачиваясь на Кона, пронзая его холодным голубым взглядом, отчего тот пошатнулся, не зная, что господин задумал. — Где тут твои покои?       — У меня комната, господин, — поправил его Феннер, но парень не обратил на это особого внимания. — Пройдемте.       Через пару минут они зашли в скромное жилище мужчины, где вампир тут же прошел к двум креслам и присел в одно из них, протягивая руку к пустому бокалу и начиная вертеть его в руке, видя, что этим очень сильно нервировал мужчину.       — Да садись ты уже! — не вытерпел Рейнар.       — Налить вам чего-нибудь? — тут же спросил Кон, переводя взгляд на пустой бокал, но парень качнул головой.       — Ну не просто же так я выпил всего человека, да и хочу кое-что проверить, — задумчиво сказал Петри, ставя бокал на столик и удобно располагаясь.       Держа левую руку над ним, он вызвал длинные когти на правой руке и, под удивленным взглядом мужчины, легко вогнал коготь прямо в вену, вытаскивая его и быстро подставляя пустой бокал, дожидаясь, когда тот наполниться его кровью до краев. Лишь тогда он заткнул рану пальцем, откидываясь обратно на спинку кресла и зализывая маленькую дырочку одним движением языка.       Кон в полнейшем недоумении видел, как парень начал слизывать свою кровь с окровавленного когтя, не теряя ни одной красной капли и отчаянно пытаясь не замарать одежду. Мужчина чувствовал запах крови Высшего и понимал, что тот был совершенно не такой, как у всех других. Казалось, что он даже не походил на аромат крови его господина, когда он пил ее еще будучи человеком.       Терпкий, такой же густой, как и сама жидкость, он переливался в воздухе розовыми облачками, дрейфуя по всей комнате. Кон не мог надышаться, отчаянно желая попробовать ее, но понимая, что без разрешения он не мог и дернутся в ее сторону. Лишь по прошествии пары минут, мистер Рейнар все же соизволил подать голос.       — Это тебе, — дотронувшись до бокала, он пододвинул его к мужчине одним пальцем, ожидая, когда до того снизойдут его слова.       — Что? Господин, зачем?       — Снимай повязку, я хочу вернуть твое зрение, — быстро мотнув головой, произнес Петри, видя полнейшее удивление мужчины, который все же повиновался. На серовато-голубой радужке едва различался такой же полупрозрачно серый зрачок, и, хотя это было немного странно, смотрелось довольно необычно.       — Думаете, поможет?       — Как раз и проверим.       — А если нет?       — Сомневаешься? — Высший хмыкнул, отчего мужчина понял, что ему не следовало это говорить, но он уже привык общаться с этим вампиром немного по-другому, чем с тем же Алье. — И правильно делаешь. Ну же!       Мужчина медленно взял бокал трясущейся рукой и Петри подумал о том, что не стоит пугать вампира удушением, если тот прольет его кровь, а потому просто скучающим видом посмотрел, как мужчина потянулся к краю бокала, но вдруг остановился.       — Но что будет, если я выпью ее? — спросил он.       — Ты так говоришь, будто это яд. У тебя появится куда большая сила, чем у тебя есть сейчас.       — Но я ведь ее не заслужил, — начал, было, Феннер, как его быстро прервал Петри, вскинув руку и заставляя его замолчать.       — Ты отнесся ко мне хорошо, даже когда я был никем. Может, это из-за моего вида, но ты помог мне. Пусть кровью или своим доверием, а потому я верю тебе и знаю, что ты не направишь эту силу в темную сторону. Я вижу достойных, Кон, и ты один из них, — кивнул Петри и это настолько подбодрило мужчину, что тот сделал глоток, уже на нем задыхаясь от нахлынувших ощущений.       Он пил не кровь, ибо он совершенно не чувствовал металлического привкуса или густой жидкости, он пил настоящую силу, несравнимую в этом мире ни с чем. Кровь Высшего была как деликатес, сладкая, настолько приятная, что голод тут же сковал его тело и он напрягся, как пружина, готовый сорваться. Мужчине хватило глотка, чтобы почувствовать, как в теле все что-то переменилось и он пораженно вдохнул.       Быстро, пока он не пролил кровь, вампир отстранил бокал, тяжело дыша и пытаясь сосредоточиться на том, чтобы перестать все ощущать так ярко и громко. Он даже не сразу заметил, как Петри появился перед ним, пристально всматриваясь в него.       — Ну как, помогло? — спросил он тихим голосом, чтобы не напугать мужчину.       — Господин, это… — он не мог передать словами то, что чувствовал, но Петри и так это знал, помнил, по ощущениям. Сейчас, он мог испытать такое только от крови Влада, да и то, вряд ли настолько сильно.       — Ну, видишь? — не вытерпел парень, всматриваясь в его глаз и видя, что тот по-прежнему был бесцветный. — Выпей еще.       Феннер и сам не помнил, как сделал пару глотков, оставив половину крови в бокале. И тут стало происходить что-то невозможное, прикрыв левый, мужчина присмотрелся к Петри и удивленно замер.       — Видишь? — спросил тот.       — Как сказать… — Феннер и сам не мог понять, ведь фактически он не видел парня, но замечал яркие отблески его обжигающе холодной ауры, которая сосуществовала в нем наравне с чем-то ярко-красным. Эти стороны его души нервно вздрагивали от нетерпения, готовые вырваться наружу, а уж то, как они струились по жилам, говорило о том, что парень имел большую силу.       — Так видишь или нет? — вспылил Петри, и мужчина увидел, как красноватая аура взметнулась из парня, едва выходя за пределы его тела, но, будто находясь на резинке, возвратилась обратно.       — Вижу, — все-таки согласился Кон. — Но не так, как раньше.       — Ну все, заинтриговал, — не вытерпел Петри, отходя от него и мужчина увидел, как голубая аура, кружащаяся внутри парня, полностью вышла из его тела, оставляя внутри лишь красную злость, которую тот прекрасно сдерживал.       Другим глазом мужчина видел, как от парнишки отделилось что-то, напоминающее тень, только голубого цвета, от которой он отшатнулся, вжимая в спинку кресла. Видя это двумя глазами, вампир был удивлен, что Высший был на такое способен, а потому не знал, хорошо это было или плохо, но, как ни странно, Петри его быстро предупредил.       — Дернешься - умрешь, — просто сказал он, как тут же дверь с шумом открылась и на пороге показался Алье, а за ним Кристиан с Даниэлем. Все вампиры были в сборе и Феннер, повернувшись к пришедшим, пораженно вдохнул, всеми глазами смотря на вампиров, тихо бормоча, что это просто нереально.       — Петри, я чую твою кровь, — медленно произнес Аками, на что парень быстро заметил.       — Я знаю. А Крис, как раз вовремя, иди ко мне, — парень показал рукой на свободное кресло. — Присаживайся. А теперь все молчим, не видите, я провожу эксперимент. Человек не видел этим глазом, но, выпив мою кровь, смог увидеть.       — Ну, а Дух тебе зачем? — спокойно спросил Аками, прерывая пафос парня и присаживая на подлокотник кресла, с другой стороны сел его сын, с интересом наблюдая за происходящем.       — Этот наглежник не хочет говорить, что он видит, — пожаловался Петри и Даниэль понимающе хмыкнул, папе никогда не нравилось, когда он чего-то не знал или не видел, а потому тот сделает все невозможное, чтобы докопаться до истины. И этот случай не был исключением. — Поэтому Духом хочу его проверить.       — Проверить? Духом? За что? — Феннер понял, что Дух это некая субстанция, которая умеет убивать и, судя по всему, пытать, а он отчаянно этого не хотел.       — Да замолчи, — парень легко ударил вампира в плечо.       — А Дух ведь умеет похищать души, насколько я помню, — тихо заметил Кристиан и Кон застонал, становясь настолько меньше, словно бы сейчас он исчезнет, но нет, Петри его хорошо видел.       — Не убьет, если кое-кто не будет крутиться, — мужчина увидел, как Петри злобно посмотрел на него, сверкая любопытством. — Так, ну, поехали.       Дух подошел к мужчине и протянул руку, одним пальцем касаясь его правого виска, как Петри тут же глубоко вздохнул, закрывая глаза и, стоило ему открыть, как все пораженно вдохнули. Его глаз, раньше горящий голубым, теперь полностью поблек, а зрачок обесцветился, отчего создалось ощущение, что он ослеп. На что парень вздрогнул, недоуменно качая головой и стараясь к этому побыстрее привыкнуть.       — Неудобно, — пожаловался он, отходя от кресла мужчины и смотря на посторонние вещи, специально не переводя взгляд на вампиров. — Больно что ль?       — Да не особо, — Феннер пожал плечами, стараясь не особо дергаться.       — Вау, это значит так ты видешь? — удивленно произнес Петри, осматривая вампиров.       — И как, пап? — спросил Даниэль.       — Ооо, — протянул Рейнар. — Он видит ауры вампиров и их силы. Редкий дар, впервые такое вижу. Ух ты, Алье, у тебя просто изумительная аура, я в принципе знал, что она холодно-синяя, но таким зрением, она просто обворожительная, — влюблено произнес Петри, не обращая внимания на других.       — А у меня что? — спросил Даниэль и, как по команде, Кон и Петри посмотрели на Даниэля.       — В меня пошел, — довольно произнес парень. — В тебе моя красная аура и холодная отца. Только… они немного соединены, и сверкают, будто солнце. Очень необычно и красиво.       — А что это значит? — спросил сын.       — Ну, разделить ты их точно не сможешь, они могут существовать лишь вместе, зато какая сила! Ты не просто взял частичку от меня и Аками, ты взял от нас все, что можно и стал удивительным вампиром, даже в твоих жилах течет эта аура, у других же она просто собрана внутри.       Кон слушал Петри и наматывал на ус, понимая, что ему есть чему поучиться, раз уж у него теперь появился Орлиный Глаз.       — Орлиный Глаз? — вдруг рассмеялся Рейнар, отчего Феннер тут же сморщился, понимая, что все его мысли были у парня как на ладони. — Мне нравится, одобряю. Ну, а ты сам весьма любопытен. В тебе бьется шоколадная аура, готов поспорить, что она жутко сладкая. И... ух ты, поздравляю, Феннер, в тебе сила была до того, как ты стал вампиром, поэтому управлять своими возможностями тебе будет проще.       Мужчина обрадовано улыбнулся, видя, как в парнишке едва билась ярко-красная аура, словно бы на последнем издыхание, но парень, казалось бы, этого даже не замечал.       — Так, Крис, прошу, не тяни, — быстро сказал Петри, кивая взглядом на стакан крови и мотая рукой, чтобы тот допил все остальное, мужчине пришлось подчиниться, но под взглядом Аками он чуть было не подавился.       Зато, Феннер с Петри могли с удивлением наблюдать за тем, как сила растекается по телу вампира, зажигая внутри него новый огонек.       — Ух ты, — Петри дернулся, — а твоя аура-то оказывается ярко зеленая, — удивленно сказал он и неумело покачнулся, отчего Дух мгновенно отвел пальцы от виска мужчины и тут же испарился.       — Вы потратили слишком много сил, — быстро сказал Феннер, уже понимая, в чем тут было дело, и быстро заставляя Рейнара присесть на его место, переводя взгляд на его лицо и встревоженно вздыхая. – Ваш глаз!       — Да пройдет, — махнул рукой парнишка, быстро моргая и изредка качая головой, чтобы под удивленные взгляды присутствующих почувствовать, как радужка наливается привычным голубым цветом, а черный зрачок начинает сужаться и расширяться. — Все нормально. Ну как тебе, Крис?       — Удивительно, — пробормотал тот.       — На сегодня хватит экспериментов, — решительно сказал Петри, поворачиваясь к своим и глубоко вдыхая.       — Как скажете, — тут же поклонился Кон, подавая руку, чтобы помочь Рейнару подняться, но перед ним тут же проскочил Алье, который сделал это вместо него.

18 декабря 1527 года

      — Феннер предлагает сходить на оперу, что ты думаешь? — Петри заглянул в глаза Аками и получилось это слишком наивно, чтобы вампир смог верно ответить на этот вопрос, не проявив собственнического инстинкта.       — Хорошая идея, — скупо ответил мужчина, с постели разглядывая, как парень бегает перед ним в одних коротких черных штанах, привлеченный какими-то вещами.       — Пойдешь со мной? — спросил он, даже не смотря на Алье.       — Стоп, а ты намеревался идти без меня? — Аками даже присел, облокотившись на подушку и пытаясь вызвать у парнишки взрыв совести, но, по тому скудному хрипу Петри, он не дождался даже искры.       — Ну не знаю, вдруг ты там уже был, — он быстро пожал плечами, останавливаясь и делая такой вид, что потеря какой-то важной вещицы была дороже, чем ревность Аками. — А я вот нигде не был. Алье, а точно! Я нигде не был! Ты гад! — вдруг резко сказал Рейнар, отчего мужчина пораженно дернулся.       С чего бы парню заявлять такое, ну, конечно вампир не был святым, но все равно от таких слов парня у него что-то дергалось в душе, отчего он терпеливо спросил.       — Почему?       — Ты меня никуда не водил, только в свою комнату, да в свои покои.       — Это одно и то же.       — Вот именно! — Петри хмыкнул, видя, что он победил, отчего Аками наиграно громко вдохнул.       — Ладно, пошли на оперу.       — А вот не приглашу, — вдруг решительно заявил парнишка, подходя к небольшому шкафу и пытаясь найти там свою одежду. То, что она все это время приготовленная лежала на краю кровати, парня не касалось, решительным был сам факт того, чтобы повернуться к Алье спиной.       Финт был оценен, только вот не в ту сторону. Узкие черные штаны облегали его задницу настолько плотно, что кроме спины, взгляд Алье опустился ниже, а потому он тут же подошел к нему, примирительно протягивая руки и касаясь парня.       — Вампирам не нужно приглашение, — тихо заметил Аками, скользя подбородком по его гладкой коже и чувствуя, как Петри от этого замирает, решая, стоит ли обижаться на него пять минут, или хватит всего лишь двух.       — Зато нам нужны билеты, — напомнил Рейнар. — Я, знаешь ли, не хочу съедать того, кто сидит на понравившемся мне кресле. Хотя, после оперы я был бы не против закусить кем-то.       — Ты мой маленький злобный вампирчик, — не удержался Алье, кусая Петри за шею, отчего тот дернулся и засмеялся, ибо укусы были всего лишь шутливыми. Аками больше не позволял себе лишнего, чему парень был искренне рад, пусть и понимал, что такое долго не продлится.       — Нет, маленький злобный вампирчик идет со мной на оперу, а большая наглая нежить остается здесь, — Петри видел, как улыбался Алье и ему действительно было приятно это видеть. Знать, что Аками был рядом, что он всегда будет с ним, это помогало не думать о вечности. Эти мысли убивали его, и определенно будут это делать, когда не останется ничего в этом мире.       — Не хочешь меня брать? Почему? — Алье коварно вцепился в это тело и не отпускал его до того, как Петри не сознался.       — Потому что там я буду смотреть не на оперу, а на тебя.       Алье замер, это было так приятно, что он тут же увидел подтверждение правдивости слов парня, когда тот отвернулся, смущаясь сказанного.       — Я не против этого. Совершенно не против.       — Зато я против. Алье, я хочу оценить интерьер, искусство людей, их музыку и чувства, а не лишний раз подтверждать то, что ты намного лучше всего этого. Поэтому отпусти меня и дай одеться!       Аками пришлось подчиниться, тем не менее, видеть, как Петри вновь засмущался, было верхом блаженства его бессмертной жизни, а потому он мог себе позволить отпустить его на оперу, в конце концов, что могло случиться.

Ночью 18 декабря

      — Алье! — чуть ли не закричал Петри, дожидаясь пару секунд, когда вампир выплывет из покоев. — Алье, я влюбился! — Рейнар закусил губу и закатил глаза, падая прямо на руки Даниэля, который ловко и, казалось, не в первый раз поймал папу.       — Что? — хрипло выдохнул мужчина, широко открывая глаза и видя, что это было отнюдь не преувеличение, ведь Петри так же реагировал на него одно время.       — Не волнуйся отец, не в человека, — покачал головой Даниэль, по-прежнему держа спину Рейнара, пока тот влюблено раскачивал головой и что-то мычал про себя, пьяно улыбаясь.       — Почти, — все же высказался Петри, отчего Алье зарычал, стискивая в руках перила, и отчетливо послышался звук крошащихся досок.       — Кто. Он? — хрипло спросил мужчина, спуская вниз и пристально всматриваясь в Петри, который совершенно не обращал на него внимания.       — Музыка, Алье, — тихо произнес парень, отталкиваясь от Даниэля и начиная кружиться по холлу, отчего мужчина лишь посторонился, смотря на сына и дожидаясь, когда тот все объяснит.       — Там пианист был один и то, как он играл, понравилось папе, — пожав плечами, сказал он.       — Понятно, — протянул вампир, решительным шагом подходя к крутящемуся парнишке и сам не замечая, как тот быстро схватил его за руку и начал вертеться вокруг него.       — Алье, ты бы только слышал. Это просто невероятно. Это так живо, словно я слышу жизнь!       — Ты и так ее слышишь вместе с ударами сердца, — быстро заметил Аками, пытаясь понять, насколько все плохо.       — Нет, я слышу ее в музыке, в ударах клавиш по инструменту. То, как эти звуки похожи на стук капель дождя. Алье, вот оно, это любовь, — решительно заявил парень и вампир быстро вздохнул. Это надолго.       — А мистер Рейнар умеет ценить музыку, — одобрительно заметил Феннер, заходя вслед за вампирами в Дом и кивая тому, как Петри не мог успокоиться после оперы.       Но, стоило ему увидеть, как на него зыркнул Аками, как он тут же заткнулся, понимая, что ему лучше ничего не говорить. Алье тем временем хмуро наблюдал за тем, как парень, закрыв глаза, кружился, расставляя руки и довольно улыбаясь, словно солнце стало светить для него постоянно.       Вампиры, проходившие мимо, удивленно видели этого Высшего, который вел себя совершенно не так, как обычно, отчего сначала недоуменно застывали, а потом улыбались. Очень трудно было заставить векового вампира вновь начать радоваться жизни, но определенно это кому-то удалось.       — Музыка... Не понимаю, что в ней было такого? — Алье, сел на диван, смотря за парнем, как бы тот не разбился, пока вальсировал по холлу, задевая руками других вампиров, словно бы не замечая их улыбок.       — Это не просто музыка, Алье, это была сама жизнь, человеческая или вампирская, не важно, но жизнь, во всех красках, во всех нотах, которая проходит через тебя током, изменяя что-то внутри. Эти тонкие звуки, словно капли росы, изредка падающие с ярких зеленых листьев, эти переходы, как будто солнце заслонили тучи и оно постепенно выходит, начиная освещать все луга и поля, пока не появляется полностью. Это словно биение сердце ребенка, который понял, как прекрасен мир.       Петри блаженно покачал головой, видя, что не убедил этим вампира.       — Это как моя любовь, которая пробивается через каждую клеточку тела, словно там бушует маленький пожар, распаляя меня изнутри, как все рвется на свободу и как… я не хочу этого сдерживать, как я мечтаю открыть это и выпустить, словно птицу из клетки, не представляя ее жизнь в замкнутом пространстве. Словно внутри у меня бьется сердце. И не одно, а много, не вместе, а в разнобой, отдельной музыкой. Музыкой, моей жизни. Я вижу, как гаснет мое солнце, и как восходит новое, вижу, как бьются старые мечты, старые привязанности, старые сердца. Вижу, как они тускнеют и трескаются, разлетаясь осколками, и как на их месте появляются новые, сильные, мощные, которые будут биться долго. И все это звучит в одной композиции, одновременно, ярко и живо, и от этого не уйти. Это словно преследует, как старые дребезжащие осколки прошлого, сверкающие иногда во мраке, когда лучи прежнего мира случайно падают на них. Я никогда не думал, что все это можно услышать. Почувствовать лишь слухом, и всем телом. Это намного больше, чем музыка, это отдельная история. Ох, и сколько их было! Порой, звуки словно насмехались над героями, шутили над ними, заманивали надеждой и резко обрубали это, заставляя вспомнить про реальность. А иногда они позволяли им увидеть мечты и хрупкость мира. Музыка позволяла понять, что все держится на тонкой ниточке звуков, стоит которой оборваться, и ты все потеряешь, и надежду, и мечты, и даже жизнь.       — Ты не потеряешь жизнь, — решительно заявил Алье, резко перехватывая парня и заставляя его столкнуться с его широкой грудью и удивленно понять, что он все это говорил с закрытыми глазами, пытаясь вспомнить эти ноты, которые покорили его сердце.       — Не потеряю, но во всяком случае найду… — согласился Петри, не в силах сопротивляться легкому давлению Аками и поворачивая голову к Феннеру. — Найдите его.       — Да, сир, — тут же кивнул мужчины, скрываясь во тьме.       — Алье, — Рейнар в беспомощности посмотрел на Аками. — Я влюбился, но, кажется, мои чувства не взаимны.       — Как же я тебя понимаю, — вампир позволил себе едва усмехнуться, чтобы не ранить парнишку, который случай смог найти в себе душу человека и накрыться ею. — Не волнуйся, просто не принимай это так близко к сердцу.       — А ни к каким другим органам оно не пойдет, — усмехнулся Петри, внезапно улыбаясь и поворачивая голову к Даниэлю. — А тебе как опера?       — Эм, хорошая, — с небольшой заминкой, все же ответил мужчина, отчего вызвал в Аками нотку привычного отцовского взгляда.       — Ты не смотрел? — спросил он.       — Нет, — согласился Даниэль, кидая решительный взгляд на Петри, как бы говоря, что тот был единственным, на кого он смотрел. — Прости, пап, но ты с таким увлечением смотрел оперу и слушал музыку, что это было так необычно.       — А что я делал? — округлив глаза, спросил парень, не понимая, чем же он так мог выделиться, что смотреть на него было интересней, чем на представление на сцене.       — Ты был самым лучшим зрителем из всего зала, — только лишь сказал Даниэль, словно бы этим объяснял многое, но и этого вполне хватило, чтобы Алье усмехнулся. О да, мужчина знал, что если Петри что-то заинтересует, то вряд ли он обратит внимание на любую помеху, будто это обычные соседи, или же сам Влад Дракула. В прошлый раз Рейнара не смутило даже то, что последний попросил его вести себя тише, в определенные дни их бурного счастья с Алье. Поэтому мужчина знал, что Петри был тем, в кого он влюбился беспамятства.       — Пошли, юный любитель оперы, — Аками толкнул парня в спину, чтобы тот протанцевал эти пару шагов к покоям, ибо назвать те легкие движения, соответствующие невесомым касаниями пальцев перил, было невозможно. — В следующий раз, с тобой пойду я, — решительно заявил мужчина.       — Даже и не обсуждается, — кивнул парень.       — Чем же тебя так захватило? Чтобы полюбить меня, у тебя ушло полвека, а сейчас ты уже пляшешь от этих чувств. Знаешь ли, если Феннер принесет тебе этого пианиста, заставляющего тебя смотреть на него влюбленными глазами, я убью его.       — Ты ревнуешь, — просто сказал парень, довольный тем, чем именно была оправдана эта жестокость.       — Нет.       — Да.       — А я говорю – нет, — глаза Аками сузились и тот решительно сел на кровать.       — А я вижу, что да. И причем не простое «да», а очень злобное, коварно и клыкастое «да», — Петри чуть не рассмеялся, подплясывая, пока шел к вампиру, чтобы застыть около его ног и улыбнуться в эти плотно сжатые губы, легко коснувшись нахмуренных бровей. — Пойми, Аками, я люблю тебя больше, но эта музыка… она может показать то, что я чувствую. Не думал, что это когда-нибудь случиться, словно мои чувства обрели не только цвет, но звук, и слились в мелодию, в которой есть место не только светлым чувствам, но и темным. Нашим, понимаешь, Алье, Темным, вампирским и болезненным, от которых мы не сможем избавиться.       — Ты слишком сильно это чувствуешь, — Аками покачал головой, своим голосом возвращая парня с небес к себе.       — Может быть. Наверное. Да. Ты прав, останови меня. Если сможешь. Возврати меня в тень, пока я не сгорел на солнце, — попросил парень, имея такой вид, словно мужчина все равно не сможет это сделать, не сможет сбить его полет. И никогда этого не сделает.       — Не сгоришь, ведь для тебя светит луна, — слова вампира можно было воспринимать как напрямую, но где-то там, скрытое под звуками, была правда о том, что под луной он подразумевал себя. — И она будет светить для тебя вечно.       — Так… сияй, — Петри взял лицо Алье в руки, шепча ему эти слова и едва поворачивая голову в сторону, позволяя вампиру впиться в него.       Даже в том, как Аками пил его кровь, было нечто живое, страстное, необъятное и непостижимое. Вечное. Петри это чувствовал не так, как раньше, словно сердце забилось вновь, открывая в себе новые возможности, и одной из этих возможностей была надежда.       Сильно прижав к себе этого вампира, который, как парню показалось, и на самом деле стал сиять, он не хотел отпускать его. Не видеть его четыре часа было пыткой, но, говоря честно, лишь первые двадцать минут, а остальное время он чувствовал лишь музыку, а теперь он желал, чтобы ее почувствовал и тот, для кого он жил.       Голод стал пробираться сквозь его путанные мысли незаметно, слишком осторожно, начиная медленно разрезать золотистый туман ощущений черным клинком. Незаметным, пока оно не уткнулось в чувствительные органы, заставив вампира почувствовать голод. Горький и острый, он по-прежнему медленно пробирался вперед, не пугаясь зыбкого тумана и розовых облаков, он не претендовал на место в этом мире, ведь он уже занял немало инстинктов в этом вампире, подчинив себе его тело. И сейчас, голод лишь просто вышел на свободу, рассеивая густой дым жизни и показывая, что несмотря на чувства извне, голод останется и будет напомнить парню о себе черной жаждой. Красные отблески на клинке сверкали свежей кровью, цель была ясна, отчего Петри тяжело сжал белые волосы мужчины.       Но стоило тому попытаться отстраниться, как он прижал его к себе крепче. Жажда помогала ему забыть об этой влюбленности, пусть на пару мгновений, но отчистить разум от несбывшейся пелены желаний, забыть жизнь и вспомнить, что он уже очень давно существует на Темной стороне этого мира, и ступить на освещенную сторону улицы – это навсегда застыть там, взорваться черной пылью, и осесть под чьими-то ногами. Он не допустить этого, пусть другие падают перед ним, пусть те, кто живет на солнце, восхваляют его и поклоняются ему, обращаясь в пыль. Пусть золотистую и яркую, но пыль, от которой спустя пару секунд ничего не останется.       Голод шел по руку с Жаждой, завоевывая все мысли, подчиняя все желания и даже невысказанные мечты. Он покорял рухнувшие замки, стирал границы и разбивал прочные стены совести, пока, наконец, в момент просветления, не замер, удивленный тем, что в победе он нашел свое поражение.       — Алье… — Петри произнес это лишь раз, чувствуя, как мужчина тут же оторвался от него, горящими глазами смотря на то, как побледнел парень, едва удерживаясь на ногах и готовый в любое время рухнуть на него.       Тут же самостоятельно вспоров свое запястье, так как он не думал, что Петри сам на это будет способен, мужчина преподнес руку к бледным губам парня, чувствуя, как тот начал пить его кровь. Сначала медленно и неуверенно, но с каждым глотком все больше и больше, хотя и остановился, стоило ему едва восполнить то, что забрал у него вампир.       — Тебе нужно еще! — решительно сказал Алье, видя, как тот намеренно закрывает его рану.       — Не спорю, но зато хотя бы я не танцую влюбленным психом по всему, что горизонтально.       — Лучше бы танцевал, — хмуро заявил мужчина.       — Почему?       — У тебя вид такой, словно ты хочешь кому-то перегрызть глотку.       — Не отказался бы. Так… кто там на очереди?       — Хочешь пойти на охоту?       — Ну, так еще не утро, время есть, — пожав плечами, ответил парень, заваливаясь на кровать и довольно потягиваясь. Музыка больше не била по чувствам и ему от этого было намного легче, хотя и где-то таилось ощущение, что это случится вновь.       — О нет, сегодня больше никуда не выйдешь, — Аками покачал пальцем прямо перед носом парнишки и улыбнулся, громко призывая к себе слуг. Те тут же появились за дверью, застыв на пороге. — Крови и побольше.       Кивнув, послушные вампиры испарились так же тихо, как и прибыли, и Алье довольно посмотрел на парнишку.       — Так ты все еще хочешь поучаствовать в делах Дома или как?       — Конечно, хочу! — тут же оживился Петри, вставая и уже зная, что мужчина что-то задумал. — А что, ты сам не справляешься? И конечно, в последнее время ты участвовал лишь в моих делах, а не своего клана.       — Злишься на то, что я променял клан на тебя? Да будь таких сотни, угадай, кого бы я выбрал?       — Не подлизывайся, Алье, меня ты все равно не получишь!       Мужчина сжал губы. Рейнар был слишком умен, чтобы так легко его разводить, тем не менее, в некоторые моменты жизни, он проявлял бесподобное детское любопытство, отчего развести его на близость было проще простого.       — Ага! — победно хмыкнул Рейнар, видя, что именно это и задумал вампир, отчего быстро опустил его на землю. – Если ты выпил моей крови, это еще не значит, что ты соблазнил меня этим. Я, знаешь ли, не такой!       — Ага, ты всего лишь тот, кто от одного поцелуя хмелеет, — хмыкнул Алье. — Ладно, пошли. Не боись, голодное создание, накормят тебя, куда денутся, не хочется оправдываться перед Владом, если ты вдруг помрешь тут.       — Тебя пугает Дракула, а не сам факт того, что я тут сдохну? — начал было возмущаться парень, как Алье тут же положил ему руку на плечо.       — Не заводись, сейчас дам крови, ты когда голодный всегда буйный и начинаешь нести всякую ерунду.       — Ерунда не ерунда… — пробубнил парень, проходя в кабинет, за которым так недавно сидел Гаррет. Что ж, у этого вампира было некоторое время, чтобы выполнить его задание, но впрочем, если он умрет, пытаясь выполнить его, он не слишком об этом будет сожалеть.