Lux in tenebris (лат.) - Свет во мгле
18 февраля 1528 года
Алье беспокойно ходил по комнате, прекрасно зная, что за стеной спал его любимый, который вчера напугал его внезапным вскриком посреди дня, отчего он теперь не мог успокоиться. Если Петри было больно, то во сне он не мог заглушать свои чувства, а потому, лишь в это время мужчина понимал, насколько все было плохо. Ночью же тот пытался выглядеть нормально, говорил с ним, как-то пытался двигаться, но было видно, что давалось ему это с трудом, а то, что было вчера вообще, заставило Алье всколыхнуться всем своим существованием. Единственное о чем он жалел, это то, что его не было в прошлый раз, когда Петри носил своего второго ребенка. Если бы он был тогда, то он смог бы понять, отличался этот раз от того. Он боялся признать, что третья попытка парня родить могла вновь дать сбой. В первый раз, когда они с таким трепетом ждали Даниэля, вампир был так счастлив и вечно был с Петри, во второй раз он не смог выполнить это и единственное, на что он успел, это к самому финалу, чтобы убить то существо. Сейчас же он пытался дать парнишке все, что только мог, лишь бы ситуация не повторилась. — Господин, может вам крови? — учтиво спросил Крис, видя, как Аками ходил из стороны в сторону, наматывая круги по комнате и, словно бы, этого не замечая. — Что? — переспросил Алье, поворачиваясь к вампиру, ведь он так и не расслышал, что тот сказал, отчего помощнику пришлось повторить свой вопрос. — А, нет, спасибо. Он принялся ходить дальше, думая, что же он мог сделать, но выхода он упорно не видел, хотя нет, был один, но он боялся, что это был выход в самом прямом смысле этого слова. Выход из самой жизни, потому что если он убьет ребенка вновь, Петри не простит ему это уже никогда в жизни, как бы он не вымаливал прощение. А потом его убьет Влад, удивительно, как он не сделал это в прошлый раз. Ах точно, он же никому не говорил, поэтому если Дракула узнал бы о таком, то он потерял бы голову в тот же миг. В итоге, выхода все-таки не оставалось и чтобы их «долго и счастливо» продлилось хотя бы еще пару десятилетий, Петри должен был сделать нереальное: родить и выжить. В чем сомневались все, кроме него самого. Тот каждый день упорно доказывал, что он сильный и сможет выдержать все что угодно, на деле же Аками узнавал от вампиров, как парень морщился, скрипел, а порой и неслышно стонал от той боли, которая ломала его тело. Аками этого не хотел. Господи, он и думать забыл, что беременность парня могла быть столь ужасной, и тот хотел ее, как упорно добивался и что? Какой толк, если тот валялся в кровати без сил, а ему приходилось ходить вокруг него, думая и гадая, когда ему придется схватиться за нож. — Мистер Алье, — Кон взглянул на него и как-то замер, так и не досказав мысль, но и делать этого было не надо, в последнее время мужчина научился понимать все без слов. В основном благодаря Петри, поэтому мысль Феннера он уже знал наперед. — Я успокоюсь тогда, когда все закончиться, — несколько нервно бросил он, качая головой и проходя до двери, потребность увидеть Петри, билась в нем столь сильно, что он физически не мог думать об этих охотниках, предоставляя всю ответственность по их сдерживанию на Гаррета. Лишь этот вампир, являвшийся главной Дома и его доверенным советником, мог держать эту ситуацию под контролем. Зайдя в свои покои, Аками увидел парнишку, лежащего на постели и сжимающего в кулаках одеяло. Выглядел тот плохо. Теперь бледность дополнялась какой-то болезненной испариной, отчего мужчина быстро увидел, как тот насильно разжал хватку и выпустил из пальцев ткань, в которой были сделаны дырки от его когтей. — Как ты? — тихо спросил он, подходя ближе и с болью видя, как тот выжал из себя какую-то улыбку, которая больше походила на оскал, который тут же перекосился и парнишка вновь зажмурился и сжал на себе одеяло, прижимая его к животу, отчего вампир мгновенно коснулся его. Вряд ли на его вопрос нужен был словесный ответ, судя по тому, что он видел, поэтому, когда он подполз ближе, заключил парня в свои объятия, чувствуя, как тот расслабленно вздохнул пару раз и прижался к нему, отпуская из рук одеяло. Аками не говорил этого, но он думал, что и в этот раз все вышло из-под контроля, ведь когда тот носил Даниэля, подобного не случалось, по крайней мере, это было заметно не так сильно. Он просто хотел дать ему надежду, что все будет хорошо, только вот, кто бы сказал ему, что у них все получится. Кто бы с уверенностью сказал ему, что через несколько дней он будет держать на руках сына, копию Петри, который станет ему улыбаться, а парень что-то недовольно говорить на счет нового имени. Мечты рушились слишком быстро, надежда угасала вместе с жизнью парня. Вдруг, с силой сжав запястья мужчины, парнишка дернулся, выбираясь из его объятий, отчего Аками не сразу заметил, как у того по щекам ползли слезы. Петри не мог этого больше терпеть, ожидая не ребенка, а его смерти, своей смерти. От руки Алье. От его действий. Он просто терялся в этих переживаниях, боялся за них с малышом, а потому не соображал, что делает. Живот пронзало так, будто бы внутри его кто-то резал, боль прошибала насквозь, заползая в самые потаенные уголки разума, выкидывая все его мысли и заполняя собой пустующее пространство. Он не думал ни о чем, кроме ребенка, который судя по всему, решил вновь разочаровать его и родиться не таким, как он хотел. Петри был практически уверен в том, что он не сможет родить, как следовало, не думал, что увидит своего малыша на руках, а потому его объяла такая зверская паника, от которой руки начали трястись. Он даже не знал, как смог выбраться из объятий Алье, поэтому обнаружил себя лишь где-то посередине комнаты, судорожно сжимающий свой живот. В один момент, пораженно раскрыв рот, из которого вырвалось перебитое дыхание, он упал на колени, недоуменно уставившись куда-то вперед и ничего не видя. Тело взорвалось такой прожигающей и невыносимо долгой болью, что он хотел закричать, но просто не мог, скрючиваясь и обхватывая живот руками. В ушах звенело, в глазах появился какой-то красно-черный туман, отчего он даже не видел Алье, появившегося рядом с ним и взволнованно всматривающийся в него. Пребывая в жуткой невозможности вздохнуть, парень не мог расслабиться, и ощущал лишь это прожигающее чувство, которое поднималось все выше и выше, словно разрывало его пополам. Фактически, он думал, что через пару минут это дойдет до сердца, и он просто умрет. В какой-то момент, он дико желал этого, отчаянно, как некое искушение, отчего продолжал лишь хрепеть. В момент, когда Петри свалился на пол, заливаясь жутким беззвучным криком, Аками тут же оказался рядом с ним, обнимая за плечи и пытаясь понять, что ему сделать. Он думал, что ребенок вновь начал поедать того, но не знал этого до конца, поэтому пристально следил за тем, как повел себя Петри. Тот внезапно хрипнул и облокотился об него, находясь с ним, но в тоже время нет. В этот момент в комнате резко запахло его кровью, и мужчина увидел, что на полу медленно начитает расползаться бордовое пятно. — Черт, — все же не выдержал мужчина, понимая, что дело плохо, ведь случилось видимо самое плохое, потому что из Петри медленно и верно текла кровь, а сам парень как-то размяк в его руках. — Петри… Аками тут же увидел, как дверь резко открылась, и на пороге появился Даниэль. Ну, прекрасно, только его не хватало, теперь еще и его успокаивать в том, что «все хорошо» и «так должно быть». Нихрена так не должно быть! — Отец! — чуть ли не закричал тот, бросаясь к ним и застывая над папой, который явно был без сознания и все его брюки пропитались кровью. — Что с ним? Что делать? В этот момент Алье подумал о том, что Даниэль был не таким уж и взрослым, ведь тому было всего пять, и за эти годы он вряд ли мог приспособиться к жизни так, как взрослые, пусть и выглядел достаточно хорошо для молодого мужчины. — Отец! — не услышав от него ответа, Даниэль пораженно посмотрел на Петри. — У него кровь! — Вижу, — хмуро высказался мужчина, видя, как в щели приоткрытой двери показались обеспокоенные вампиры и он понял, что вся ответственность за сохранность Петри лежала только на нем. А ему следовало действовать. — Позови Криса, пусть притащит полотенца и… Даниэль тут же встал и лишь около двери недоуменно повернулся к нему, ожидая продолжения. — И надеюсь, обойдемся без этого, — мужчина махнул рукой, отпуская сына и пытаясь взять парнишку на руки, ведь тот не мог вечно лежать на полу, а потому он провозился с этим довольно долго, не сразу замечая появившихся здесь вампиров. — О господи, — Крис замер, видя огромную кровавую лужу и бесчувственного парнишку, который находился в это время на руках вампира. — Что с ним? — Ничего хорошего, — Аками аккуратно положил Петри на кровать, застывая над ним и понимая, что это слишком уж походит на тот момент, который был в прошлый раз, а это значит… — Ох, дайка мне полотенца. Ему тут же протянули нужную вещь, и он присел около парня, когтями сдирая его штаны и освобождая его от одежды, даже не думая выгонять вампиров, потому что мысль о том, что он до последнего не хотел показывать голого Петри хоть кому-то, заменялась переживанием за него. Аками ничего не оставалось, как самому понять, что было с парнем и нужно ли ему применять какие-то меры. Освободив его живот, мужчина тут же просунул под него полотенца, чтобы не запачкать постель и начал пристально осматривать его, проверяя ребенка, надавливая в некоторых местах и прожигая его взглядом. А потом дернулся, едва накрывая того одеялом и поворачиваясь к мужчинам. — Позовите Кона, — попросил он, понимая, что только тот мог ответить на его вопросы. Нужный вампир появился сразу, а потому чертыхнулся, когда заметил на полу огромное пятно, и бесчувственного парня, который лежал на кровати, едва прикрытый одеялом. — Господин, — Феннер поклонился, подходя ближе. — Посмотри на него, — попросил Алье, не оборачиваясь на мужчину и смотря лишь на ужасающую бледность Петри. Но когда через минуту, он не услышал никакого результата, он пронзил Кона ядовитым взглядом. — Своим Орлиным Глазом, идиот. Феннер тут же спохватился, от волнения не сразу понимая, что от него просили, поэтому кивнул и убрал повязку, пронзая Петри взглядом и… пораженно вздыхая. — Только не молчи Кон, умоляю, — Аками устало качнул головой, то и дело, обращая взгляд на парня, ведь тому могло стать хуже. — Господин… это… — все вампиры замерли, не зная, что такого увидел мужчина, поэтому на пару мгновений в комнате стало ужасающе тихо, отчего это недосказанность стала непосильно давить на разум, будто их окунули под воду, но тот все же продолжил. — Я вижу два сердца… — Два? — переспросил Алье, хмуря брови и поворачиваясь к мужчине, требуя объяснений. — Там два ребенка, — ответил Феннер, видя, как Аками едва покачнулся, тоже готовый свалиться в обморок. — У вас двойня. — О боже, — тихо произнес Алье, хватаясь за голову и не веря этим словам. Казалось, он не знал, что испытывал больше, радость или переживание. — Они нормальные, как обычные дети? — В смысле, нормальные? — переспросил тот, приближаясь ближе и всматриваясь в его живот так, словно читал его, как раскрытую книгу. — Все в порядке господин, они обычные, какими и должны быть детки. — О Петри, — Аками прикрыл глаза, чувствуя, как силы быстро покидают его, отчего он облокотил локти о колени, скрывая лицо в широких ладонях, пытаясь отдышаться от волнений, которые перехватили его горло. — Так все нормально? — переспросил Даниэль, с беспокойством смотря на папу и понимая, что у того пошла кровь явно не просто так. — Тогда откуда это? — Господин, можно? — понимая, что он хочет дотронуться до святая святых, Феннер протянул руку к животу парня и остановился в нескольких сантиметрах, оборачиваясь на мужчину и видя, как тот едва кивнул. Лишь тогда он прикоснулся к светлой коже, которая была покрыта неприятными синяками и начал медленно обследовать его, пальцами проводя какую-то линию, которая шла от самого паха до пупка и выше, заканчиваясь где-то в районе солнечного сплетения. — Что ты видишь? — тихо спросил Алье, понимая, что это было не все. — Здесь какая-то линия, две… — Кон прищурился, явно напрягая все, что мог, отчего серьезно обернулся на Алье. — Не могу сказать точно, но мне кажется, детки просто порвали ему все внутренности, оттого и столько крови. — Что? — пораженно переспросили Даниэль с Крисом, которые никак не ожидали подобного, и переглянулись, понимая, что это было довольно неприятно, и как следствие, после таких «неприятностей» не жили. — Ты уверен? — Аками сощурился, теперь понимая, почему Петри было так больно. — Не точно, сир, но могу сказать с уверенностью, он не сможет родить, — Феннер качнул головой, видя, как мужчина весь посерел и вздохнул. Черт, ему опять придется браться за кинжал, в прошлый раз это делал сам Петри. — Отец, — Даниэль показался рядом и быстро сжал плечо мужчины. — Он справится с этим, а мы ему поможем. — Как же иначе, — устало кивнул Алье, понимая… нет, уже не понимая, как парнишка с этим справится. Признаться, он уже не верил в это, хотя и упорно продолжал делать вид, что все в порядке. На самом же деле, он боялся, что просто потеряет парня. А без Петри он не сможет жить. Просто не сможет и все. — Господин, — со стороны послышался голос Феннера и он едва обернулся. — Мистер Рейнар сильный и вы это знаете. Я это вижу, все будет нормально. К тому же сейчас у него заблокировался выход, так что больше он крови не потеряет. — Успокоил, — несколько саркастично произнес Алье, понимая, что он должен поблагодарить Кона, но явно не сейчас. Знать, что, может быть, у него осталось не так много дней, тоже было страшно. — Мы все приберем, не волнуйтесь, — быстро кивнул Крис, подзывая остальных вампиров, которые в пару минут избавились от огромного кровавого пятна, оставляя семью вместе. — Отец, скажи, что все будет в порядке, — внезапно слишком по-детски, попросил Даниэль, чем тут же напомнил Петри, отчего Аками смог дернуть губами, медленно поглаживая запястье парнишки. — Все будет в порядке, — чеканно ответил тот, видя, как Даниэль нахмурился. Боже, он ведь был копией Петри, вел себя точно так же, и пусть его внешность немного отличалась от него, Даниэль все равно пошел в Рейнара. — Он справиться, ведь он так хотел еще ребенка, а получилось… Алье, пребывая еще в каком-то шоке, пораженно качнул головой, не в силах произнести это. — Двойня, — усмехнулся Даниэль. — А папа еще говорил, что вампиры мужчины вообще не могут иметь детей. — Твой папа уникальный, — Алье смог-таки улыбнуться. — Он удивил меня тобой, поэтому я надеюсь, что он удивит еще тем, что выживет. Мужчина тяжело выдохнул, чувствуя, как сын подошел к нему и заставил облокотиться об него, поступая совсем как его любимый, которому так нравилось прижиматься к нему. — Конечно выживет! Отец, даже не смей сомневаться в этом, — упрекнул родителя Даниэль, видя совестливый взгляд мужчины, который быстро мотнул головой и согласился с ним. — Папа сильный, он еще всем покажет, победит всех Титанов и еще очень долго будет доставать меня, не появился ли у меня кто. — Мой Даниэль, — Аками чувствовал эту поддержку всем телом, отчего в душе что-то восстало и он больше не мог сомневаться в своем любимом, оттого быстро взял того за руку и сжал прохладные пальцы. — Ладно, давай его приоденем, а то он взбесится, если обнаружит себя в таком виде. — Конечно, — довольно кивнул Даниэль, понимая, что отец перестал обращаться к парню как к мертвому, и стал делать так, как было нужно. Он быстро достал штаны и передал отцу, вместе с хорошей рубашкой из плотной ткани, и тот быстро одел Петри в новую одежду. — Ты иди, я посижу с ним, — кивнул Аками, понимая, что, должно быть, сыну было трудно видеть папу в таком состоянии, он-то уже немного привык к этому. — Если что - позову. — Хорошо. Обязательно зови! — напоследок кивнул Даниэль и ушел. Наконец, через несколько часов, Петри все же очнулся, хрипло вздыхая и открывая глаза. На удивление, живот уже не так болел, но вместо этого он понимал, что по-старому уже ничего не будет. — Аками? — тихо спросил он, пытаясь обнаружить мужчину, и тот появился практически сразу же, касаясь его руки и застывая над ним. — Мой дорогой, — трепетно произнес он, смотря на него огромными взволнованными глазами. — Любимый, — парнишка тут же расплылся в довольной, даже несколько блаженной улыбке, видя, как вампир аж весь просиял. — Ты не представляешь, Аками, но мне лучше. — Правда? — Алье чуть не упал на пол, услышав такое, оттого моментально нашел место на кровати, занимая совсем небольшой уголок. — Ага, — кивнул тот. — По крайней мере, живот уже не так болит, и как-то полегче стало. Давай-ка, подними меня. — Может не стоит? — тихо спросил мужчина, думая, что любое движение может доставить тому боль, но Петри уверенно стоял на своем. — Стоит, мне не нравится лежать, — Петри вытянул руки вперед и улыбнулся вампиру, перебирая пальцами, отчего сердце Аками как-то встрепенулось, признаться, он уже не думал увидеть такое и услышать его голос. Он быстро дотронулся до него и поднял в постели, чтобы тот занял сидячее положение, как вдруг тот быстро вырвал свои руки и удивленно прижал их к животу. Мужчина заволновался, а ну как вновь что не так, но, судя по задумчивому взгляду парня, тому было не больно. — Алье, — тихо и несколько угрожающе и разочарованно начал тот, — ребенок разорвал меня, да? — Ну, — Аками сморщился, а потом вдруг вспомнил одну важную вещь и быстро взял того за руки, заглядывая в глаза. — Петри, мой дорогой Петри. — Что такое? — испугался тот, вампир был такой весьма редко и вряд ли этот случай был подходящим, оттого он ошарашено взглянул на любимого, тут же думая, что на почве волнения Аками сошел с ума. — У тебя будет двойня! — Что? — тут же переспросил он, открывая рот. — Двойня? Да ладно… — Петри, не вру, Кон видел два сердца. — О боже, — парнишка тут же схватился за свое сердце и быстро задышал, огромными глазами смотря на мужчину и видя, как тот улыбался. — Аками… о боже. — Я знаю, дорогой, вот почему живот вырос так быстро, потому что их двое! – Аками не мог нарадоваться, потирая пальцем ладонь парня и пытаясь этим его хоть немного успокоить. — Стоп, — он вдруг резко оборвал его. — Ты показывал меня Феннеру? Петри надул губы и сузил глаза, надвинув на них светлые брови, отчего губы мужчины тут же расплылись в нереальной улыбке, и он потянулся к своему вампиру, обнимая его и слыша, как тот начал ворчать на счет того, что он не хотел, чтобы Кон его сканировал. И что он пообещал ему выдрать этот глаз нахрен, если тот еще хоть раз посмотрит на него, точнее в него, но Аками практически его не слушал, наслаждаясь его голосом и чувствуя это тело, пышущее жаром аж трех сердец. Боже, он и правда не думал, что такое может произойти. — Аками, наглая ты морда, ты что, показывал меня голым? — начал недовольно бубнить парень, замечая на себе новую одежду. — Ну и сколько ты народу сюда привел? Небось, все Титаны побывали, да? Да я им за это кулак в жопу поставлю, будут знать, как на меня пялиться. Это можешь делать только и ты и только ты. Поэтому прекрати лыбиться, комарья жужжалка. — О Петри, как же я люблю тебя, — не выдержал Алье, прикасаясь губами к его губам, все еще чувствуя, как тот бубнил, но все же прекратил это. Аками умело мог затыкать ему рот, поэтому тот на это даже не сердился. — И я, — кивнул тот. — Но это не дает тебе право показывать меня. Может… я не хочу. — Я постараюсь прислушаться к этому. — А смысл? — Петри фыркнул, хватаясь за живот рукой и нахмуривая брови. — Если они все равно… — Что-то не так? — видя, как тот стал серьезным, Аками быстро взял его за другую руку. — Сейчас будем кое-что делать, — тихо сказал он, вздыхая и переводя взгляд на мужчину. — Да не волнуйся ты так, расслабься, альфа-самец. Тащи какую-нибудь широкую ткань… длинную… две штуки. — Зачем? — тихо спросил мужчина. — Дети лезут не туда, куда надо, — просто ответил тот, видя, как вампир дернулся от этих слов. — Мне что, тебе все на пальцах объяснять? О боже, видимо придется. Они меня порвали, поэтому спокойно могут шлындать по мне, я, знаешь ли, не хочу, чтобы они добрались до сердца, поэтому нужно перевязать меня где-то… тут. Ну, а снизу, чтобы не родились раньше времени. Еще вопросы? — Какого цвета? — Ну уж не в цветочек, пожалей меня, выбери что-то однотонное, — попросил Петри, все еще видя, как мужчина едва улыбался. Наконец, когда вампир нашел то, что было нужно, он почему-то пришел вместе с Даниэлем и Петри ему тут же помахал, но видимо ткань была ему сейчас немного нужнее, чем встреча с сыном. — Аками, — парень позвал мужчину, аккуратно сползая вниз по кровати и укладываясь горизонтально. — Подсунь под меня. Вампир тут же просунул один длинный кусок ткани под парня и тем самым оказался над ним, отчего парнишка тут же начал довольно хихикать, мол, интимная поза и все такое, но мужчина быстро одернул его. Хотя он тоже пытался не думать об этом, а потому начал наблюдать за Петри, который положил руки на живот. — И где завязывать? — спросил он. — Так, сейчас, — парень начал прощупывать живот, находя детей и пытаясь их отодвинуть вниз, словно бы те уже успели переместиться куда выше, чем он хотел. — Тут. Только без бантиков, уволь меня. И потуже. — Но как ты будешь дышать? — Аками понял, что будет перевязывать его ребра, а потому заволновался. — Мало, — хмыкнул он, последний раз вдыхая и выдыхая. — Да завязывай уже. — Может, не так сильно? — с надеждой спросил мужчина, завязывая так, как он хотел. — Все равно они не пойдут дальше. — Пойдут дальше? — переспросил Даниэль, выглядывая из-за плеча отца. — О чем вы? — А… так дети, — Петри махнул рукой, пытаясь объяснить, но быстро сдался. — Аками объясни. — Дети теперь не могут держаться в нем, как прежде, поэтому спокойно могут добраться до сердца, — просто ответил тот, видя, как Петри довольно кивнул его словам, полностью соглашаясь. — И что тогда будет? — Да ничего такого, — Рейнар мотнул головой. — Просто не будет у тебя папы и все. — Папа! Не говори так! — недовольно закричал Даниэль, подходя к нему с другой стороны и приседая рядом, видя, как отец аккуратно завязывал на его теле какую-то широкую тряпку. — Все же будет хорошо? — Ну… — Петри вновь едва поднялся, чтобы мужчина просунул под его талией еще тряпку, уже предназначенную под его животом, которую стал самостоятельно завязывать и делать все, что считал необходимым, прислушиваясь к их разговору, но не вмешиваясь. — Учитывая, что во мне двойня, остается надеяться, что они не решаться порвать мой живот. Аками замер, он как-то не думал об этом, поэтому тут же перевел взволнованный взгляд на парня. — Я же говорю, остается надеяться, а ты смотришь так, как будто это уже происходит. Успокойся, я пока живой. — Пока, — чуть ли не пропел Алье, выдыхая из себя ужас этого. — Рано меня хоронить, вы от меня так быстро не избавитесь. Ха! Чтобы я умер, вынашивая детей, ха! — Петри действительно расхохотался, понимая, как странно было то, что он сказал. — Вы от меня еще плакать будете. — Если только от радости, — кивнул Алье, протягивая руку и дотрагиваясь до его щеки, чувствуя, как парень тут же приник к нему, слишком довольно жмурясь, явно наслаждаясь этим чувством, прикрывая глаза от наслаждения и уходя от этого мира, отчего мужчина придвинулся ближе, начиная его поглаживать. — Я же говорил, что все будет хорошо, — кивнул отцу Даниэль, улыбаясь, стоило ему увидеть, как папа наслаждался прикосновениями отца. На следующий день Алье решил прояснить один важный вопрос. — Петри. — М? — Как ты их назовешь? — спросил тот, держал парня в своих руках, пока тот лежал на диване в общей гостиной под наблюдением зорких глаз Титанов. Те уже были оповещены обо всей ситуации, так что проблем не было. — Не знаю, — Рейнар качнул головой. — Имена же не выбирают еще до рождения. И вообще, что ты хочешь, чтобы я выбрал? У меня голова не соображает, лишь красная тряпка перед глазами появляется, когда слышу твое имя. — Даже так? — удивился мужчина, усмехаясь. — Теперь понятно, почему ты всякий раз на меня набрасываешься, когда видишь. — Я набрасываюсь? — усмехнулся тот, чувствуя, как мужчина его до умопомрачения приятно поглаживает его плечи. — Я набрасываюсь? Ха-ха-ха и ха! Петри рассмеялся сначала демонстративно, а потому уже натурально, как бы говоря, что кому-кому набрасывать, но только не ему, поэтому, когда его смех оборвался, все тут же взволнованно взглянули на него. — Что такое? — быстро спросил Алье, поворачиваясь к парню. — Толкаются, — усмехнулся тот. — Видать, места мало. Может переместить тряпку выше? — Куда уж выше? — Алье нахмурился. — Итак высоко, а выше дышать не сможешь. — Зато им будет лучше. — Думай, прежде всего, о себе, — мужчина повернул голову парня к себе и впечатался поцелуем ему в щеку. — Если бы я думал о себе, то у меня не было бы детей, — Петри хмыкнул и коснулся губами его уха, тихо шепча, — как и тебя не было бы во мне. Мужчину передернуло с этих слов, и он быстро почувствовал, как парнишка прошелся языком по его раковине и вернулся на свое привычное место – на его плечо, устраиваясь удобнее и внезапно засыпая. — Кажется, мистеру Рейнару лучше, — высказался Милен, подходя к ним, и быстро закуривая. — Да, — облегченно сказал Аками, поворачиваясь к нему. — Значит, двойня? — спросил тот и мужчина кивнул. — Надо же. Может быть, вы и были правы, он сможет это выдержать. — Конечно же, — кивнул Алье, медленно поглаживая того за плечи.22 февраля 1528 года
— Аками, — прохрипел Петри, сжимая запястье вампира и еле дыша. — Я больше не могу. — Я знаю, дорогой, — мужчина с беспокойством обвел того быстрым взглядом, видя, как за последние несколько дней, тот весь осунулся и побледнел. Дети высасывали из него последние соки, и если до этого парнишка еще как-то мог жить, то сейчас он явно не мог даже этого. — Ты хочешь?.. — Да, — кивнул тот, и без слов соглашаясь с ним. — Я просто… Аками… я просто больше не смогу. Парень взглянул на него тусклым взглядом, как бы говоря, что он признает то, что это был его предел и вряд ли он мог надеяться на большее, поэтому просто кивнул мужчине. Он держался из последних сил, но как долго он мог это делать, когда его внутренности были разорваны, тело истощено до полусмерти, а крови в нем практически уже и не было. Он держался только на Аками. Если бы не этот вампир, он умер бы уже давно, поэтому он был благодарен Алье столь сильно, что не мог и вообразить. Но сейчас, чтобы он мог выжить, ему нужно было родить, или хотя бы понадеяться на это, чтобы жить с Алье дальше. — Что мне сделать? — все же спросил Аками, видя, что Петри был на пределе. — Давай кинжал, ты все равно не сможешь сделать это сам, — парнишка еще попытался усмехнуться, но мужчина не разделял его настроения, зная, на что тот решался. Вампир вздохнул, быстро целуя того в лоб и выходя из комнат, с каким-то жутким видом проходя вниз и начиная искать свой кинжал, не понимая, что он выбирает кинжал для своего любимого. В какой-то момент он просто выронил его из рук, и сталь задребезжала по полу, вызвав шум, на который тут же подошел Даниэль и Крис. — Отец, что такое? — тихо спросил сын, видя, как у отца тряслись руки. — Твой папа, он… — Господин, что? — Крис взволнованно посмотрел на мужчину, который быстро вздохнул и повернулся к ним. — Он больше не может, он хочет… — Аками не мог этого говорить, а потому быстро наклонился и поднял кинжал, отчего Даниэль ужаснулся. — Крис, подогрей воды, принеси полотенца, крови, бинты и нитки с иголкой. — Сделаю, — быстро ответил он, понимая, что сегодня будет трудный день. — Отец, что делать мне? — спросил Даниэль, смотря на Аками. — Будь рядом с ним, — сказал Алье, проходя обратно в покои и видя, что там неподвижно лежал парнишка, который мелко дышал, практически не подавая признаков жизни. — Петри. Тот приоткрыл глаза, различая рядом своего вампира и едва кивая ему, чувствуя рядом поддержку сына и радуясь этому. Он понимал, на что он согласился, но боялся этого. В конце концов, он был обычным человеком, пусть вампиром, пусть Высшим, но он хотел жить, и жить вместе со своей семьей, а ради этого он должен был пройти через это, стойко выдержав всю боль. Он должен был, чтобы это, наконец, кончилось. — Может, это сделаю я? — спросил вампир, когда увидел пришедшего Криса, несшего все необходимое, пока он держал в руке кинжал. — Я, — прошептал парнишка, качая головой. — А вот все остальное ты. Развяжи… Аками тут же аккуратно надрезал повязки, стягивая их и видя, как Петри поежился, когда живот немного ушел вперед, надавливая на его сердце, и тот коснулся его рукой, придерживая. Лишь когда мужчина расстегнул рубашку, парень повел руками по животу, находя подходящее место, где бы ему можно было порезать кожу, и взял у любимого кинжал. — Петри ты… — Алье, как будто это ты на моем месте, — фыркнул тот и закрыл глаза, глубоко вдыхая и наставляя острие на себя, пытаясь не видеть чужие взволнованные лица. Он просто пытался чувствовать правильное направление, желая лишь одного, не навредить детям, поэтому он наметил рукой ту линию, а потом уже надавил кинжалом в живот, отчего неприятная боль прошила его, а на коже выступили редкие капли крови. В образовавшуюся маленькую дырочку он тут же просунул палец, пытаясь хоть немного поднять кожу и, наконец, когда сделал это, вставил туда острие кинжала, при этом действуя только на осязании, не видя всего этого. В какой-то момент глубоко вздохнув, он открыл глаза и посмотрел на Алье, находя его взгляд и в тот момент, когда рука двинулась выше, разрезая кожу, он смотрел лишь на мужчину, морщась от боли, но не отпуская его взгляда. Рядом стоящие вампиры охнули от этого зрелища, а Петри не выдавил и звука, лишь с силой сжимая зубы и в какой-то момент просто расслабляя руки, отчего кинжал выпал из ладони и упал на пол, испачканный его кровью. Этот звук стал началом бурной деятельности, которая тут же зашумела вокруг парнишки и тот прикрыл глаза, позволяя себе на некоторое время окунуться в черноту, которая слишком давно звала его. Здесь было довольно хорошо, но это слишком уж затягивало его внутрь, заставляло поддаться каким-то потаенным страхам и желаниям, отчего он испугался и быстро вынырнул оттуда, чувствуя дикую боль и видя, как Аками погружает в него свои руки, находя ребенка. — Чее-ерт, — прошипев, он тут же ощутил, как его руку сжали со всей силы. — Петри, дорогой, прошу тебя, терпи, — Алье качнул головой, понимая, что тому было дико больно, но сейчас он ничем не мог тому помочь, кроме как вынуть ребенка из него. Он пытался правильно схватить его, чтобы не навредить ему и наконец-то у него это получилось, и сквозь щель показался головка, отчего Даниэль пораженно вскрикнул. — Петри, будет больно, — Аками намекал о том, что когда он будет вытаскивать его, то рана может разорваться, а потому парнишка просипел. — Только быстро. Зажмурившись, он сжал руку сына в тот момент, когда Аками начал вынимать ребенка, отчего тело пронзило что-то невероятное, будто бы кровь в один момент стала проводником тока и его пронзило настолько резко, что он смог хрипнуть и отключиться на какое-то время, не в состоянии вынести такую боль. — Петри… Петри… Он опять вынырнул из черноты, чувствуя похлопывающие движения по своим щекам, и в непонимании взглянул на сына. Тот смотрел на него огромными знакомыми голубыми глазами. — Живой я, — быстро просипел он, поворачивая взгляд вниз и видя, что живот все еще был, а рядом, на руках Алье был завернут ребенок. — Алье… — Это мальчик, — быстро сказал тот, наклоняясь к парню и показывая маленькое личико, отчего парень дернулся. — Ох, Алье, — Петри коснулся руками своего тела и как-то быстро задышал, прикрывая глаза. — Отец! Ему хуже! — голос Даниэля слышался ему через какую-то пелену, отчего он даже не чувствовал его рук, и вскоре даже его голоса. В один момент, ему стало настолько дурно, что во рту появился привкус его же крови, которой вдруг стало слишком много и та потекла по щекам, а воздуха упорно стало не хватать. — Петри! — голос Алье был рядом, более того, его руки тоже были рядом, но в тоже время так далеко, что он не мог до него дотянуться, не мог открыть глаза и взглянуть на любимого, пытаясь дышать. Воздух был лишь во рту, где было итак слишком много крови, отчего он стал задыхаться, пытаясь вдохнуть. — Папа… Почему-то этот голос заставил его дернуться и прийти в себя, приоткрывая глаза и видя сквозь узкие щелочки, как рядом носился Аками, а его держал сын, живота уже не было, вместо него была лишь рана и кровь. Это было последнее, что он запомнил.