Тихое пламя

      Бледный рассеянный свет зари осветил два прекрасных тела на темных хлопковых простынях. Голова Джейса удобно покоилась на правой ключице Центуриона, который его обнимал руками, создав вокруг парня уютный кокон. Лица мужчин были безмятежны. Утомленные ласками прошедшей ночью Алек и Джейс спали уютно рядом и согревались от тел друг друга. К ногам упавшее одеяло валялось смятым большим комком рядом с разбросанной вокруг одеждой вместе с флаконом целебной мази, который Алек вчера принес. Солнечный свет из распахнутого окна ласково гладил нагое тело, заставив Джейса открыть глаза и сладко, радостно потянуться. Воспоминания о прошлой ночи прошли по телу жаркой волной, заставив пламя внутри мурлыкать как новорожденного котенка. Блондин придвинулся ближе к парню, насколько это было возможно, учтя все то, как они лежали, жадно вдохнул запах Центуриона, заполнив легкие ароматом лайма, корицы и мяты с солью.       Красота Алека была безумной. Именно это слово могло отразить все, что почувствовал в тот миг Джейс, просто любуясь этим мужчиной, сейчас заснувшим подле него. Блондину хотелось запечатлеть в своем сознании этот образ на весь отпущенный ему срок. В этот момент повидавший на своем веку многое Джейс был уверен, что ничего прекраснее и важнее, чем обнаженный и спящий в его постели Александр Гидеон Лайтвуд, не было и не будет у него в жизни. Понимание этого ошеломило, смутило его и одновременно принесло радость, которой не было ни разу прежде. Джейс помнил их первое утро с Клэри, помнил, как сильно был рад и счастлив принести завтрак в ее постель, и как гордость переполняла его всего, когда она улыбнулась и похвалила те подгоревшие тосты с джемом. Но то, что происходило с ним вот сейчас, не поддавалось эмоциям простых смертных. Джейс чувствовал счастье и эйфорию, от которой испытывал банальный страх. Страх того, что все это не повторится, что, познав эту сладость и потеряв, он просто не сможет жить в этом мире, зная, как он может быть в нем счастлив. Странное и жуткое желание расстаться с жизнью прямо сейчас, в крепких объятиях Центуриона, прижавшись к сильному большому телу, глядя в прекрасное его лицо, остро пронзило блондину сердце. Словно в ответ на все эти мысли ресницы Алека задрожали, открыв взору Джейса бездонные омуты зеленых глаз с ярким вкраплением янтарных бликов. Сильное тело Лайтвуда потянулось, сжав Эрондейла в своих тисках. Алек лениво ласкался к Джейсу, словно играющий с котенком кот, сладко прижавшись к нему губами.        – Мммм. С доб­рым ут­ром, – Цен­ту­ри­он лас­ко­во взъ­еро­шил во­лосы на за­тыл­ке Джей­са и, пе­ревер­нув то­го на бок, ут­кнул­ся в мяг­кие свет­лые пря­ди ли­цом, сжав свои ру­ки на тон­кой та­лии не­фили­ма. Джейс, все еще пре­быва­ющий в лег­кой прос­тра­ции от все­го, что слу­чилось вче­раш­ней ночью, ка­кое-то вре­мя ти­хо ле­жал, нас­лажда­ясь ле­нивы­ми лас­ка­ми Цен­ту­ри­она, а по­том ре­шитель­но вы­путал­ся из коль­ца рук, что­бы уве­рен­но са­мому об­нять Але­ка за его шею и при­тянуть к се­бе пар­ня для по­целуя.       Их языки жадно встретились в сладком танце, вспомнив безумие прошлой ночи, и Алек чувственно улыбнулся, огладив Джейсу тугие бедра. Блондин куснул его за губу, желая сбить с Алека всю спесь, провел в ответ жадною ладонью по напряженному члену парня, заставив Лайтвуда простонать, тесно прижавшись к нему всем телом. Они ласкались несколько долгих минут, не размыкая приникших друг к другу ртов, переплетаясь ногами и пальцами жадных рук. Их плоть касалась одна другой с каждым толчком напряженных бедер, а вздохи смешивались в одном.       Блондин откинулся на подушках, позволив Алеку наклониться, укрыть его своим сильным телом, и просто плыл в облаке истомы. Оргазм накрыл их одновременно импульсом мелких и сладких токов, нежной волной окативших тело, и Джейс позволил себе вдохнуть влажный пропитанный сексом воздух. Алек смотрел на него в упор своим внимательным прохладным взглядом, как будто считывал с его лица какой-то сложный и хитрый код, чтобы использовать его дальше в только ему лишь известных целях. Джейс в свою очередь наслаждался каждой секундой этой игры, гладил большую теплую спину, ласкал губами кубики пресса, соски и плечи Центуриона, запоминая рельефы тела, сейчас доступное целиком его голодным рукам и рту. Лайтвуд позволил ему ласкаться, сам обнимая Джейса за плечи и прижимая его к груди – туда где медленно билось сердце, томно отсчитывая удары. Брюнет осматривал запястья Джейса и целовал каждый белый шрам, что покрывали поверхность кожи, уже утратив распухший вид и срубцевавшись за эту ночь после воздействия того лекарства, что Лайтвуд сам же сюда принес. Эта забота смущала Джейса и обнадеживала его. Ему хотелось раскрытых ран, крови и боли в своих запястьях, только бы Алек их целовал и с нежным трепетом прикасался, чтобы показывал свою заботу, чтобы вот так смотрел на него, как будто хочет его спасти, как будто быть рядом с Джейсом хочет. Как будто также им одержим, как и сам Джейс, потеряв рассудок, жаждет забраться ему под кожу, срастись костями и слиться вместе с его бегущей по венам кровью. Как будто он не один безумен, как будто он не один влюбленный.        Что-то мелькает в его глазах – от обречения до покоя, и от смирения до вражды, что Алек хмурит густые брови, мягко прижав Джейса к своей груди, и тихо спрашивая о том, что сейчас парня так беспокоит.       – Эй, у тебя что-то еще болит? Может еще нужно то лекарство? Я мог бы дать в Схоломант запрос или попробовать позвать мага…, – Центурион смотрит на него, но Джейс в ответ головой мотает, улегшись Алеку под теплый бок, обняв за талию его руками.       – Все хорошо. Боль уже ушла. Не беспокойся, все ведь в порядке. Ты мне помог. Эта твоя мазь. … Вы там волшебники в Схоломанте? Еще вчера тут были порезы, зато теперь только пара шрамов.       – Это секретная разработка. Мы ее пробовали на крысах. И… на тебе. Но ведь помогло?       – На крысах?? Ну знаешь…, ты, ты, ты, – Джейс возмущенно куснул в плечо его обнявшего Центуриона, после прижался к его груди, вдыхая вкусный мускусный запах и ловя бьющийся пульс мужчины на его нежном и сильном горле. Джейс с удовольствием облизал темный рисунок красивой руны, прикрыв в экстазе свои глаза от ощущения дежавю. Тогда в Эйрине он целовал его впервые в том тихом гроте, а Алек жадно ласкал в ответ его дрожащее нагое тело, не отпуская ни на секунду. Эйрин. Прекрасный и беспощадный. Сейчас казался таким далеким, как будто Джейс окунулся в сказку, а теперь снова вернулся в быль. Все было столь нереальным, странным.       – Алек… Прошу тебя, расскажи. Я хочу знать все об этих эльфах. Я хочу знать о судьбе Халдира и Мидриэля, об этих землях. Я не могу до конца поверить, что мы с тобой правда побывали в этом чудесном волшебном мире. И почему они так жестоки? Что за история с Королевой? Я хочу знать ее целиком, – Джейс прошептал Алеку в ключицу, нежно коснувшись ее губами и проведя по ней своим носом. Лайтвуд погладил его в ответ, касаясь пальцами плеч и бедер тесно прильнувшего к нему мужчины и зарываясь лицом в макушку, в светлые пряди его волос.       – Черт, твои волосы. Как свет Солнца, колосья ржи, отблеск позолоты. Я не могу от них оторваться…, настолько мягко… как кашемир, – пробормотал тихо Центурион, прежде чем свой начинать рассказ, а Джейс застыл совсем пораженный. Что это было, черт побери? Лайтвуд сказал ему комплимент? Щеки у Джейса вдруг покраснели, и он запрятал свое лицо куда-то Алеку в изгиб шеи, с силой вцепившись руками в простынь, как будто в ней находя защиту, ошеломленный и оглушенный как новобранец в день первой битвы, смущенный парой хвалебных слов.       – Итак, Эйрин. Много лет назад все земли эльфов были едины. Своеобразный конгломерат из разных древних сильных семей под управлением советов-гильдий. Каждая гильдия отвечала за свои кланы, своих людей и выполняла свои задачи. Например, фэйри благих дворов были хранителями сокровищ и тайн подземного, «иного» мира, где по-другому проходит время, и где находят приют свой души всех неподвластных «небу» существ, всех порождений нижнего мира, смешанных с ангельской бессмертной кровью. Ты знаешь их как тех самых «фэйри». Столь обольстительных и коварных, живущих сотни, тысячи лет и говорящих одну лишь «правду». Гидьдия фэйри была большой, самой могущественной и сильной, но были также другие эльфы. Эльфы, которые превосходили фэйри по силе, но не числом. Всего лишь несколько больших семей, хранивших порталы между мирами. Такая магия была древней, тайны, которыми владели семьи передавались от отца к сыну и содержались в строгом секрете.        И вот в отличии от других фэйри, а также еще одной фракции эльфиских гильдий – «диких» или «лунных» охотников, которых, как тебе известно, сегодня возглавил Великий Гвин, кейтайры были самым мирным и тихим народом, хранящим свои порталы и исцелявшим других существ. Именно кейтайры владели лучшей целебной магией среди эльфов, знали основы нумерологии и ономастики, умели предсказывать будущее и толковать сны провидцев. Их уважали и почитали, но это не нравилось многим «фэйри», в частности тем, что кейтайры не выдавали своих секретов, веками храня их внутри своих малочисленных сплоченных кланов, а также наотрез отказывались применять свою силу против других существ – обитателей нижнего мира и нефилимов, которые, как тебе, опять же известно, взяли бразды правления в свои руки. Многочисленные, могущественные, бессмертные фэйри не желали мириться с таким раскладом. Они принуждали кейтайров начать использовать свои знания во вред охотникам-нефилимам с целью их шантажировать и пугать. Они также требовали раскрыть секреты открытия порталов между мирами, чтобы создавать временные петли и выпускать демонов из Преисподней. Но кейтайры отказывались так делать, они пытались объяснить, что это нарушит равновесие всей Вселенной, пошатнет основы миропорядка, загубит тысячи невинных жизней и приведет к необратимым последствиям для самих эльфов, ведь нарушение священных обетов и клятв может навлечь на них всех проклятье.       Противостояние длилось тысячи лет, пока однажды не грянул гром. Во главе гильдии славных «фэйри» оказалась дочь самого жестокого и могущественно эльфа на тот момент – та самая Королева, которую все мы знаем и по сей день. Ее семья жаждала власти и тайных знаний, жаждала сокрушить Конклав и заставить охотников слушаться фэйри, а заодно и сломить всю систему советов-гильдий, объявив все эльфийские земли единым царством под властью единой правящей всем семьи. Нетрудно догадаться о какой семье была речь. Однако о своих планах династия Рейбурнов не трубила. Кейтайрам было предложено подчиниться без лишней бойни и через свадьбу. Нынешняя Королева Благого Двора, сегодня известная как самая смертоносная и безжалостная женщина во всем Сумеречном мире, тогда была юной влюбленной феей. Будучи дочерью главы революционного клана Рейбурнов, готовящего переворот, она без ума полюбила наследника трона кейтайров – юного принца Халдира, который в отличии от своего мудрого отца Энея, был надменным и импульсивным. Он с детства проявлял интерес к военному делу и полагал, что наделенные особыми знаниям кейтайры должны возглавить эльфийский мир.       Свадьба Халдира и Королевы не состоялась. Он высмеял ее перед сотнями других фэйри, заявив, что она ему не интересна, ведь он любит юношу из кейтайров, и что кланы фэйри никогда не получат секретов его семьи. Отец Королевы убил отца принца на том пиру, а войска фэйри впервые выступили в атаку против своих же братьев по крови. Кейтайры сумели тогда укрыться с помощью скрытых ими порталов, однако с тех пор началась война. Семья Королевы в рекордные сроки взяла власть над эльфами всех мастей, уничтожив систему советов-гильдий, а кейтайров стали преследовать буквально на смерть. Оскорбленная и униженная Королева поклялась отомстить принцу кейтайров, дискредитировав перед Конклавом эльфов. Она сумела убедить Консула в том, что именно кейтайры желали взять в свои руки власть и использовать свои знания против них. С помощью нефилимов и всех сил эльфийской знати ей удалось найти и убить почти всех представителей семьи Халдира. Сам принц и его возлюбленный Мидриэль сумели укрыться в гротах Эйрина – самого дальнего царства эльфов, надежно скрытого с помощью чар.       Долгое время о кейтайрах ничего не было слышно. Охотники даже забыли их имена, канув в летах своей смертной жизни, а сама Королева увязла в междоусобных войнах. Ее Королевство распалось на два Двора, и Король Неблагих Земель стал использовать свои силы против нее, в то время как всадники Дикой Охоты полностью обособились от Дворов. Но кейтайры помнили все обиды. Халдир вынашивал планы мести каждый прожитый в Эйрине день, и теперь, когда нефилимы ослаблены войной с Валентином Моргенштерном, а фэйри ослаблены «Холодным миром», настал идеальный момент ударить. При этом Халдир задумал стравить нефилимов с фэйри, создать у охотников впечатление, что именно фэйри виновны в нападениях на примитивных, в открытых порталах в Эдом. И когда Конклав примет решение начать с фэйри и Нижним миром борьбу – кейтайры ударят со всех сторон. Они оплетут шпионской сетью Идрис и каждый из дворов фэйри, используют магию своих порталов и утроят огромную страшную бойню между охотниками и Нижним миром, добивая каждую из сторон и верша таким образом свою месть.       Однако не все в Эйрине согласны с кровавыми планами принца Халдира. В частности Мидриэль – его возлюбленный и советник, открыл Схоломанту часть планов принца. Именно поэтому я отправился с тобой в Эйрин. Это строго секретная миссия Схоломанта. Мы скрываем ее от Конклава и фэйри. Потому что они вмешаются и уничтожат остатки эльфов, а вместе с ними и знания о мирах, знания о порталах между мирами, местонахождения этих порталов и умения их открывать, закрывать и веками хранить эти тайны, способные уничтожить всех. Все живое на этой Земле. Теперь ты понимаешь, как важно было не допустить утечки информации не в те уши?       Джейс, ошеломленный услышанным, взирал на Лайтвуда в полном шоке. Слушать подобное, нежась в объятиях Центуриона – агента самой загадочной и секретной службы охотников всех времен, было как минимум очень странным, и Джейс, в который раз за последнее время, подумал, что все это просто сон. Однако Лайтвуд был рядом с ним, и он, правда, рассказывал все эти вещи.       – Но …Мидриэль, он…получается предал Халдира? – почему-то предательство чужой любви покоробило самого Джейса больше всего из истории про кейтайров. Он вспомнил, как чувствовал себя после того, как Алек отдал его в ту ночь эльфам. Как ему не хотелось жить, как он отдал свою кровь той изгороди-вампирши и поежился от воспоминаний. Шрамы на запястьях вдруг гадко заныли, и Джейс еще больше прижался к теплому телу Центуриона в какой-то странной надежде еще раз почувствовать его реальность. Алек, будто поняв его мотивы, крепко-накрепко его обнял, мягко целуя его в макушку.       – Ты, правда, так думаешь? Ох Джейс, нет. Мидриэль спасал, а не предавал Халдира. Он понимает, что силы кейтайров не безграничны, их слишком мало, а сам план принца кровав и жесток, прежде всего по отношению к самим кейтайрам. Это мирный, честный народ. Насилие противоречит самой их сути, а если знания, которыми они владеют будут направлены во вред миру, который они хранят, это может навлечь на них лишь несчастья. Помнишь, я говорил тебе о проклятии для тех кейтайров, кто осмелиться разрушать равновесие среди миров? Халдир ослеплен ненавистью к Конклаву, поддержавшему Королеву. А ведь когда-то Конклав давал обещание его семье, но не сдержал его, испугавшись могущества этих эльфов, испугавшись того, что они смогут возглавить эльфийские земли и использовать свою магию против Конклава. Королева сумела их убедить. И Халдир вынужден был бежать и прятать людей в Эйрине. Мидриэль любит его, поверь мне. Он больше всего на свете боится потерять расположение своего принца, но еще больше он боится увидеть, как тот, кого он любит всей душой, превращается в хладнокровного и безжалостного убийцу, ослепленного жаждой мести. Он боится за его душу, за его жизнь, за его положение в землях Эйрина. Все, чего хочет возлюбленный принца эльфов – это лишь блага для всех кейтайров, возможности перестать прятаться в далеких гротах, возможности восстановить справедливость и не начать страшную войну, способную пошатнуть вековые устои миропорядка, а также разрушить баланс Вселенной. Иногда, чтобы спасти любовь – ей нужно пожертвовать навсегда. Все, что сейчас делает Мидриэль – он делает только ради Халдира. Он предпочтет потерять статус-кво как возлюбленный принца эльфов, предпочтёт обернуть его чувства ненавистью к себе, но сохранить его жизнь, его трон и душу. Наверное, это и есть любовь.       Джейс мол­чал, пе­рева­ривая рас­сказ, и ле­гонь­ко пог­ла­живал Але­ку ру­ну, на­рисо­ван­ную на пред­плечье. Все, что го­ворил ему Лай­твуд на­поми­нало бал­ла­ды, ле­ген­ды «фэй­ри», ко­торы­ми не­фили­мы пу­га­ют де­тей пе­ред сном, ког­да рас­ска­зыва­ют как сказ­ку. Джейс Эрон­дейл был скеп­ти­ком в воп­ро­сах чувств, и он не ве­рил ни­каким сказ­кам. Но не те­перь. Не те­перь, ког­да он те­рял свою во­лю в чу­жих губах и хо­тел уме­реть в ру­ках Лайтвуда - Цен­ту­ри­она, боясь, что счастья не бу­дет боль­ше. Теперь Джейс Эрон­дейл ве­рил, что все ле­ген­ды прав­ди­вы, а все бе­зумс­тва и жер­твы – из-за люб­ви.