Поймай меня, если сможешь

«В целом, в соответствии с действующими в США законами полиция наделена обширными полномочиями в деле охраны правопорядка. Применение силы в американской полиции детально регламентировано. Огнестрельное оружие — последний, но самый весомый аргумент в схватке с представителем закона. Согласно действующим правилам, сотрудник полиции может применять табельное оружие в любой ситуации, которую он считает опасной для своей жизни и здоровья. Впрочем, применение оружия автоматически влечет за собой освидетельствование и дальнейшее расследование о законности его применения. Нельзя оскорблять или грубить офицеру при исполнении. За нанесение оскорбления или травм сотруднику полиции при исполнении можно получить довольно внушительный срок». © Полиция США, правила и законы.       Том шел по улице быстрым шагом, не оборачиваясь ни на секунду. Он не хотел чтобы его одолели сомнения, сожаления и вина за собственные действия. С одной стороны, он действительно понимал, что причастен к конфликту не меньше, чем остальные. Но с другой — не мог не злиться на решение Сэма, оказавшего минимум поддержки в последнее время. И на капитана Моррисона, постановившего, пусть и временно, но все же отстранить от должности одного из лучших сотрудников своего отдела.       Ожидать такого ножа в спину было крайне сложно. Если бы кто-нибудь сказал старшему сержанту, что однажды его отстранят от работы, которой он посвящал все свое время, которую он любил, находил на нее силы в выходные и праздники, которую он исполнял с честью — он бы рассмеялся этому человеку в лицо. Только сейчас ничего смешного почему-то не виделось. Томом овладели злоба, обида и разочарование.       Неужели Моррисон мог так легко избавиться от него, сказав: «Мне кажется, тебе нужно немного отдохнуть и пересмотреть методы». Почти прямым текстом он дал понять, что его сотруднику нужно немного подкрутить винтики.       Впрочем, о чем здесь рассуждать. Все уже сделано. Не отличился и Сэм. И даже врач психиатрической клиники. Все они стояли сейчас по противоположную сторону баррикады.       После всех дней работы Томас чувствовал себя как никогда разбитым. Его расследование шло полным ходом, улик и доводов набралось достаточное количество для того, чтобы сделать выводы. Даже подозреваемые с лёгкостью могли быть прижаты к ногтю в скором времени! Должно быть у капитана нашлись достаточно веские причины для отстранения.       Том не собирался его переубеждать, оправдываться или копаться в себе. Он вообще не хотел никого видеть.       Силы исчезали с каждым шагом, по мере того, как детектив двигался по мерзлой ноябрьской улице. Он был полицейским до самого мозга костей. И что теперь? Что было делать теперь такому, как он, без своей работы и тем более без разрешения возвращаться туда целых два дня?       Что бы сказал отец, лицезрей он все это? Наверное, был бы крайне недоволен. — Я всех подвожу, — тихо сказал старший сержант, не обращаясь ни к кому конкретно. — Прости, отец, что не могу стать достойной заменой такому полицейскому как ты.       Детектив Дарнелл сунул руки в карманы. Улиц в этом городе достаточное количество, так что они могли носить одинокого молодого человека бесконечными лабиринтами до самого вечера. И Том начал свой путь, не обращая внимания на воцарившуюся сегодня типично осеннюю погоду, на холодный ветер, трепавший его волосы, которые выбились из-под шапки, ни на мелкие брызги городского дождя.       Только собственные мысли захватывали его. И в них впервые в своей жизни он потерялся окончательно, без понимания того, как выбираться назад. ***

When the world has taken you To that place that you wish you never knew And the people they silence your cries Leaving you to fight your own fight Over and over I fall back again Cause I can’t break away From the ties that bind us It seems I’ve lost myself in you Just take it all away Before it’s too late The only thing I know The addiction of you (Our Waking Hour — The Addiction Of You)

      Под вечер, когда работа в участке уже плавно начала сходить на нет, в кабинет к старшему сержанту Сэмюэлю Харрисону кто-то постучался. Полицейский был не в настроении принимать посетителей, однако все же поднял голову и прекратил рассматривать пейзажи за окном. Все равно они никак не навевали на него нужные размышления.       Сейчас вовсе не природа волновала Сэма, он провел несколько часов, бесконечно вертя в руках маленький цветок — засохшую маргаритку, найденную на месте последнего преступления. Ещё никогда ему не казалось, что он находится так далеко от истины.       Когда раздался стук в дверь, Сэм поспешно убрал улику обратно в пакет. Ещё не хватало чтобы какой-нибудь любопытный Лэмб сунул сюда свой длинный нос под конец смены.       Однако его опасения оказались напрасными. К удивлению офицера, в их с Томом крошечное рабочее пространство проник капитан Моррисон собственной персоной. Он встал в проходе, гораздо более спокойный и тихий, чем обычно. Они с Харрисоном переглянулись, словно понимали друг друга без слов. — Что, трудный денек выдался, Сэм? — капитан провел рукой по коротко стриженному ежику волос, стирая пот со лба. — Так точно, Майкл. Так точно, — расслабившись в своем кресле, с грустной улыбкой отозвался Харрисон.       Они помолчали некоторое время, прежде, чем продолжить. Оба думали, что собираются сказать теперь. Сегодня у всех был довольно сложный рабочий день, и они радовались его окончанию. — Ты по-прежнему считаешь, что мы не поступили с мальчиком слишком жестоко? — после паузы спросил Моррисон, приземляясь в кресло Тома напротив стола своего коллеги. Сиденье немного скрипнуло под весом капитана полиции. Старший по званию выглядел так, словно сомневался в собственном решении, в силу того, что думал об этом весь день, хотя сделать уже ничего не мог.       Сэм поджал губы, прежде, чем дал свой ответ. Он тоже прекрасно понимал, насколько далеко все зашло. — Я беспокоюсь за него, Майкл, — честно сказал он. — Я тебе говорил это еще с утра, когда просил сделать то, что ты провернул с успехом. И за это я благодарен тебе. Ты знаешь, что он не слушает меня, но ты хотя бы можешь надавить на него своим авторитетом. — Да. И сделать за тебя всю грязную работу, как ершик для унитаза. К твоему сведению, для меня это был очень неприятный диалог. Видел бы ты, как он смотрел на меня, у меня весь кабинет чуть не покрылся льдом. Жуткое зрелище. — Поверь мне, это ради его же блага. Я вижу, как он относится к этому делу. Этот проклятый маньяк явно положил на него глаз. И знаешь что еще, Майкл? — на этом моменте в голосе Харрисона послышалась тревожная нотка. — Я имею основания полагать, что это взаимно.       Моррисон уставился на старого друга так, будто Сэм и сам только что бросил ему на стол пару голов убиенных младенцев. — Что ты имеешь в виду? — тут же потребовал пояснения он. — Что ты слышал. Сегодня я выяснил, что у нас всего трое подозреваемых. И к одному из этих троих Том испытывает крайне нездоровый интерес. Я не могу не видеть этого, потому что знаю мальчика практически с пеленок. Он изменился в последнее время, стал нервным. Дерганным. К тому же, на-ка… Погляди…       Харрисон вытащил из кармана фотографию и передал ее начальнику полиции. Капитан некоторое время смотрел на портрет темноволосого молодого человека с подписью — Билл Уайт, риэлтор. Подозреваемый номер три. — Красивый парень, пожалуй, даже слишком, — задумчиво сказал Майк. — Есть в нем что-то… Таинственное? Только я не пойму, при чем тут Том. — Он тут при всем, — Сэм устало протер рукой лицо. — Обещаешь, что не расскажешь никому то, что услышишь от меня сейчас? Он убьет меня, если узнает. — Ты же знаешь, я — могила! — капитан вернул ему улику. — Я не знал этого до того момента, пока это не открылось случайным образом. Но Том… Интересуется не женщинами. И я боюсь, в этой ситуации подобное влечение играет с ним очень плохую шутку. Он интересуется Уайтом, я думаю, это личное. А тот только и ждёт, расставив сети, что Том послушно заплывет в них. Наш мальчик не понимает, во что ввязывается.       В двух словах Харрисон рассказал старому другу все, что знал. И про день в парке, и про убийство паренька, никак не относящегося к цепи типичных жертв. И про то, как Уайт сам предложил сотрудничество. И про то, как Том тщательно повторял, что он не сделает глупостей, словно читал мантру на случай, если решит передумать, притом уже два раза появлялся в участке в крайне странном состоянии, молча о чем-то мертвой тишиной. И про то, как он не хотел слышать никаких разумных доводов и призывов быть осторожнее. Про то, как безрассудно он действовал в последнее время. И про то, что это едва не кончилось плохо в день пожара в доме миссис Грейвс, а также про его тайное увлечение отнюдь не противоположным полом. Харрисон слишком хорошо знал своего напарника, чтобы не видеть в этом складную картину. — Я не мог не отметить этого, понимаешь, Моррисон? Для меня во всей этой ситуации остается все меньше вопросов. Маньяк появляется внезапно, с призывом поиграть с ним в кошки-мышки. Затем дает нам понять, что он следит за каждым нашим шагом, чтобы мы могли следовать правилам его игры. Разумеется, он не тешится надеждами, что полиция не выйдет на него. А потом появляется красивый молодой человек, само очарование, риэлтор, живущий в шикарном особняке и всеми силами желающий помочь следствию, к тому же явно проявляющий интерес к Тому. Как наш маньяк. Я вижу тут прямую связь. А Том — нет. — Ты уверен, что не относишься к делу с предубеждением из-за… эм… новых сведений? — с сомнением переспросил Майкл. — Уверен. Я может и старый, но в способности анализа смогу побить любого в этом участке. Я вижу факты, в отличие от Тома, который мечется и меняет мнение по личным причинам. Убийца прикончил в парке того парня, словно выйдя из-под контроля, и это насторожило меня. В тот раз он действовал нетипичным образом, его убийство выпадает из цепи других убийств по всем показателям. Словно его не должно было произойти. Он убил его из мести, а кто еще интересуется Томом лично? — К чему ты клонишь? — все еще пытаясь свыкнуться с потоком новостей, спросил Моррисон. — К тому, — Сэм тяжко вздохнул. — Он внимательно наблюдает за Томом. Ему не понравилось, что он встречается с кем-то, или что кто-то отвлекает его внимание от дела. Он имеет к нему личный интерес. И Уайт, прости меня Господи, кажется, положил на него глаз. Я практически уверен, что ему нужен наш мальчик. Он что-то хочет, возможно…       На этом моменте Сэм запнулся. — Каким-то образом завершить свое черное дело, потому что Том — часть его плана? — подсказал Моррисон верную мысль. — Вроде того. Тут явно что-то нечисто. У Тома есть слабость. Но и у маньяка тоже. Понимаешь? Если мы будем внимательно наблюдать за Томом, но с другой стороны, возможно, еще до следующего убийства мы сможем сделать необходимые выводы!       Моррисон задумался, переваривая эту информацию, которая была одновременно лишена и не лишена смысла. Немного погодя он все-таки изрек: — То есть ты преследуешь сразу двух зайцев. Отстранив, используешь его, как наживку? Сделав вид, что мы наказываем его, мы сделаем его более легкой добычей для маньяка… — Который несомненно клюнет на эту утку, — горячо согласился Сэм. — Том сейчас не может думать трезво, потому, что чувство, или что бы то ни было, затуманивает его объективность. Я не хочу, чтобы он наделал глупостей. С другой — хочу посмотреть, как изменится поведение нашего подозреваемого, когда он поймет, что детектив больше не следит за ним официально. Что он больше не полицейский. — Умно, черт тебя возьми, — вынужденный признать его правоту, капитан полиции погрозил ему пальцем. — Это должно сбить его с толку. Ты хитер, как и прежде, Сэм. И почему ты предпочитаешь больше возиться с бумагами, нежели раскрывать настоящие убийства? — Я слишком стар для всего этого, — тут же срулил на безопасную территорию Харрисон. — Но сейчас надо действовать очень тонко, чтобы не подставить Тома и не навредить ему. Я боюсь, он привяжется к этому парню и до конца будет надеяться, что этот Билл не окажется тем, кого он ищет. — Я понимаю твой расчет, все, кроме одного. Неужели ты полагаешь, что отстранив такого, как Том, от работы, ты действительно остановишь его? — хмыкнул Майкл. — Он же первоклассная ищейка, настоящий сын своего отца. Поверь мне, уже завтра он окажется там, где ему нельзя находиться — куда бы ни завело его расследование. — Я знаю. И поверь мне, я собираюсь за ним присматривать. И ты, — Харрисон указал на старого приятеля пальцами. — Поможешь мне в этом. Тебе самому давно пора протрясти мозги.       Майкл удивленно приложил руку к груди. — Я? — громко вопросил он, однако, тут же понизив голос, добавил: — Побойся Бога! Я не ходил на дело с тех пор, как занял пост капитана. То есть со дня смерти Дарнелла-старшего! То есть очень давно!       Моррисон скользнул глазами на фотографию — где он, Сэм и тогда еще живой капитан Дарнелл — отец Тома — выходили из полицейской академии с новенькими дипломами в руках. Теплая ностальгия по былым, давно ушедшим временам шевельнулась где-то в душе двух полицейских. — Мы совершили много ошибок с тех пор, а сейчас нам надо оградить от них кое-кого еще. Мы не можем его потерять. И, честно, я не представляю, кого мне взять в напарники, кроме тебя, — вздохнул Харрисон.       На этих словах оба полицейских вздрогнули. Что-то упало с той стороны двери. Когда они поднялись на ноги, чтобы посмотреть, что происходило, то через маленькую щель в двери рассмотрели, как офицер Лэмб, тихо ругаясь себе под нос, собирает с пола какие-то бумаги в дальнем конце комнаты. Их накопилась целая гора, и, очевидно, он просто не удержал ее в руках. — Ты посмотри, он все еще здесь, — с досадой заметил Сэмюэль, морщась от одного его вида. — Что он делает тут в таком часу? — Все очень просто, — будничным тоном отозвался ему капитан полиции. — У меня сегодня возникло очень много бумажной работы, которую мне потребовалось разобрать неотложно. Возможно, в ближайшие пару дней ему будет некогда буквально отойти в туалет, если он не хочет быть уволенным. Хоть это отучит его от того, чтобы лезть не в свое дело.       Харрисон искренне расхохотался этой шутке, тут же делая голос тише, когда Дуэйн гневно уставился в сторону его кабинета.       Уж точно Моррисон не собирался назначать ему никого во временные напарники. В конце концов, не Лэмба же с его вечной манерой совать нос не в свое дело? — Ты неисправим, Майкл. Всегда любил твое чувство юмора, — продолжая смеяться, Сэм взял со спинки стула свой пиджак. — Но нам пора. У меня есть ощущение, что нам не стоит спускать глаз с Томаса, начиная с этого момента. ***       Все это время, все еще негодуя на произвол и злясь на окружающий мир, Том сидел у себя дома за столом и размышлял над произошедшим.       За сегодняшний день он успел пройти около десятка улиц, передумать кучу мыслей, но в конце все равно вернулся только с одним выводом — отступаться от своего же расследования он не собирался.       Что бы ни говорил старик Моррисон, что бы ни твердил Сэм, ход этому делу дали вовсе не они. А это значило лишь одно — старший сержант Дарнелл должен довести его до конца, сколько бы сил на это ему ни потребовалось.       Записи в его руках были раскрыты на одной и той же странице уже полчаса. Там значилось всего три имени — Билл Уайт, Маркус Авентура и Кайл Симпсон, неаккуратно выведенные на листке спешащим Харрисоном. Детектив вглядывался в начертанное настолько пристально, что эти шесть написанных слов начали казаться ему абсолютной бессмыслицей, зато вместе с тем пришло другое понимание — если Сэм прав и больше никакой из каталога домов не совпадал с другим параметром — принадлежностью выпускникам школы Джефферсона, значит, это и есть список, который окажется концом расследования. При самом удачном стечении обстоятельств двоих из этих подозреваемых все еще можно спасти, один из них подписал себе приговор. И очень хотелось бы, чтобы Билл оказался одним из невиновных.       На данный момент у Тома осталось очень много вопросов, начиная с его теорий о последнем персонаже. Тот факт, что Уайт так рвался сотрудничать и даже предоставил полиции всю необходимую информацию, не давал детективу покоя. Он мог трактовать этот психологический ход весьма двояко: с одной стороны, если тот притворялся, значит, он мог захотеть поиграть в игры, как делал это все время с начала расследования. С другой стороны, если он только жертва, значит, он искренне хотел показать, что ничего не прячет и всего лишь собирается помочь следствию. Но тогда это значило еще и то, что его стоило предупредить? Посоветовать ему быть осторожнее и хотя бы не ходить никуда без особой надобности? Выбор заставлял Тома очень нервничать. Преступник? Или невиновный? Третьего варианта не существовало.       Детектив глянул на следующие фамилии. Авентура и Симпсон. Эта парочка по всем параметрам лежала для него на другой чаше весов. Оба отказались разговаривать и идти на контакт, словно им есть, что скрывать. Оба не вызывали доверия. В истории обоих следовало покопаться как можно тщательнее, Том был почти уверен, что найдет много интересных фактов в их биографии. Билл казался ему другим, не таким, как они. Объективно? Или не очень?       У сержанта Дарнелла создавалось впечатление, что он попал в замкнутый круг. Как бы ни разрешилась эта ситуация, ничего хорошего не выйдет при любом исходе. Ему казалось, что он упускает нечто важное. Любых фактов казалось недостаточно.       Психиатр не считал виноватым Симпсона. Интересно, что бы он сказал, глянув на Авентуру, который одним своим видом мог спалить пару десятков домов? Или Билла, сдержанного молодого человека, абсолютно нормального с виду. Наверное, Хелберг заключил бы, что он травмирован происшествиями детства, но не более того. Но тогда не оставалось и вовсе никого!       Какой секрет они делили, если миссис Хант говорила о том, что они никогда не были друзьями, но часто болтали о чем-то вместе? Скорее всего, они старались держаться особняком, чтобы хоть как-то помочь друг другу и преодолеть ненависть и страх, и решить, что делать?       Но тогда это ничем не объясняло ненависть Авентуры к Биллу, которая не погасла в нем с годами. Эти цветы… Зачем Билл заставлял его выращивать около его дома именно маргаритки? Неужели во всем городе не нашлось других садовников? Могло ли это значить, что он простил Авентуру и искал примирения с человеком, с которым одно время сидел на одной и той же школьной скамье и делил одно и тоже прошлое? Но тогда почему Маркус не отпускал свою злость и отзывался о Билле, как о человеке, которого он не любил, ведь сейчас, повзрослев, они могли бы зарыть давний топор войны.       Том задумчиво смотрел на это имя. Билл Уайт. Человек со светлым именем непостижимым образом внушал к себе доверие и никак не ассоциировался с жестоким маньяком.       Если вернуться к последней записке к миссис Грейвс, где говорилось — «продолжай молчать, как молчала все эти годы», значило ли это, что преступник винил женщину за невнимание к проблеме? Он хотел наказать тех, кто прошел через все ужасы Джефферсона вместе с ним. Тогда что с тем пожаром, информацию о котором в школе также тщательно скрывали?       Убийство смахивало на один растянутый во времени эпизод, сопряженный с последовательным совершением убийств нескольких человек, выбранных неслучайным образом. Как? Почему? Почему он принялся мстить только сейчас? Почему время всех убийств было одинаковым? Период эмоционального остывания между убийствами почти отсутствовал. Как могло показаться без анализа многие детали и вовсе лишены логики. Полиции не хватало сведений!       Хотел ли маньяк, чтобы его нашли? Привлекал ли внимание? Как Билл, который сам отдал полиции свою книгу с недвижимостью. Ведь это она сузила круг подозреваемых до троих человек. Только профессионал, понимающий в планах домов, мог подобрать места убийства так, чтобы везде совпало хотя бы одно условие — наличие камина, достаточно большого для того, чтобы там мог поместиться человек. Авентура и Симпсон, в свою очередь, тоже прекрасно знали эти дома, ведь они обслуживали их. Но Билл единственный из них, кто шел на контакт.       Том сжал пальцами виски. Под конец размышлений у него начала нещадно болеть голова. Он хотел получить ответы прямо сейчас, ждать до утра казалось немыслимым. Что следовало делать? Дождаться часов открытия и идти в школу? Кто пойдет навстречу отстраненному сотруднику. Рыться в полицейских архивах в поиске ответа на вопрос: почему в архиве нет никаких данных о старом педофиле Бейли? Это все, что осталось.       Но не сидеть же просто так? Каждая минута ожидания давала маньяку еще несколько дней свободы и лишала офицера полиции покоя.       Старший сержант кинул взгляд на часы. По мере того, как он думал, его все больше напрягали слова Сэма, которые никогда не бывали лишены логики: «Почему Билл Уайт так старался помочь тебе?»       Именно это так цепляло Тома. Он хотел понять его, увидеть его, может быть еще раз на него посмотреть и попытаться считать его мотивы.       Полицейский устал думать о нем. Так или иначе, его мысли возвращались к Уайту постоянно, даже не в целях следствия. Хотел ли он отвести подозрения? Или, наоборот, разоблачить коварного монстра? Он не мог сделать этого без одной переменной: самого Уайта.       Ему бы очень хотелось, чтобы все оказалось неправдой. Чтобы вся его теория, все эти маниакальные погони, поджоги, манипуляции закончились одним вердиктом: Уайт невиновен. Он — всего лишь жертва сложившихся обстоятельств. И тогда… И что тогда? Все заживут долго и счастливо, забыв об обстоятельствах, которые свели их вместе?       Вместе.       В воображении вспыхнула непрошеная картинка. Том представил это себе: его и Билла, вдвоем, идущих рука об руку по какому-нибудь парку втайне ото всех. Он мог бы подтянуть к себе этого молодого человека и накрыть его губы своими, как уже делал однажды, на одну сладкую секунду, когда ими обоими овладело непреодолимое наваждение. Они могли бы быть свободными, не ожидая, что где-то там, в тени, за ними будут следить чьи-то злые, воображаемые глаза. Это могло стать правдой?       В представлении Тома встреча в парке плавно перетекла в мысли совершенно о другом — о том, как Билл лежит на асфальте, захлебываясь в лужах собственной крови. Как Джастин. Джастин, который стал внеочередной жертвой в череде страшных убийств. Билл тоже мог оказаться там — еще одним не чувствующим опасности человеком, ступившим в тоннель смерти.       Том поднялся со своего стула. Этот образ совсем не понравился ему. — Успокоиться, — негромко сказал полицейский сам себе. — Я должен сказать себе стоп. Что я ему скажу в таком часу? Билл, я не могу ничего понять? Скажите мне еще хоть что-нибудь? Кто вы? Чего вы хотите?       Список идиотских вопросов казался нескончаемым. Взгляд детектива невольно скользнул на часы еще раз. Десять. Детское время.       Он ощущал импульсы — моментами неконтролируемые, желание встретиться, поговорить с тем человеком, который не отказывал ему в помощи. Который заполнял его сознание. Который мог бы дать ответы еще на несколько вопросов.       Подумав так, Том глянул на свой телефон. Идея, возникшая в голове, просто не давала ему покоя.       В памяти, непрошеные и нежеланные, тут же всплыли слова врача: «Старайтесь делать все осторожнее. Просто дружеский совет. Вам надо чаще обращаться к действительности. Всем нам приходится идти против человеческой природы и иногда заходить слишком далеко. Не забывайте, что не стоит переходить границ». — Я не перехожу границ! — Том крепко сжал свой телефон. — Наверное. Я просто хочу… Боже, что я хочу, это предупредить его об опасности? Или убедиться в том, что он — не тот, кого я ищу? Что он в порядке? Просто посмотреть на него? Или попросить прощения за то, что произошло при последней встрече?       Но ведь это Билл поцеловал его первым. А вдруг он уже лежит где-нибудь, сожженный дотла, а в его руке белеет записка?       Ерунда. Полиция бы уже знала об этом.       Полиция. Но ведь они не станут сообщать сведения отстраненному сотруднику? Что, если станет уже поздно?       Если бы Том мог сказать, сколько сомнений одолевало его в эти секунды, он бы написал целую книгу. Он двадцать раз сказал себе, что будет держать себя в руках, потом еще двадцать — не смотреть в глаза Биллу Уайту. Потом еще двадцать раз он передумал вообще назначить встречу. Потом еще несколько раз убедил себя сделать это, несмотря ни на что. Потом он подыскал подходящий предлог — он хотел вернуть Биллу книгу, которую Харрисон все равно отксерил и оставил себе копию. Потом он убедил себя, что это притянуто за уши. Тогда что еще звучит убедительнее?       Отдать книгу. В десять часов вечера. На нейтральной территории. Ничего нелогичного. — Наплевать. Просто задам ему пару вопросов и все, — неуверенно сказал он и нажал на «сообщения».       Ему хотелось с кем-нибудь поговорить, с кем-то, кто был тоже причастен к расследованию и не относился к полиции.       Где-то там, в глубине души, он устал маяться и пытаться найти оправдание, почему хотел видеть Билла так сильно. Не сделав этого, он бы попросту спятил.       Детектив Дарнелл долго смотрел на свой телефон, где несколько минут было набрано два предложения: «Билл, вы не могли бы прийти вечером в бар на углу пятой и Коллинз стрит? Мне есть о чем вас спросить».       По правде, полицейский не знал, что еще он скажет этому парню. Наверное, стоит извиниться за прошлый вечер. Затем, стараясь не сделать ему больно, подробнее расспросить о пожаре.       Том пожелал себе удачи и нажал на «отправить». Смс ушло, оставив офицера в сомнениях еще более глубоких, чем до этого.       Когда экран мигнул и погас, показав, что ответ получен, детектив Дарнелл вспотел с головы до пят. Он знал, что Билл, скорее всего, отправит его куда подальше, и молился на то, чтобы так оно и оказалось.       Разумеется, надежды не оправдались. На экране светилось всего одно слово «ОК». «ОК». И все? Так просто?       Томас едва собрался, шатаясь как в тумане. Не прошло и нескольких часов, как он вышел из участка, и тут же начал оправдывать опасения Моррисона и Сэма на тему «не делай глупостей, Том». С другой стороны, разве не этого они хотели, отстранив его от дела? Какая разница, сегодня он даже не при исполнении. Он не увидит участок завтра. Не получит никаких гребанных предупреждений. И не будет оправдываться ни перед начальством, ни перед самим собой.       Том взглянул на себя в зеркало перед тем, как выйти. — Без глупостей, приятель, — тихо выдохнул он. — Я только отдам ему папку и все. Жди меня, Уголек. Я вернусь через полчаса.       Домашний питомец взглянул на своего хозяина одним глазом. Он был занят — лежа на окне, считал проезжающие мимо огни. Ему не было никакого дела до человеческих страстей.       Том спустился вниз и побрел по улице, прокручивая в голове предстоящую встречу. На покрытом бензиновыми разводами асфальте отражались фары движущихся машин.       Так уж совпало, что Том жил близко к району, где располагались кафе и ночные бары, в которых он иногда задерживался, когда не хотелось решать важные дела в тишине и спокойствии.       Он притормозил возле одного из заведений, самого неприметного среди прочих, мелькающих яркими вывесками.       Зайдя внутрь, офицер расположился за дальним столиком, положив на стол книгу, которую собирался вернуть. Мимо проходил официант и офицер заказал себе пива. В конце концов, это же неформальна встреча? Ничего не случится.       Томас задумчиво вертел в руках бокал, не следя за временем. Вдруг чья-то тень упала на него в отблеске тусклых огней бара.       Он поднял глаза. Над ним стоял Билл Уайт собственной персоной с легкой улыбкой на губах. Он словно ожидал, что этот вечер кончится для него именно так, словно ничто из происходящего не являлось для него сюрпризом. Само обаяние.       Том откинул от себя дурацкую мысль. Уайт, может, и мог быть неплохим психологом, но не телепатом же.       Он улыбался, как и в прошлый раз, с хитрым прищуром, словно изучая офицера полиции сверху вниз. Под его рентгеновским излучением полицейский понял, что любая его версия будет казаться хлипкой и ненадежной, не важно, как она прозвучит. Томас медленно опустил глаза. Поворачивать было уже некуда. Он на полной скорости несся по прямому шоссе, разделенному двойной сплошной. — Простите за опоздание, офицер, — как и всегда, предельно вежливо сказал молодой человек, протягивая руку для пожатия. — Какое необычное место для встречи вы выбрали сегодня. Я думал, это против ваших правил?       Том поприветствовал его. Он задержал его руку на секунду, пожалуй, слишком надолго, чтобы сойти за простое приветствие. Глаза Билла Уайта внимательно осматривали собеседника с ног до головы. — С вами все в порядке, Том? Вы выглядите расстроенным. — Очередной тяжелый день. Не обращайте внимания, — сержант Дарнелл сел на место. — И потому вы сегодня на нейтральной территории? Не хотели приглашать меня в участок? — На это пока нет причин, а там — много лишних ушей, — буркнул Том. — К тому же, я временно не при исполнении. — Не при исполнении? — молодой человек весьма удивился. — Это почему, если я могу спросить? — Конфликт с начальством, — кратко отрезал сержант.       Билл отреагировал неоднозначно. Пожав плечами, он дал понять, что не станет развивать эту тему, если собеседнику неприятно. — Вы могли бы зайти ко мне домой. Я всегда принимаю там клиентов.       Вспомнив о том, чем закончился последний визит, Том хмыкнул. — Не стоит, Билл. По правде… Я все еще думаю о том случае. Хотел извиниться перед вами за то, что так получилось. Перед моим уходом.       Кивнув, Уайт взял табурет и пододвинул его к столу. Его изящные движения не укрылись от детектива, который наблюдал за ним из-под ресниц, стараясь уловить каждое его действие.       Биллу Уайту было так легко казаться обаятельным. Просто невероятно.       Детектив понял, что на него внимательно смотрят. Собеседник явно не желал больше быть ведущим в разговоре и ждал, когда его направят в нужное русло. Первый бокал пива довольно быстро подошел к концу, и Том решил, что повторит. Ему хотелось успокоиться. — Так значит, вы позвали меня, чтобы извиниться? — пару минут спустя Уайт вежливо склонил голову. — Тогда разрешите в знак примирения я угощу вас? Темного. Два бокала.       Он сделал заказ, прежде, чем Том успел возразить.  — Не думаю, что стоит… — начал было он, но тут же осекся. — Бросьте, сержант, — ресницы агента по недвижимости опустились. — Я тоже виноват перед вами. Не понимаю, что на меня нашло, я никогда так не делаю. Надеюсь, мы забудем этот досадный инцидент. Это не похоже на меня.       Томас прищурился. Уж в этом он не сомневался. Билл изящно повернул голову и посмотрел на него прямо поверх меню, проникая под самую его кожу. От этого взгляда оцепенение начало расползаться по всем конечностям. Чисто из профессионализма следовало отказаться пить с Уайтом, просто отдать папку и уйти, но разговор еще не закончился.       Билл улыбнулся собеседнику, словно прекрасно слышал его мысли. — Не волнуйтесь, детектив, я прекрасно принимаю отказы. Я больше не доставлю вам дискомфорта, если вы не захотите, — сказал он, сглаживая тему. — Спасибо, — спокойно ответил Томас, надеясь, что на этом его совесть заткнется. — По правде, я позвал вас для того, чтобы вернуть вам книгу.       Том подвинул по столу кипу бумаг, закрепленную скобами. — Простите, что пришлось ее перешить. Мы делали ксерокопию. — Ничего страшного, вся эта информация есть в моей базе, — вежливо ответил Уайт. — Она помогла вам хоть чем-то? — Да. — Я могу поинтересоваться о результате? — Не думаю, — взгляд мимолетно скользнул по шее темноволосого молодого человека в разрез его рубашки. Можно было заметить, что Билл наклонился к полицейскому всем корпусом, словно проявлял к беседе необычайный интерес. — Понимаю. Это секретная информация, простите, что лезу не в свое дело. — Боюсь, что вы не можете не узнать об этом, Билл. Вы ведь живете в особняке, где камин соответствует размерам, которые я запрашивал. — Это так. Я люблю огонь.       Эта фраза прозвучала так, что Том вздернул голову. Впрочем, Уайт казалось не отдал себе отчет в том, как это прозвучало. — Он создает уют, вы не находите, офицер? Особенно по осени, — тут же пояснил он. — Нахожу, — быстро согласился Том. — Ваши клиенты делают вам такие же запросы? Или вы сами подбираете им дома с камином?       Уайт задумался немного, подбирая ответ. Между бровей его залегла вертикальная складочка. — Бывает так и так. Бывает, что я рекомендую имущество. Бывает, что клиент спрашивает сам. Камины любят те, у кого есть дети и домашние животные. — Как насчет Авентуры и Симпсона? По ним не скажешь, что они имеют колоссальный доход или семью. Но их дома с камином. — Простите, офицер, — Билл не мог не улыбнуться. — Вы так отдаете всего себя профессии, что даже разговор в баре с вами напоминает допрос. — Прошу прощения, — Том отхлебнул еще немного пива, которое как раз поставили на их стол. — Но это должно так выглядеть. Вы ответите на мой вопрос? — Я сделал им двоим скидку, я уже упоминал, — риелтор пожал плечами. — По старой дружбе. Так же как и Маркус сделал скидку мне, когда оформлял мой сад. Он вам это говорил? — Да, — Том поморщился, вспомнив, как «по старой дружбе» Авентура отозвался о Билле. — Он был довольно груб и неприятен в общении. На мои вопросы отвечал сквозь зубы и в крайней спешке. — Да. Он всегда был таким, принимайте его как есть. Но у него золотые руки. Он рассказал вам все, что вы хотели? — Не совсем. Но он рассказал мне немного о школе и мистере Бейли. Скажите, Билл, — хлебнув еще пива, Том наклонился к нему, чтобы быть чуть ближе. — Можете ли вы сказать, что ваша школьная жизнь оставила на вас травму на всю оставшуюся жизнь?       Светлая улыбка, прежде озарявшая лицо Уайта, погасла. Его ресницы опустились, и он сделал несколько приличных глотков перед тем, как дать ответ.