Поймай меня, если сможешь

«Временное отстранение сотрудника органов правоохранения от службы от выполнения обязанностей возможно во многих случаях. Например, оно назначается в случае жалобы по факту совершения сотрудником грубого нарушения служебной дисциплины, исключающего возможность выполнения им служебных обязанностей, на период проведения служебной проверки и исполнения наложенного по ее результатам дисциплинарного взыскания. Решение о временном отстранении сотрудника от выполнения служебных обязанностей принимается руководителем отделения полиции или уполномоченным руководителем». © Отстранение от должности, статья.       Том вошел в участок получасом спустя после беседы в госпитале. Харрисон, который стоял у ксерокса и делал какие-то копии, махнул рукой, на что получил слабую улыбку в ответ.       Том правильно рассчитал, что застанет напарника на месте и как всегда за бумажной работой. Обойдя барьер и несколько столов, сержант Дарнелл встал рядом с ним. Работа в их отделе не замирала никогда. — Салют, старина, — привычно поздоровался он с Сэмом. — Как твои дела? — С тех пор, как ты ушел с утра, работа кипит полным ходом, — тут же обрадовал его Харрисон. — У меня есть несколько новостей. Одна хорошая, если, конечно, в этом случае может быть хоть что-то позитивного. Вторая тоже. — Тогда мне нет нужды выбирать. Начни с любой, — Том сунул руки в карманы и прислонился к стенке. — Пойдем в кабинет. Не хочу, чтобы нас слушал весь участок.       Последнюю фразу Харрисон сказал нарочито громко, чтобы Лэмб, развесивший уши неподалеку от них, прекрасно расслышал ноту возмущения. Он усиленно делал вид, что ищет что-то на своем столе, но когда Харрисон выдал реплику, тут же остановился и даже сделал попытку улыбнуться двум коллегам. — Не переживай ты так, Сэм. Меня не интересуют ваши дела! — Уж точно нет. Ты прошел мимо меня уже три раза, пока я занимался ксерокопией, — сварливо буркнул Харрисон и взял напарника под руку. — Пошли, Томас. Доделаю потом.       Том тихо рассмеялся. Они закрылись у себя, оставив раздосадованного Дуэйна по ту сторону тайны. — Давай по очереди, — Том плюхнулся в свое кресло. — Я расскажу, что узнал я, но ты первый. Какие у тебя хорошие новости? — Криминалисты обследовали дом миссис Грейвс. Там они нашли тоже самое, что и на других местах происшествия.       На стол легла очередная упакованная в пакетик записка. Рядом с ней Харрисон бросил цветок. — Посмотри на текст. Как по-твоему, он отличается от того, что мы получали до этого?       Том с интересом размотал полученное послание и очередную маргаритку. Оно гласило:

«Замолчи навсегда, как молчала все эти годы»

— Он мстит ей, Харрисон, — Том задумчиво почесал подбородок. — Не нужно быть гением, чтобы догадаться. Я узнал кое-что. В этой школе происходили странные и крайне страшные события.       Стараясь излагать последовательно, он поведал напарнику о том, что узнал от Авентуры и доктора Хелберга. Харрисон мрачнел с каждым сказанным словом своего напарника. — Педофилия. Я знал, что тут не обошлось без подобного. Слишком уж эта директриса казалась взбудораженной последними событиями, словно ей абсолютно не нравилось то, о чем мы пришли ее спрашивать. — Это так, — ответил Том. — С сегодняшнего дня все наше расследование окончательно упирается в эту школу. Пока не выясним, что произошло у них там на самом деле, будем очень долго копаться в этом дерьме. Я хотел выспросить у Авентуры, но он дал крайне мало наводок. А вот доктор рассказал кое-что интересное… — Выкладывай и не тяни, — ответил Сэм. — Кому-то в этом городе все еще грозит опасность. Нам надо думать быстрее!       Том поведал Харрисону о пожаре. — Психиатр не считает, что во всем виноват Кайл Симпсон. Он считает его безобидным, глубоко ушедшим в себя психом. А вот я думаю, что у кого-то из тех троих пожар спровоцировал куда более серьезный сдвиг по фазе. И если это не Симпсон, который не скрывает того, что у него поехала крыша, значит… — Это либо твой Билл, либо Авентура.       Он остановился, потому что Том уставился на него так, словно его только что ткнули шилом. Когда он заговорил, тон его зазвучал предостерегающе: — Харрисон. Что еще за «мой Билл»? Что ты надумал в своей голове?       Сэм стушевался, словно это его поймали за руку на месте преступления. Он тут же отъехал на своем стуле, опуская глаза и ища подсказки к тому, что сказать дальше буквально везде — на полу, стенах, но только не в лице своего напарника. — Я ничего не имею в виду. Конечно нет, Том. Просто он так настойчиво помогает тебе с расследованием… И ты так смешано отзывался о нем… Но я, конечно же, неточно выразился… — Харрисон, — Том крайне холодно прервал его речь. — Ты что… Думаешь, что я имею виды на подозреваемого? — Нет, конечно, я так не думаю. — Посмотри мне в глаза!       Этот ледяной тон заставил Сэма подчиниться. Том увидел неуверенность на его лице, так что было уже поздно поворачивать. — Не могу поверить. Я знал, что теперь ты начнешь подозревать меня во всех смертных грехах, — выдохнул Том, опуская голову на руки. — Просто потому, что теперь ты знаешь, что мне нравятся мужчины, да, Сэм? Тебе легко делать выводы, ведь ты так хорошо знаешь такой тип людей? — Том, не заводись… — миролюбивый тон Сэма ничуть не помог беседе сбавить обороты. — Спасибо тебе за доверие, приятель. После стольких лет службы, что мы прошагали бок о бок! — Том, погоди. Пока я тут наводил справки, случилось кое-что, о чем я тебе еще не сказал. Я виноват, что делаю выводы, но ведь у нас было столько других забот… Мы так и не смогли поговорить!       Расстроенный Томас не смотрел в его сторону. Сэмюэль встал и протянул ему мелко исписанный листок. — Прежде, чем я поясню… Посмотри на мои записи.       Том уныло взглянул на его рисунок. В центре всего этого действа были нарисованы два круга — один подписан какими-то непонятными каракулями и цифрами с размерами. Над вторым значилась четкая жирная запись: ученики академии Джефферсон. В центре оба круга пересекались и значилась надпись — три фамилии, которые за несколько дней уже намозолили Тому глаза. Там было написано: Авентура. Уайт. Симпсон.       Том смотрел на схему с минуту, прежде, чем до него дошло. — Это что? — он показал бумажку Харрисону так, словно это Сэм видел ее впервые в жизни. — Это вторая новость. А по совместительству то, на что я убил весь день, согласно твоей каминной теории. Я отсеял все дома без каминов. Потом дома с маленькими каминами. Потом дома, не принадлежащие выпускникам академии. Это все, что осталось.       Том снова посмотрел на три фамилии. По мере того, как он глазел на них, те начали отплясывать какие-то дьявольские танцы. А может, это воображение подводило детектива Дарнелла и от избытка информации он начал придумывать то, чего нет? — Том? — осторожно прервал его мысли Сэм. — Ты понимаешь, что это значит? — У меня два варианта. Либо тебе стоит поискать еще. Либо это и есть следующие жертвы, — тихо прошептал Том.       Сомнений в этом не осталось. Один из них троих был маньяком, двое других — мишени, с которыми он намеревался свести счеты.       Тому стало не по себе. Но не потому, что увиденное являлась для него неожиданностью. С точностью до наоборот. В данной ситуации Харрисон не удивил его ни на грамм, и именно это пугало. — Ты в порядке? — Сэм попытался загладить свое неловкое высказывание, которое напрочь стерло улыбку с лица его младшего коллеги. — Я не имел в виду того, что сказал. Я просто подчеркиваю, тебе стоит быть очень осторожным. Этот Билл не так прост, как кажется! С чего он позвонил тебе и сам предоставил материал, по которому мы пришли к определенным выводам? Из всех них его психотип самый ярко выраженный. Он интеллигентный, скрытный, социально успешный. Ты понятия не имеешь, что они творили в школе — может, этот пожар сказался на нем непоправимым образом! Более ужасного преступления я не могу себе представить, сейчас надо быть как никогда осторожнее. Школа что-то прячет, но когда эта информация просочится наружу… — Харрисон? Извини, но у меня пропало настроение разговаривать, — Том сжал в кулаке бумагу. — Я понял все, что ты стремишься до меня донести. И спасибо за доверие, я всегда считал себя сознательным человеком. А теперь с твоего позволения я пойду. Мне надо навести немного справок о пожаре и том учителе, деяния которого искалечили психику троим выпускникам. Сходи на обед без меня.       Сказав это, полицейский поднялся, услышав в спину лишь тихое: — Прости. Я не хотел, чтобы все, что я сказал, прозвучало так, как прозвучало… ***       Том тоже не хотел бы слушать все это. И более всего он не хотел выслушивать зуд собственной совести, которая снова принялась за свое.       Когда он ушел от Харрисона, его едва не выворачивало от злости. Он не мог поверить в то, что его друг и напарник только что сказал ему. После всего того, что они прошли вместе, после стольких лет совместной службы, Сэмюэль вдруг выдал подобное. Было ли дело только в предвзятости Харрисона? Или в его предубеждениях относительно Билла? Или в том, что более опытный полицейский видел своего молодого напарника насквозь? Ответ скрывался в глубине истории. Все, что сержант Дарнелл знал — лишь то, что ситуация выходит из-под контроля, и, кажется, в этот раз он даже не мог ее контролировать. Он даже не мог сказать, на кого конкретно злился, потому что в глубине души был готов признать: все, что сказал ему Сэм, не лишено истины. Старый друг просто не мог не учуять, что что-то не так, и именно этого Том опасался больше всего. Наверное, из-за этого сказанное хлестнуло его по лицу так неожиданно и болезненно.       Выйдя в коридор, полицейский устало привалился к стенке. Ему бы хотелось привести в порядок свои мысли, однако голос, раздавшийся справа, рассеял его надежды. — Предаешься унынию, Дарнелл? Самое время. Гляди, твое дело раскроет себя само!       Томас едва удержался, чтобы не заскрипеть зубами от злобы. Конечно, если на него сваливалось что-то, то никак не по одиночке, а сразу и вместе. — Я сейчас не в настроении, Лэмб. Вали в свой отдел, — буркнул он, даже не поворачиваясь к оппоненту. — Ну, нет, — Дуэйн с видимым удовольствием вырос прямо перед его лицом, — когда ты вот так стоишь в гордом одиночестве, я просто не могу пройти мимо. Надо же поддержать коллег, которые падают духом!       Умение Лэмба находить самый неподходящий момент просто поражало. Том знал, что он не отвяжется, пока не достанет. — Извини, конечно, — сдержанно ответил старший сержант, — но в этот раз тебе придётся до вечера корпеть, гадая свои кроссворды. А я пойду делать настоящие дела. Жаль, не получилось поболтать. — Отчего же. Мне кажется, ты сейчас как раз в настроении на дружескую беседу больше, чем на работу. — Тебе кажется. Вали перебирать свои очистки, — тон Тома не предвещал ничего хорошего.       Зрачки младшего полицейского тоже недобро блеснули. Слова явно задели его, хотя виду он не подал. Разве что речь его стала более отрывистой и резкой. — Ты думаешь, только ты самый умный, Дарнелл, и можешь смотреть на всех сверху вниз? Может, моя репутация и не такая хорошая, как у тебя, но по крайней мере я всего добиваюсь сам. Моему папочке никогда не приходилось тянуть меня вверх и выставлять перед всеми так, будто я чего-то стою.       Усталость и стресс сегодняшнего дня быстро взяли свое. Прежде, чем Том успел сообразить, что он творит, он сделал рывок и схватил Лэмба за шкирку. Тот перегнул палку, и даже пары секунд хватило, чтобы вывести этим старшего коллегу из себя.       Поняв, что попался, Дуэйн пискнул, как обыкновенный, попавший в ловушку грызун. При всей своей смелости, при прямом столкновении он предпочитал никогда не идти влобовую, так как знал, что проиграет, а сила не на его стороне. Томас Дарнелл был сильнее и крепче, к тому же крайне зол. Его глаза метали громы и молнии. — Повтори, что ты сказал, индюк?! — не предвещающим ничего хорошего тоном спросил Том. — Просто повтори это, и я прямо сейчас пересчитаю тебе зубы. Надеюсь, у тебя есть медицинская страховка!       К большому удивлению старшего офицера полиции, Лэмб вдруг прищурился. Нехорошая улыбка исказила его рот, словно змея. — Так значит это правда, — тихо, так чтобы его услышал только собеседник, прошептал сотрудник отдела аналитики. — Вы только посмотрите, и это лучший детектив нашего участка? Теряет над собой контроль, как маленькая девочка! Уже все говорят об этом, Дарнелл. Дать тебе носовой платок? Кажется, у тебя сейчас потекут сопли!       Томас искренне уговаривал себя сдерживаться. На провокации таких, как Лэмб, ни в коем случае не стоило поддаваться. Он видел, что на их конфликт уже уставились почти все, кто заслышал ссору. Несколько офицеров устремилось к ним, чтобы погасить возможную драку. Томас развернулся и прорычал в их направлении: — Если вы не собираетесь мне помочь, то лучше не подходите! — Том, опомнись! — попытался вразумить его кто-то из коллег. — Не делай этого!       Офицер не слушал их. Когда те остановились, он снова развернулся к своей ухмыляющийся жертве. — Давай, твой удар, Том, — подначивал его Лэмб, — сделай ещё хуже, чем уже есть. Докажи Моррисону, что ты стал неуравновешенном придурком, и решаешь конфликты, прикладывая руку ко всему, что тебе неугодно. Это хороший метод, применяй его как можно чаще!       Томас был дико зол, однако это не помешало ему уловить, что в словах Лэмба есть что-то странное. Это заставило его насторожиться. С чего он говорил о уравновешенности и так тщательно это подчеркивал? Значило ли это, что…       Дверь кабинета начальника внезапно раскрылась, и сам Моррисон показался на пороге — красный и злой, как дьявол.       Первое, что бросилось капитану в глаза, был сержант Дарнелл, прижимающий к стенке сотрудника информационно-аналитического отдела так, что ноги последнего оторвались от земли, а затылок впечатывался в стену. — Дарнелл! — мигом оценив ситуацию, воскликнул начальник. — Быстро ко мне в кабинет!       Увидев Моррисона, Лэмб расцвёл, как весенние цветы. Он добился своего — старший сержант отпустил его пиджак. Более того, капитан заметил то, что должен был увидеть.       Почерневший и взбешенный, детектив Дарнелл сделал шаг назад, а за ним и ещё один. Через минуту Лэмб снова приобрёл возможность скалиться на расстоянии, без угрозы для своего здоровья. — Все точно так, как и гласит жалоба, капитан! — тут же заголосил он, обращаясь к Моррисону. — Вы видите, он же невменяемый! Как может человек вроде него заниматься таким серьезным делом, как раскрытие серийных убийств! — Закрой свой рот, Дуэйн, — быстро прервал его речь Моррисон. — Когда я захочу узнать твое мнение, я вышлю тебе письменное уведомление! Марш к своей работе!       Смешки донеслись до Томаса, когда он проделал свой путь к кабинету. Лэмб выглядел немного обескураженным, впрочем, это не длилось долго. Как только его враг скрылся у начальника, одарив раздражающий фактор ещё одним испепеляющим взглядом, Лэмб тут же принялся искать себе новую публику: — Вы видели, как он на меня смотрел? Он едва не ударил меня! — Был бы я на его месте, ты бы уже лежал в луже собственной крови, Лэмб! — зло выплюнул один из офицеров. — Ты сделал все, что мог!       Перепалка среди полицейских ещё продолжалась некоторое время, но Томас уже не слышал её.       В это время он уже стоял на ковре у Моррисона в ожидании хорошей взбучки, при этом зная, что получит полностью и по заслугам. Когда разборки доходили до капитана, пощады ждать не следовало, но злость так сильно бурлила в крови, что молодой полицейский буквально не мог себя контролировать. Ни один из серийных убийц, когда-либо живших в истории человечества, ни подозреваемые — Авентура, Симпсон или Билл Уайт не вызывали у него сейчас такой антипатии, как Дуэйн Лэмб. — Я прошу прощения, капитан… — начал было Томас, однако тут же замолчал под суровым взглядом старшего полицейского.       Ярко-красный, как помидор, Моррисон схватил со своего стола какую-то бумагу и гневно потряс ей в воздухе. По его лицу детектив сразу понял, что, во-первых, разговор будет не из приятных, а во-вторых, похоже он не имел ничего общего с инцидентом, произошедшим пару минут назад. — Лучше объясни, как понимать вот это? — обойдя стол, капитан сунул своему сотруднику под нос выбранный им документ.       Вчитавшись в кривые строки, Том осознал, что это. Это оказалось жалоба в письменном виде, написанная от имени Маркуса Авентуры. В ней тот не преминул накляузничать начальнику полиции на манеру одного из офицеров вести допрос.  — «Ваш сотрудник был груб, разговаривал исключительно повышенным тоном, а при моем отказе давать информацию по причине того, что я ею не располагаю, едва не приложил физическую силу!». Ты просил у меня ордер, чтобы нанести допрашиваемому травмы? Для этого? Отвечай! — Вовсе нет, капитан, — выслушав все это с ледяным спокойствием, Томас смотрел на него. — Он не продемонстрировал должного уважения мне, как сотруднику полиции, и не соискал сотрудничества. Разговаривал грубо и, вполне вероятно, скрывал факты. — Он не соискал сотрудничества, — понимающе, хотя и очень жутко кивнул Моррисон. — А ты осознаешь, что это, — он потряс жалобой перед лицом сержанта, — может быть поводом отстранить тебя от дела?       Томас так и смотрел на него стеклянным, ничего не выражающим взглядом. Ему казалось, что он спит и видит крайней реалистичности дурной сон, который сбывался и становился все ярче день ото дня. Кусочки пазла складывались в его голове очень быстро. Он ушел от Авентуры. Поехал в психиатрическую клинику. Пока он был там, в полицию пришла жалоба на его имя. И конечно, Лэмб оказался в первых рядах тех полицейских, которые увидели этот документ, потому что он всегда вынюхивал все, как помойная крыса. Неудивительно, что его рожа сияла как начищенных цент. И неудивительно, что теперь у Моррисона появилось ещё и наглядное зрелище в виде едва не состоявшейся драки в участке, свидетелем которой стала примерно дюжина других офицеров. Просто, как дважды два. Попасться так легко!       Том обругал себя последними словами за непредусмотрительность. — Ты станешь отрицать, скажешь, что твой допрос прошёл без инцидентов? — Моррисон сурово уставился на своего подчинённого. — Нет, сэр, — старший сержант гордо выдержал удар. — Тогда позволь узнать, в чем причина такого поведения? — Она в том, что… — Томас немного замялся перед тем, как продолжать.       Он уже и сам не знал, в чем причина. В нём самом? В поганом Лэмбе, который умело спровоцировал драку в нужное время и в нужный момент, прекрасно зная к чему она приведёт? В Харрисоне, который, казалось, разочаровался в своем напарнике, если не в самой профессии полицейского? В том, что маньяк играл с полицией в игры и при том оставался безнаказанным, а время шло? В Билле, который только подливал масла в огонь всей этой ситуации? Просто в сложном дне? — Я не знаю в чем дело, сэр, — Томас устало потёр лицо рукой. — Если бы вы видели этого Авентуру, вы бы поняли, что с ним невозможно разговаривать иными методами. Он бы ни за что не раскололся, при этом был одним из самых важных подозреваемых. Он пошёл со мной на контакт только когда я немного надавил на него. В прямом смысле этого слова. На тот момент я не знал, как ещё выбить из него признание. — Ну что же, — разочарованный подобным ответом Моррисон прохладно глянул на своего подчинённого. — Даю тебе два дня отдыха, чтобы выяснить это. Почитай пару книг по методике допроса, а заодно по полицейской этике. Чтобы больше у нас с тобой не возникало подобных разговоров.       Словно ледяной душ, внезапно включённый на полную мощность, окатил Томаса снова с ног до головы. Он не мог поверить в то, что услышал. — Вы не можете меня отстранить, — через несколько секунд крайне тяжелой паузы изрек он. — Иначе никто не раскроет это дело. Я и есть само дело! Я уже на финишной прямой. Мне осталось только… — Два дня во время твоего отсутствия его будет ввести офицер Харрисон, я уже поговорил с ним об этом, — резко прервал его речь капитан. — Он крайне обеспокоен твоим состоянием и считает, что тебе надо отдохнуть.       Выходит, Сэм все-таки внес свою лепту в ситуацию. Неудивительно, что он смотрел на своего напарника так, словно впервые его увидел. Отстранение от должности, пусть даже на такой незначительный срок, являлось крайне серьезным наказанием для такого офицера, как Томас Дарнелл, и серьезным ударом по его самолюбию.       Том не знал, что ещё сказать. Сегодняшний день не принёс ему ничего хорошего, а потому, он решил сохранить остатки собственного достоинства и просто гордо удалиться туда, куда его послали. Без оправданий.       По пути он даже не попрощался с капитаном, просто одернул свою куртку. Отдал честь. И вышел вон из полицейского участка.       Сэм, который показался из своей каморки, чтобы хотя бы как-то поддержать друга, попытался снова завязать разговор. — Том, мне очень жаль… — начал было он, но наткнулся на такую стену изо льда, что слова застряли в его горле, как замороженные кубики. — Не говори со мною, Брут, ведь и ты не поступил иначе. Удачи тебе с расследованием! — вежливо, но с металлическими нотками в голосе пожелал ему Том.       По мнению Харрисона, лучше бы тот просто промолчал. Он с горечью смотрел, как его молодой коллега проходит к двери, поворачивает ручку и на секунду останавливается. После этого Том вышел за порог и больше ни разу не обернулся назад.       Сэм знал, что мальчик не простит его, потому что кроме службы в полиции и самолюбия были ранены еще и дружеские чувства, затронуть которые Харрисон никогда бы не хотел. Но Том был слишком взвинчен, чтобы слушать разумные доводы сейчас, а Сэм не знал, как ему объяснить, что в таких ситуациях лучше действительно немного постоять в стороне.       Он боялся за своего напарника по многим причинам, и дело тут было не только в маньяке.       Харрисон зло обернулся, взглянув в сторону отдела, где все ещё трудился Дуэйн Лэмб. По крайней мере, он пообещал себе сделать хоть что-нибудь, чтобы это не сошло офицеру аналитического отдела с рук. http://s019.radikal.ru/i621/1711/f4/6f3a94bf2ae2.png (арт к главе для тех, кто читает в режиме печати)