Забытый эдикт

О кошкином законе вспомнил Фердинанд. Впрочем, судя по довольному лицу Сильвестра, без кардинальских наущений здесь не обошлось. Дорак считал своей священной миссией истребить семьи бунтовщиков под корень, и «Эдикт о государственных изменниках», принятый еще во времена Анэсти Безумного, пришелся как раз кстати, чтобы навсегда вывести Окделлов из игры. Рокэ с жалостью рассматривал съежившуюся фигурку в центре залы. Двенадцатилетнего Окделла доставили в Олларию прошлым вечером, и теперь он стоял перед Советом Меча, чтобы принять кару за отцовские грехи. Мальчишка хоть и был напуган, но держался неплохо. Он не проронил ни звука, когда королевский ликтор зачитывал документ, предрешавший дальнейшую судьбу единственного сына мятежного герцога. То, что этот же самый документ затрагивал и его собственную жизнь, Рокэ, увы, осознал слишком поздно. — Цените нашу милость, — подытожил Фердинанд из своего кресла. — Мы приняли во внимание любовь Окделлов к прошлым обычаям. Надеемся, вашему батюшке, упокой Создатель его душу, было бы приятно узнать, что вас судили по законам Золотой Анаксии. Кто-то из тессории угодливо хихикнул над королевской шуткой. Мальчик окинул присутствующих затравленным взглядом, попытался что-то сказать, но не смог. — Ричард, поблагодарите его величество за великодушие, — скорбным голосом посоветовал кансилльер. Окделл порывисто обернулся к Штанцлеру. Даже Рокэ с его места было видно, сколь отчаянная мольба отразилась в глазах мальчишки, но проклятый гусак, вместо того чтобы просить короля о снисхождении, лишь трубно высморкался в не первой свежести платок. Пауза затягивалась. В самом деле, не Рокэ же заступаться за сына бунтовщика! Окделл совершенно побелел лицом. Он попытался вдохнуть, но не смог. Тонкие руки беспомощно вцепились в крахмальный воротник, заскребли по шее, но невидимая удавка от этого затянулась лишь туже. Все вдруг засуетились. Ги Ариго открыл окно, Савиньяк передал флакон с нюхательной солью, Манрик помахал вытянутой рукой со стопкой документов. По знаку Сильвестра от двери отделились двое олларианских послушников, которые подняли лишившегося чувств Окделла на руки и вынесли вон. Ликтор постучал молоточком по кафедре, призывая собрание к тишине. Мало-помалу все умолкли. Кардинал поднялся со своего места и заговорил: — Ваше величество, уважаемые господа, позвольте мне высказаться в обход заведенных устоев. — Мы даруем право слова его высокопреосвященству, — благосклонно кивнул Фердинанд. — Я прошу у вашего величества передать мне опеку над герцогом Окделлом. Северный климат очевидно вреден для его здоровья, а придворные нравы слишком вольны для неокрепшего ума. Позвольте мне, до поры его совершеннолетия, отвезти юношу в Дорак, где ему будет предоставлен должный уход и воспитание в духе верности Талигу и короне. — Мы одобряем ваше решение, — кивнул Фердинанд. — Подготовьте надлежащий указ, и мы его подпишем.