you are in my veins

У Филиппа Ши есть одно негласное правило, которому он следует с тех пор, как впервые поцеловался: не встречаться с парнями с большим количеством проблем (читай, с парнями, чьи жизни проебаны гораздо сильнее, чем его). Мать Филиппа общается с какими-то подонками, вечно воняющими перегаром, и сидит на наркотиках, так что Ши приходится самостоятельно содержать дом. Он находит работу в ночную смену, чтобы хоть немного зарабатывать, и под его глазами проступают угольно-черные мини-галактики. Филипп больше не помнит, каково это — жить нормально (и спать дольше трех часов в сутки). Филипп вы-жи-ва-ет, едва успевая расплатиться с долгами за дом и с трудом справляясь с одиночеством, угрожающим разорвать грудную клетку напополам (подарок, оставленный ему отцом). И, вы знаете, ему этого (п р е) д о с т а т о ч н о. (чужая боль Филиппу ни к чему). - Филиппу нравятся самоуверенные парни с дерзкими ухмылками, умелыми руками и парфюмом от Гуччи, которым не нужно от Ши ничего, кроме хорошего секса, потому что только когда чужие пальцы сжимают его бедра, оставляя синяки, а стоны заглушают мысли, парень может почувствовать себя почти-что-прежним. (и так, на самом деле, не должно быть, но что есть, то есть, правда?). - А потом вдруг, совершенно неожиданно, Филиппа забирают у матери (которая, как говорят, не способна воспитывать ребенка со своей наркотической зависимостью) и отдают шерифу Хелен и Гейбу. Они не то чтобы хорошие родители, но и не из тех, что бьют своих детей или следят за каждым их шагом, и это хорошо-замечательно-прекрасно (Филипп даже думает, что сможет полюбить их, но не сейчас, не сегодня, позже). Все, казалось бы, должно стать лучше, но Ши чувствует, как тоска по матери давит ему на плечи, а стены слишком большого дома новоиспеченных родителей смыкаются, угрожая раздавить его на кусочки. И Филипп за-ды-ха-ет-ся. - Филипп встречает Лукаса в один из тех дней, когда ему хочется сброситься с обрыва или наглотаться таблеток, чтобы сдохнуть на кафельном полу ванной. Лукас — это копна светлых волос, клетчатые рубашки и разрушенные галактики в голубых, как ломкий лед, глазах; это яркие, искренние улыбки, теплый смех и идеальная (если верить учителям и директору) жизнь, но Ши не собирается вестись на эту чушь. Филипп рассматривает Лукаса и видит маленького испуганного мальчика с разодранными коленками и ссадинами на ладонях. А потом его будто ударяют с размаху в живот. Потому что Ши понимает, что избегать Уолтенбека с его десятками-сотнями-миллионами проблем и офигенно-проебанной жизнью, ему совсем не хочется. А вот обнимать его за плечи и шептать, что все будет хорошо — очень даже.