Поймай меня, если сможешь

— Харрисон, мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня, — с этого своеобразного приветствия началось утро в полицейском участке на следующий день, сразу после того, как Том переступил порог своего рабочего места.       Ещё не до конца проснувшийся Сэм удивлённо поднял взгляд. До этого он совершенно спокойно листал какие-то документы. Том навис прямо над ним, мрачный, как средневековая статуя, взгляд его выдавал следы бессонной ночи, а под глазами залегли тёмные тени. За все годы, проведенные бок о бок в работе с этим парнем, Харрисон повидал много чего, в том числе перестрелки, поджоги, убийства, походы в морг, изувеченные трупы, но еще никогда желание перекреститься не вспыхивало в нем так сильно, как сейчас. Он даже приподнялся, чтобы рассмотреть парня получше. — Мать честная, — вполголоса пробормотал он. — Что с тобой случилось? — Бессонная ночь, — резко ответил Томас, не желая вдаваться в излишние подробности.       Он не собирался рассказывать напарнику, как вчера едва уснул, ворочаясь до пятого часа утра, потому что призраки событий минувшего дня гонялись за ним, как голодные собаки, не давая ему и секунды передышки. Он не улыбался и чувствовал себя безжизненным и отстраненным. Перемещаясь в пространстве, словно под водой, он пытался рассмотреть окружающую действительность сквозь мутное стекло и искренне желал совладать с собой, хотя это получалось с очень большим трудом. — Ты выглядишь как восставший мертвец, — с сожалением резюмировал Сэм. — Ты уверен, что не хочешь взять выходной? — Я уверен, — отрезал Том. — Теперь, если ты закончил с комплиментами, мы можем перейти к делу?       Харрисон замолк и сел на свой стул. В последнее время этот мальчик вызывал у него крайне серьезные опасения, однако опытный полицейский не до конца понимал, откуда дует ветер этих перемен.       Некоторое время он пристально вглядывался в движения и взгляд напарника — потухший, рассеянный, лишенный покоя. Глаза его бегали по помещению в неустанном поиске чего-то. С каждым днем, что Том заходил в участок, он выглядел все хуже, словно расследование мистическим образом высасывало из него жизненные силы. Внешне он оставался спокойным, как армия солдат, но на деле даже движения его стали резкими и каким-то угловатыми, под глазами нарисовались темные круги, отвечать он стал остро и грубовато, словно бросал всем вызов, давал понять, что может справиться со всем сам, даже тогда, когда принять поддержку казалось куда более разумным. Создавалось впечатление, что иная, новая сущность высвобождалась из-под его обычно спокойного, уравновешенного покрова. С ним определенно творилось что-то неладное, как будто он и одновременно не он стоял сейчас в кабинете, нервно сжимая кулаки и пытаясь убедить своего напарника, что все в норме.       Сэм открыл было рот, чтобы изречь что-то, но потом передумал. Что бы ни служило причиной, Том вряд ли расскажет, скорее только уйдет в отрицание, как это часто и бывало с ним, когда он злился. Принимал ли он расследование слишком близко к сердцу? Сэм подозревал, что да. В этом мире могло найтись мало причин, заставляющих таких людей, как Том, так искренне переживать.       Промолчав, Харрисон решил действовать по-своему. У них в департаменте работал психолог, к которому обращались все полицейские, так что он решил, что для начала обратится за квалифицированной консультацией именно к ней, пока без ведома младшего коллеги. Он и не надеялся, что Том обеспокоится своим состоянием сам, скорее, он съест собственные шнурки от ботинок, ведь для него служебное мозгоправство никогда не являлось чем-то серьезным.       И все же он был человеком, а любые люди имели тенденцию к разрушению. Глядя на него, Сэм даже не сомневался, что проблема определенно стоит внимания. Вот об этом он и собирался поговорить с Ингрид Донованн — квалифицированным мастером их отделения, сразу же, как представится такая возможность. Главное, не подать виду, что эта идея вообще взбрела ему в голову…       Томас действительно не подозревал, что за планы имел на него старый друг. Вдруг Сэм сообразил, что напарник уже пару минут что-то рассказывает ему. Он специально положил на стол толстенную папку и указывал что-то в ней карандашом, делая особые пометки. — Харрисон, — услышав молчание, Том устало опустил плечи. — Пожалуйста, скажи, что ты не пропустил мимо ушей всю речь, что я тебе толкаю последние пару минут?       Сэм встряхнулся, снова сосредотачиваясь на деле. — Прости. Я слушаю тебя, — рассеянно ответил он. — Просто немного отвлёкся. — Да? И о чем я говорил? — Ты говорил о списке недвижимости, который тебе удалось достать. И о том, что хочешь, чтобы я занялся его исследованиями.       Томас строго посмотрел на него. Профессионализм старого лиса был просто неоспорим. Иначе как ему удавалось слушать, когда он совершенно явно не слушал ничего? — Совершенно верно, — вынужденно признал сержант Дарнелл. — Я выдвигал тебе свою теорию, в который поделился с тобой тем фактом, что в нашем деле страдают лишь выпускники или персонал академии Джефферсон. Это значит, что и следующие убийства будут связаны с этим местом. — Я не исключаю этого, — согласился Сэм. — Значит, мы приходим к простейшему умозаключению, которое навязывает себя само. Вот список домов, подходящих нам по описанию, — Томас весомо похлопал по увесистой папке. — Сможешь ли ты пробить по базе всех, кто владеет этими домами, и при этом связан с академией?       На этом моменте Харрисон удивлённо хмыкнул. — Так просто? — Если для тебя это просто, то для меня граничит с самоубийством. Ты же знаешь, как я отношусь к монотонной работе.       Слова младшего коллеги не были лишены логики, поэтому Харрисон с лёгкостью согласился. — Хорошо, я сделаю как ты просишь. А чем думаешь заняться ты? — Много чем. Вчера кое-что все-таки наклюнулось. Я все же доеду до Авентуры. Эти трое, и особенно он, явно что-то скрывают. Я намерен выяснить, что именно. А потом меня ждет психушка.       Сэмюел фыркнул от двусмысленности сказанного, а затем оживился, кое-что вспомнив. — Кстати. Ты же вчера ходил к Уайту. Как прошел твой визит?       Уже у двери Томас обреченно остановился. Он и так слишком часто вспоминал, как прошел его визит. Полицейский опустил голову, так что подбородок его уткнулся в грудь. Оправдываться не хотелось, впрочем, говорить правду и подавно. — Мой визит… эм… прошел. И это не может не радовать, — туманно выдал Том. — У меня мурашки по коже от этого типа! — Ты пытался выяснить, почему он так яростно хочет нам помочь?       Том пытался. Ровно полчаса, до того, как Уайт влез языком в его рот и уничтожил его рабочее настроение во всей его сути. — Он сказал, хочет найти убийцу своей учительницы. Эта школа — темное место, Харрисон. Я не понимаю и половины из того, что происходит там. Впрочем, я хотел бы проверить некоторые свои теории для начала, прежде, чем мы с тобой приступим к расследованию.       Обозначив это намерение, Том ощутил себя законченным идиотом. Он прекрасно знал, что Сэм видит его насквозь. Тот всегда чуял, если что-то не так, даже не ведая наверняка, что именно. Если он узнает, если он хотя бы заподозрит, в чем проблема… Лучше не представлять. Том не мог, да и не хотел пытаться копаться в себе. Не он сейчас требовал особого внимания, а дело об опасном маньяке, все еще разгуливающем на свободе. — Я пойду, — прервав собственные невеселые мысли, сказал старший сержант. — Удачи, — спокойно пожелал ему Харрисон. — Я надеюсь, все пройдет гладко. ***       Все еще пребывая в наиотвратительнейшем расположении духа, Том доехал до дома Маркуса Авентуры. Ему понадобилось десять минут на то, чтобы преодолеть эти несколько кварталов. Ордер надежно лежал в его кармане, а сам он уже давно подготовил вопросы, которые собирался задать этому парню. Впрочем, все те же, что он задал Биллу и Кайлу, разве что с учетом пары поправок. Он не планировал отступать от своей цели и потому решительно дернул ручной тормоз, поставив машину на парковку.       Обнаружить нужный дом не составило труда. Ворота одного из особняков были распахнуты настежь, оттуда выезжали грузовики, а вокруг суетился народ.  — Несите туда! — распоряжался высокий жилистый мужчина, стоящий у самого входа. — Эти цветы для оформления праздничного зала. Осторожнее с коробками! Их нельзя помять.       Том резко захлопнул дверь, чтобы обозначить свое присутствие. Увидев полицейский автомобиль, все как по команде повернулись к нему.       Порыв осеннего ветра налетел на детектива, встрепав его длинные, завязанные в хвост волосы.       Авентура стоял у дороги — Том сразу узнал его, вспомнив фотографию, которую показала им миссис Хант. Несмотря на высокий рост и худощавое телосложение, флорист походил на небольшого быка, могучего и свирепого. Глядя на него, на ум приходили все профессии, кроме его действительного призвания.       Детектив оценил его комплекцию на глаз и пришел к выводу, что тот не выпадал из ряда подозреваемых ни по одному из принципов — будучи жилистым и достаточно тощим, он вполне мог поместиться в довольно узкое пространство каминной трубы. В то же время офицеру очень легко представлялся тот бугай, который напал на него в доме пожилой школьной учительницы. Лошадиное лицо с выступавшими скулами и резко очерченным носом было красным. Зрачки Авентуры немного расширились, когда он увидел стража порядка. Выражение его выдавало злость и неприязнь. Пожалуй, не ошиблись те, кто отзывался о нем, как о человеке крайне недружелюбном, в его взгляде горела абсолютная ненависть.  — Мистер Авентура. Я узнал вас по фотографии, — детектив показал ему значок. — Мое имя Томас Дарнелл. Окружной отдел полиции.       Похоже, такое приветствие не смутило Авентуру. Когда он ответил, голос его звучал грубо. Он опустил планшет с рабочими записями и сделал шаг в сторону детектива.  — Я, кажется, сказал не соваться ко мне без ордера! Я не стану разговаривать, пока вы не предоставите мне основания, на которых собрались допрашивать меня!       Томас вытащил документ из кармана, сунув его под нос мужчине. Авентура пробежал его глазами.  — Чертовы ищейки, — буркнул он, возвращая бумагу. — У меня всего пять минут, а значит, и у вас не больше. Давайте покончим с этим скорее. Мне нужно к вечеру закончить с оформлением!  — Мы покончим с этим, когда я закончу задавать вам вопросы, — подчеркнул детектив Дарнелл, складывая ордер и убирая его в карман. Он был совершенно не в настроении препираться сегодня. — Итак, Маркус. Вы, конечно, слышали о том, что происходит в этом городе. Не тешу себя надеждами, что вы могли это пропустить.       Ответа не последовало. Авентура не стремился поддерживать или вести диалог на дружелюбной ноте. — Где вы были вчера с утра, примерно в это время? И каждый день, в это, это, это и это время, — невозмутимый, как статуя, Том достал блокнот и показал Маркусу даты всех убийств и примерный час, когда те были совершены.       Флорист косо глянул на предоставленные сведения.  — Почти все эти дни я работал. Договаривался с клиентами. Я всегда работаю, именно поэтому у меня и нет времени заниматься всякой ерундой! — неохотно отозвался он, изучив список. — Кто может это доказать? — Никто. Я часто работаю в своем офисе, если не совершаю важных звонков. Один!       Его чересчур громкий ответ снова заставил обернуться нескольких человек.       Походило на самозащиту, Том уловил агрессивные нотки. — Где находится ваш офис? — Вы стоите на его территории. — Какой у вас размер ноги? — Тринадцатый.       Томас сделал об этом пометку. Пока некоторые пункты сомнения не вызывали. Авентура нервно скрестил на груди руки. — Что вы там пишете? — Заношу все сказанное в свой блокнот, чтобы сопоставить с остальными сведениями, — спокойным голосом сказал полицейский. — Какие цветы вы предпочитаете для оформления, мистер Авентура?  — Те, которые попросят мои заказчики. Что за идиотский вопрос? — Он имеет значение, раз я его задаю. Прошу вас не отвлекаться. Вы любите маргаритки?       От такого вопроса флорист опешил. Он тут же начал оглядываться, подозревая неладное, словно в поисках скрытой камеры. — Это шутка такая, что ли? — предположил он, делая шаг к офицеру. — Вы что, решили разыграть меня? Кто вас нанял, чтобы задавать эти дурацкие вопросы?       Томас искренне старался не давать волю раздражению. С первых секунд этот тип не понравился ему и явно пытался провоцировать его на ответные эмоции. Он нахмурился, но промолчал. — Я повторю вопрос. Любите ли вы маргаритки?       Лицо мужчины исказилось в некоем подобии усмешки.  — У меня есть любые цветы! Хотите поинтересоваться о расценках?  — Меня не интересует бизнес, а вопросы еще не закончились, мистер Авентура. Что вы знаете об этих людях?       Он достал из кармана и показал мужчине жертв убийств, а затем двух оставшихся в живых — Билла и Кайла Симпсона.       Маркус даже не взглянул туда.  — Я знаю, о чем вы хотите спросить меня, детектив. Знаю ли я что-то о деле этого загадочного убийцы. Знаю ли я тех, кто может быть причастен к нему. Так вот, я не имею к этому абсолютно никакого отношения, — переходя всякие границы, он внезапно сделал шаг и ткнул Тома пальцем в грудь. — Поэтому я могу сразу сказать — я не связан ни с кем на этих фотографиях. И не хочу знать, как относятся к этому они. — Я придерживаюсь другого мнения, — на виске Тома начала биться маленькая венка. — Вы не можете не знать их. Вы ходили вместе в одну школу с этими людьми, кроме всего прочего, они пользуются вашими профессиональными услугами. Я прошу вас внимательно посмотреть на эти лица и рассказать мне все, что вы помните о них!       Маркус смерил полицейского неприязненным взглядом. Эта дуэль длилась несколько секунд. После этого Авентура вырвал фотографии из рук детектива и быстро их проглядел.  — Что же, как вы и заметили, я ходил когда-то в школу с этими двумя. Билл всегда был местным педиком, провел половину школьного времени головой в унитазе. Но раз уж вы отметили, он неплохо платит мне, потому я и оформляю его чертов особняк к юго-востоку отсюда. К слову, он очень интересовался маргаритками, так же, как и вы! Симпсон… Он закончил свои дни в психушке, как и ожидалось. А эти… — он быстро глянул на фотографии жертв. — Что ж. Жаль, что они теперь не с нами. Им вы уже ничем не поможете!       Он вернул фотографии офицеру, неаккуратно сунув их ему в руку. От порыва ветерка те разлетелись и упали на асфальт. Терпение Томаса Дарнелла лопнуло очень быстро, и уже в следующую секунду Маркус Авентура был схвачен за грудки для более серьезного разговора. — Слушай сюда, ты, говнюк. Советую тебе поменять свой тон в общении со мной. Ты понятия не имеешь, с кем общаешься, — зло прошипел Том, в которого на секунду вселилась демоническая сила. — Ты будешь отвечать на мои вопросы, потому что меня поставили во главе этого дела, и я раскрою его, даже если мне придется прижать к ногтю десяток таких мешков с дерьмом, как ты. А теперь подробности. Что происходило в вашей чертовой академии? Почему твои одноклассники и учителя так тщательно скрывают от полиции важную информацию?       Подавшись вперед навстречу его рывку, Авентура едва не свалился на асфальт лицом вниз. Он видел перед собой потемневшие от усталости глаза полицейского, его заострившиеся черты лица. Сдаваться этот коп не собирался. Было нетрудно вообразить, что произойдет дальше, если разговор продолжит уходить не туда. Немое противостояние длилось ещё около нескольких секунд. — Вы превышаете полномочия, детектив, — прошипел Авентура, отталкивая его от себя как можно сильнее.       Тому пришлось сделать два шага назад.       Оба немного отдышались, прежде, чем продолжать диалог. В их взглядах сквозило раздражение и злость. — Я пояснил, я знать не знаю, что происходит сейчас в жизнях Симпсона и Уайта, если я имею с ними рабочие отношения, это не обязывает меня общаться с ними за дружеской чашечкой чая! — тон допрашиваемого все же изменился, переходя в шипящие ноты. — Впрочем, отчего же не рассказать вам о школе, офицер! Возможно, вам будет интересно послушать, что скрывалось некогда за ее стенами, когда полицейские вроде вас закрывали глаза на правду из-за престижности академии!       Офицер Дарнелл прищурился, смотря на подозреваемого. Тот собрался с силами, чтобы договорить. Казалось удивительным, что такому человеку, как Авентура, вообще приходилось собираться с силами, чтобы выдавать информацию. — Они покрывали его! Вот что они делали! — выдал он, когда подобрал слова.       Улыбка застыла на лице флориста — кривая и болезненно-неприятная. Затем ее сменило выражение злобы, наподобие оскала маски какого-нибудь древнего истукана. — Один из их лучших преподавателей — старик Бейли — был старым педофилом! Вот что они не хотят вам рассказывать. Возможно, вы это ищите, сержант?       В груди Тома дернулось что-то. К счастью, эти слова уже не стали для него сюрпризом, и по какой-то причине он поверил, что наконец, прямо сейчас услышит нечто интересное. — Он делал с нами что хотел! — Авентура продолжал выплевывать эти слова ему прямо в лицо. — Ему было мало публичных порок. Он делал это с нами всегда при любом удобном случае! Особенно он любил это делать у себя в комнате, в неприемные часы.       Понимая всю тяжесть вопроса, Томас был вынужден переспросить: — Поясните, пожалуйста, что вы имеете в виду?       Глаза Авентуры налились злобой. Чем дальше заходил этот допрос, тем выше становилось его интонация. — Вы знакомы с реалией публичной порки, офицер? — задал он встречный вопрос вместо ответа.       Приблизительно представляя, Том кивнул. — Тогда разрешите посвятить вас некоторые детали. Нас всех выводили на эшафот — деревянную колоду с двумя ступеньками и заставляли спустить брюки и трусы перед всей школой. Потом мы становились на колени на нижнюю ступеньку и ложились животом на верхнюю часть колоды так, чтобы все могли видеть твой зад и все, что свисает между ног. Учителя никогда не стеснялись в своих методах. Ты должен был стоять так, что всем видно твою задницу, полностью доступную для обозрения! А потом они стегали нас прутьями, толщина которых зависела от степени вины. Обычно нас удерживали два человека, в обязанности которых входило также держать полы рубашки, пока провинившийся не получит всех назначенных ему ударов. Зрителям это доставляло сущее удовольствие! Еще бы, ведь шрамы оставались не на их теле!       Дыхание цветочника становилось все быстрее, по мере того, как он продолжал. — Мы частенько попадали в неприятности. И уж если ты нашкодил, а тебя поймали — будь уверен: старик Бейли будет тут как тут. Нас всегда порол только он. Ему было как медом помазано! Он выбирал самые толстые прутья и самые чувствительные места, притом стегал так, как будто хотел разрубить ученика на куски. Он говорил нам: «Конечно, ты слишком большой для порки, в твоем возрасте подвергаться порке стыдно, но пока ты здесь, я буду тебя сечь! Мальчик никогда не бывает слишком большим для битья!». Над нами смеялась вся школа. А потом нам оставалось только подняться с эшафота, с красным лицом, со спутанными волосами, багровой выпоротой задницей, но взглядом, который говорил, что нам наплевать. Обычно мы натягивали штаны и проходили мимо младших классов, которые шли следом и смеялись нам в спину, стараясь сохранить последнее достоинство. Бейли всегда наслаждался зрелищем больше, чем эти молокососы!       Том молчал, ожидая продолжения его гневной речи. Авентура впал почти в полное оцепенение, немного напоминавшее транс. У них всех были одинаковые симптомы. Неужели это оставило такой отпечаток и на его психике? — В том, что они делали, было все — учительский садизм, жестокий смех и издевательство. Но Бейли был не таким, нет, офицер. Он был отборной сволочью, гораздо более грязной и развратной, чем кто бы то ни было в этой школе. Таких, как он, подобная экзекуция сексуально возбуждала. Чтобы скрыть свою эрекцию, он прикрывал переднюю часть брюк мантией или держал руки в карманах, а после порки вызывал нас к себе в кабинет. Я думаю, не стоит вам говорить, что он делал там с нами и чем он угрожал, чтобы мы молчали? — Почему вы никогда не говорили родителям или не заявляли в полицию? — прервал его пламенную речь Том. — Никто не слушал нас! Старый педофил имел давление на директора школы или кого-то еще и потому она всегда прикрывала его похоть! — Миссис Грейвс знала об этом, ведь так? — скорее утверждение, чем вопрос, прозвучало в ответ на эту реплику.       Полные презрения глаза Авентуры остановились на детективе. — Да, она знала, — процедил сквозь зубы Авентура. — Как и многие другие, она могла лишь слушать наши причитания. Но помочь она могла не сильно!       Томас почувствовал себя крайне скверно после полученной информации. У него создалась впечатление, что он только что влез в огромных размеров мусорный контейнер, который по случайности опрокинулся прямо на него. Эти помои нестерпимо воняли, и чем дальше он копался в них, тем сильнее становился запах. Он собрался с силами, чтобы продолжать допрос. — Я понимаю, что вам сложно говорить об этом, мистер Авентура, но, пожалуйста, постарайтесь ответить на мои вопросы честно. Вы ненавидели свою школу? — Ненавидел? — в глазах мужчины сверкнул огонек непонимания. — Это слишком слабое слово, офицер. Я желал, чтобы эти дни кончились быстрее. Я мечтал, чтобы ее разорвало, чтобы кто-нибудь обратил внимание на беспредел, который там творился. Я мечтал, чтобы ее сожгли дотла. Я мечтал, чтобы однажды мимо пролетал бомбрдировщик и случайно уронил на нее бомбу. Чтобы землетрясение поглотило ее вместе с фундаментом. Каких только планов я не строил, хотя бы в своем воображении. Но этого никогда не случалось!       В этот момент разговора Маркус словно ушел в себя. В его голосе послышалось уже не раздражение, а бред, наподобие того, что нес Симпсон, разве что разум его не ускользал, когда он выплевывал слова. Он даже сжал кулаки, чтобы сдержаться. — Вы желали смерти тем, кто находился рядом с вами? — быстро спросил детектив, услышав его волнение.       Маркус криво усмехнулся его вопросу. — Желания, — горько хмыкнул он. — Наши желания не всегда совпадают с действительностью! Я ненавидел их всех, как мы и выяснили раньше, потому что все они вызывали у меня не самые лучшие воспоминания. К счастью, наши пути давно разошлись, и мне нет никакого дела до того, что происходит с этими двумя. Мы знали друг друга давно. Это все, что я могу вам сказать! — Вы помогаете Биллу Уайту в его саду из-за денег? — Да. Он хорошо платит мне за это! — с неохотой выплюнул Авентура. — Найдите второго такого психа, который готов пересаживать цветы у себя на участке по два раза в месяц, я с радостью на вас посмотрю! — Это была его инициатива? Вступить с вами в рабочие отношения после стольких лет?       Авентура немного подумал, прежде, чем ответить. — Его. Впрочем, он перезвонил мне сразу после того, как я сам оставил ему свою визитку, — с неохотой констатировал он.       Том кивнул. — Кто из ваших одноклассников — тех людей, с которыми вы прошли тяжкие испытания, — Том старался говорить как можно мягче. — Вызывал у вас самую большую ненависть? Или опасения? — Оба. И Уайт и Симпсон приличные придурки! Всегда знал, что один спятит, потому что был слабаком, а второй так и останется законченным педиком, — взгляд Авентуры нервно скользнул на фургон. — Мы закончим говорить о них сегодня? Эти воспоминания не доставляют мне счастья! К тому же, у меня много работы.       Томас не дрогнул от его тона и перелистнул еще страницу в блокноте. — Кроме ориентации, за что еще вы не любили Уайта? — задал он новый вопрос. — Потому что он был… Не такой как все. Не знаю! Мне было неприятно общаться с человеком, лицо которого похоже на каменную маску. Я не стремился понять, что за тараканы ползают в его душе. И не жалею об этом.       Том нахмурился, что заставило Авентуру все же подобрать слова. — Симпсон тоже казался мне приличным психом, только безвредным. Но Уайт… — флорист пожал плечами. — Не знаю. Было что-то в его взгляде, что пугало иногда даже меня. В этом сложно признаться, но я не хотел с ним связываться.       Единственный раз за весь разговор Том понял этого человека. Он постарался не выдать своих эмоций, но в глубине души не мог отчасти не согласиться с Авентурой.  — Умеете ли вы обращаться с оружием? — Том переключился, сверившись со своим списком. — Я умею обращаться с секатором, ножницами, лопатой. Это сойдёт? — Не совсем. Я говорил про боевой нож. — Тогда нет. Это абсолютно не мое. — Простите, что спрашиваю. Но это напрямую относится к следствию. По жизни… Вы предпочитаете женщин? — задал Том следующий вопрос, поднимая взгляд.       Маркус, как могло показаться, даже увеличился в размерах от такого поворота дела. Том отметил про себя его рост, Авентура был на пару дюймов выше далеко немаленького офицера полиции. Это бросалось в глаза. — Вы серьезно задаете мне этот вопрос? — Абсолютно серьезно, — с ледяным спокойствием подчеркнул Том. — Что же, позвольте дать такой ответ, офицер, — шепот флориста перешел в свист. — Я бы сказал так. За годы, проведенные в академии, единственным из моего окружения, кому Бейли мог доставить искренне удовольствие своими действиями, был только педик Уайт. Все остальные и до, и после, так и остались нормальными людьми. К счастью, даже академия не смогла выбить из меня мою натуру. Хотя они очень старались!       Он сунул под нос Тому левую руку с обручальным кольцом.  — Я был женат несколько лет. К сожалению, этот брак ни к чему не привел, но это к делу уже не относится.       Его кривая улыбка вызвала у Тома желание подойти и дать ему в лицо после этих слов. Дать так, чтобы он запомнил эту встречу навсегда. — Есть что-то еще, что вы знаете об этой школе, что вы могли бы мне рассказать? — сжав зубы, процедил он.       Авентура посмотрел на него прищурившись, не зная, как отвязаться от его компании. Потом сказал: — Кроме того, что я уже вам рассказал? — Да. Разумеется, кроме. Уайт говорил мне о чем-то, что-то, что можете рассказать мне только вы.       Том дождался очередной паузы в разговоре и ненароком взглянул на ящики с цветами, которые выносили на погрузку. Авентура думал несколько секунд, прежде, чем отозваться, но когда он снова заговорил, в его взгляде не мелькнуло ни единой мысли. — Понятия не имею, о чем говорил этот педик. Если вы о всех этих пожарах, маргаритках и прочей чуши, то не могу вам ничем помочь, офицер, — сурово буркнул допрашиваемый. — Не могу связать это воедино. Это ваша задача, разбирайтесь сами. А теперь простите. Наш разговор действительно вышел за рамки моего времени.       С этими словами флорист грубо оттеснил офицера полиции в сторону и пошел по направлению к своему дому. Их разговор окончился, впрочем, на сей раз Том не мог сказать, что он не рад. Еще немного, и он повалил бы Авентуру на асфальт и разбил бы его лицо в котлету, не особо вдаваясь в подробности, насколько правомерны его действия.       Из всех троих опрошенных этот тип вызвал самую глубокую неприязнь, и если бы можно было руководствоваться одним первым впечатлением для того, чтобы сажать людей за решетку, Авентура уже летел бы по направлению к полицейскому участку на автомобиле с мигалками.       Подумав так, Том развернулся и медленно побрел к машине. Наконец он получил полную картину после общения с подозреваемыми, только вот легче от этого не становилось. Все они, как могло показаться с первого взгляда, выдавали довольно тревожные симптомы. Развернув свои записи, Том довольно долго смотрел на лист.

Билл Уайт, риелтор —> знает всех подозреваемых; имел отношение к жертвам; имел доступ к их имуществу —> обладает подходящими физическими параметрами. Алиби в день убийства? Черты характера: скрытный, общительный, интеллектуальный. Слишком любит порядок, что противоречит теории о неорганизованном, хаотичном маньяке. Одиночка, интроверт (?). Выращивает маргаритки. Имеет большой дом, большой камин. Социален. Успешен. Имеет одно (?) высшее образование. Ориентация: гомосексуалист. Авентура, Маркус —> знает всех подозреваемых; имел отношение к жертвам; имел доступ к их имуществу —> физические параметры? (Тут Том сделал новую пометку, вписав слово «подходящие») Алиби в день убийства? — > не подтверждено. Грубо проявил себя в разговоре. Живет в районе города среднего достатка. Необщительный. Импульсивен, не контролирует свое поведение. Выращивает маргаритки, имеет дом с камином (?), социально успешен (?). Имеет подходящие физически параметры. Ориентация: гетеросексуал (по его словам). Симпсон, Кайл —> знает всех подозреваемых; имел отношение к жертвам; имел доступ к их имуществу —> физические параметры? Алиби в день убийства? —> чинил проводку в доме напротив? не подтверждено. Живет в небогатом районе города. Имеет диагноз после психиатрической клиники. Имеет дом с камином. Не социален. Ориентация: гетеросексуален (?).

      Сравнив все признаки, Том глубоко задумался. Так уж выходило, что деление без остатка не получалось. Судя по минимальному портрету, все трое имели крайне смешанные признаки. Кто из них имел больше всего мотивов? И почему? Если они одинаково страдали в школе, и это, в свою очередь, нанесло им такую сильную травму, как вычислить того, кому досталось сильнее всего? Совершенно ясно, что вся эта история связана с фактом педофилии, но пока неясно, как увязать ее и пожар в одно целое. Билл ясно дал понять, что Маркус знал о чем-то. Но он не сказал ничего особенного, лишь выдал все ту же информацию, только со своей точки зрения, пусть и обмолвился о чем-то, чего никто не упоминал в разговоре прежде.       Прикинув все, что он знал, Том попытался сложить два и два. При всем его понимании ситуации, он имел дело с абсолютно разными по своему типажу людьми. Морда Авентуры была каменной, плечи квадратные, лицо — непроницаемо-туповатое. Не сразу скажешь, что у него приличное образование в религиозной академии, пусть и со своими методами воспитания детей.       Симпсон по сравнению с ними казался рафинированным интеллигентом, но вряд ли стоит обманываться его тонкой душевной организацией, высоким лбом и наивным взглядом. Как и Авентура, он тоже закончил простым электриком, травмированным событиями своей не слишком счастливой юности.       И, наконец, Билл. Красивый, яркий. Вежливый. От воспоминания о нем в желудке что-то переворачивалось даже у офицера полиции. И даже у Авентуры он вызывал крайне спорные чувства. При сходстве ситуаций и общих моментов прошлого и почти одинаковом поведении — содержание разнится абсолютно. Абсолютные противоположности. Молодой, интересный и успешный Уайт не шел ни в какое сравнение со своими черствыми, побитыми жизнью одноклассниками. После разговора с Авентурой Тома стало терзать еще больше вопросов относительно его персоны. Почему он так отличался ото всех? Почему ни разу не обмолвился о страшном прошлом, потрясающем своей бессердечностью? Зачем нанял именно Авентуру, чтобы пересаживать цветы возле своего дома? Уж не для поддержания финансового статуса бывшего одноклассника, который до их пор ненавидел его. Неужели в городе больше не нашлось других флористов? И еще эти слова самого Авентуры: «Было что-то в его взгляде, что пугало иногда даже меня. В этом сложно признаться, но я не хотел с ним связываться!»       Значило ли это, что он также видел в Билле того, второго человека, который иногда прорывался из-под маски его интеллигентной отчужденности?       Это хотелось бы выяснить. Пока было ясно лишь одно — душевная травма всех троих была очень глубока. Они вздрагивали при любом упоминании школы, ни разу не обмолвились о старике Бейли, пока его имя не всплыло в истории по другим каналам. Могло ли его поведение и действия насильственного характера спровоцировать такую травму, что преодолеть ее один из этих мужчин уже оказался не в состоянии? Видимо, так оно и было.       И если травма оказалась глубока даже для Авентуры, чего уже говорить об остальных.       Сейчас у Тома оказалось достаточно данных, чтобы поискать в компьютерной базе хотя бы на имя этого Бейли. Кроме того, достаточно данных, чтобы проконсультироваться с психиатром, покопаться в истории академии Джефферсона, и, если потребуется, опросить родителей оставшихся в живых подозреваемых. Где-то между всем этим следовало заехать в участок к Харрисону. Вдруг ему удастся проанализировать список домов и сопоставить их с данными о выпуске академии десятилетней давности?       Никогда не стоило списывать со счетов косвенный поиск, он мог принести свои плоды.       Протерев рукой усталое лицо, Том завел мотор. Следующей возможности ждать уже не имело смысла, потому он отправился туда, где провел несколько лет заточения Кайл Симпсон — прямо в окружную психиатрическую лечебницу города.