Внимание, вопрос!

- Господину Аскерову просто обидно, что госпожа Семёнова играет, а он нет. Ровшан криво усмехается. Смейтесь, смейтесь... Что бы Вы понимали, господин ведущий!.. Аскерову в самом деле обидно. Самую малость. Его время ещё придет, подумаешь... Гораздо более обидно понимать, что Инна и без него справляется. Более того, открыто говорит, что в новой команде ей очень нравится. Нравится ей! Нравится, что на тренировках никто не орёт, на игре не истерит, не диктует свои правила. Нравится, что никто не электризует своими расшатанными нервами воздух, не расшвыривает по столу в исступлении детали элегантного костюма - бабочку и прочее. Одним словом, нравится, что за столом, в одной с ней команде нет Ровшана. Вот что ей нравится! Хорошо же... А вот ему не нравится! Категорически! Настолько, что он начинает творить сказочные глупости. Просто так, от злости. Это началось ещё в Баку, когда они впервые оказались за одним столом. Логически, разумно невозможно объяснить, почему Инна так на него действовала. И почему именно она. Однако очень скоро они оба поняли, что стоит сократить расстояние между ними до десяти сантиметров, у Ровшана напрочь слетала крыша. Инна это знала, но к своей чести, не пыталась пользоваться. Её это даже немного пугало. Поначалу. А потом с ней начало происходить то же самое, и она испугалась ещё больше. А каких трудов стоит уговорить, например, Алёну, единственную, кто в состоянии удерживать беспокойного капитана в узде, стоять между ними. "Какая тебе разница?"- удивлённо и немножко недовольно. "Ну пожалуйста!"- умоляюще и немножко отчаянно. Инна прекрасно понимает - одно неосторожное движение, один поворот головы и они сорвутся. Рядом с ним ей всегда жарко, даже если на улице зима.От этого жара Инну парадоксальным образом начинает колотить. Он видит это и ничего не делает. Или ещё хуже - что-то делает. И становится только хуже. "Это неправильно,- думает Инна каждый раз, поворачиваясь к Ровшану спиной, ощущая его тяжёлую горячую руку на своей талии и жаркое сбившееся дыхание на своей полыхающей шее,- Это неправильно, и с этим пора завязывать." Боже, у него же жена, дети! Ну как я в это вляпалась! Инне страшно, оттого, что она понимает, что ничего не может сделать с собой, по крайней мере пока, и надеется, что само как-нибудь пройдёт... Со временем. Ну, надоест, или там... Аскеров, каждый раз прижимая её к себе так сильно, как только может, будто боится, что кто-то немедленно отберёт её у него или она сама сбежит, пытается унять бешенное сердцебиение, сам себе обещает не засыпать до утра, чтобы подольше побыть с ней... Нет, запомнить, что она была с ним. Что это не сон. Поэтому он обнимает её так, что, уходя, она будет вынуждена его разбудить. Если она сбежит незаметно, Ровшану кажется, он этого не переживёт. Конечно, с этим надо что-то делать. Но в глубине души Аскеров надеется, что это не закончится никогда...