Хроники Смертельной Битвы. Часть 4. Месть Шиннока

На следующее утро Шиннок принял решение публично объявить о захвате Эдении. Рейн по его приказу оповестил всех эденийских сановников из числа бывших сторонников Императора о том, что им необходимо явиться во дворец: Киу Кан хотел вернуть им старые должности. Синдел по столь торжественному случаю надела свое новое ярко-фиолетовое платье с золотой вышивкой и заняла свое место на троне в отделанном белым мрамором зале. Шиннок люто ненавидел белый цвет, он действовал ему на нервы, и про себя и Синдел, и ее новый союзник мечтали в скором времени убрать все это учиненное Китаной безобразие и найти какое-нибудь оригинальное решение для интерьера тронного зала. Сиреневый был в понимании королевы вполне подходящим, но белый она ненавидела не меньше, чем Шиннок. Рейн и Рэйко стояли по обе стороны трона королевы, чуть поодаль, словно черное изваяние, замер советник и бывший посол Эдении в Новых Мирах Хаинар, возвращенный из изгнания — высокого роста человек с надменным смуглым лицом и пронзительными черными глазами. Остальные темные эденийцы стояли вдоль стен зала — их было довольно много, несмотря на то, что большая часть верных сторонников Императора бежала после Уничтожения на Куэтан, опасаясь преследований. Киу Кан, стоявший перед троном Синдел, поднял руку в приветственном жесте. — Я рад видеть сейчас всех тех, кто сохранил верность моему сыну. Хочу сказать вам открыто, что Эдения, по праву принадлежавшая моей семье после того, как Джеррод проиграл Смертельную Битву, теперь снова будет моей. Королеву Синдел я назначаю своей правой рукой. Всем вам я приказываю снова занять те должности, которые у вас были при Шао Кане. Ты, Хаинар, будешь нашим главным советником. Твой прежний пост министра финансов Эдении я возвращаю тебе. Ты, Рейн, с этого дня станешь одним из моих генералов. — Это великая честь для нас, Повелитель Ветров, — Хаинар улыбнулся, поклонившись Шинноку. Рейн в точности повторил его движения. Реакция со стороны темных эденийцев была очень разнообразной: кто смотрел на Киу с благодарностью, кто преклонил колено перед отцом своего прежнего господина. — Возражения есть? — окинул зал взглядом Шиннок. Молчание. Только один судорожный крик за дверями зала: — Пустите меня к вашему хозяину! Киу Кан растерялся, но не подал виду. — Кто там? Пусть войдет! — сверкнул он зелеными глазами. На пороге стоял Тэллинар, один из назначенных Китаной генералов. Шиннок сразу подумал, что на этого чары Амулета не подействовали. Синдел поднялась с трона. — С чем к нам пожаловал высокородный Тэллинар? Черные глаза молодого эденийца возмущенно вспыхнули. — Слишком велико было влияние на вас зла Шао Кана, королева… И вы с ними! Что ты сделал со всеми, исчадье тьмы? — Тэллинар взглянул на Шиннока. — Что ты им внушил? — Тэллинар, что ты несешь и что себе позволяешь? Убирайся отсюда сейчас же! — выкрикнула Синдел. Королева побледнела, руки ее сжались в кулаки. …Каждый раз такие слова лишали Киу уверенности в себе — у него болезненно сжималось сердце, и он вспоминал, как его когда-то предал лучший друг — Джиал Повелитель Огня, тоже назвавший Шиннока исчадьем тьмы. Сейчас он хотя бы чувствовал поддержку Синдел — единственного человека, который отнесся к нему хорошо просто так… — Я не вижу на твоем лице страха передо мной, — Киу, спустившись со ступенек тронного возвышения, взял Тэллинара двумя пальцами за подбородок и посмотрел ему в глаза. Эдениец не отвел взгляда. — Благодаря твоим чарам вся Эдения считает тебя своим божеством. За редким исключением… — И ты — один из тех, кто не поддался, — зловеще произнес Шиннок. — Предлагать тебе служить мне я не стану — все равно не согласишься, так ведь? — Нет, конечно! — Очень жаль, что ты столь глуп, — произнесла королева. — Любой нормальный человек на твоем месте сделал бы вид, что вместе со всеми светлыми эденийцами поддался чарам Амулета. Но еще глупее — это приходить к врагам и говорить всем, как ты их ненавидишь. Ведь ты же знал, что это для тебя ничем хорошим не кончится. Это же откровенный идиотизм. — Да, знал! И сейчас знаю! — Так чего же ради ты сюда явился? Жить надоело? — ехидно поинтересовалась королева. — Лучше умереть, чем подчиняться отродьям тьмы! Лицо Шиннока исказилось подавленным гневом. — Тогда умри, если так уж хочешь. Не буду отказывать тебе в исполнении твоего заветного желания. На кол его — остальным для острастки! — выкрикнул он с яростью. Синдел стояла с таким видом, словно происходящее ее совершенно не касалось. В тронном зале раздался приглушенный шепот. Двое нетерцев-охранников вцепились в Тэллинара и потащили его к выходу. — Смилуйтесь! Пощадите его, Повелитель Ветров! — раздался голос у стены. Синдел перевела взгляд на кричавшего: это был один из советников Китаны, всегда пытавшийся сохранять нейтралитет. — Ты защищаешь предателя? — в голосе Синдел звучало возмущение. — А этого… — Шиннок медленно поднял руку и указал на советника, — этого тоже казнить. Сначала переломайте ему медленно все кости, а потом бросьте его в холодную яму. Я слышал, что люди вашей расы могут неделю обходиться без пищи и воды. Испробуем на тебе. Умирать будешь долго и мучительно. Эдениец упал на колени, пытаясь вымолить прощение, но Шиннока его причитания совершенно не трогали. — Если он так жалко себя ведет, ему нельзя доверять, — неумолимо произнес Киу Кан. — Убейте его. — Вы позволите мне выполнить ваш приказ, господин? — Рейн смотрел на обреченного с явным злорадством. Рэйко метнул в своего нового коллегу неодобрительный взгляд: эдениец успел не понравиться ему с первой встречи. Причин для того было много, в том числе и кровожадность Рейна. — Конечно, — равнодушно бросил Киу. — Выполняй. *** Рэйко вышел на лужайку перед дворцом полюбоваться природой. Светило яркое солнце, и генерал с умиротворенной улыбкой на лице, стараясь забыть об утренних разборках, решил обойти окрестности. Неподалеку переливался всеми цветами радуги в лучах солнца небольшой водопад, и Рэйко на пару минут остановился, созерцая сбегающие вниз струи воды. Пройдя чуть дальше, генерал увидел в углу за стеной дворца безобразную сцену. Несчастный Тэллинар, осужденный за собственную глупость на страшную и мучительную смерть, сидел на воткнутом в землю остром колу и надрывно стонал, глядя в пространство расширившимися от страха и боли глазами. Лицо его было иссиня-бледным и кривилось в жалкую гримасу невыносимого страдания. Струйки крови, резко выделявшиеся на орудии казни, сделанном из светлого дерева, медленно сбегали по нему и впитывались в землю. Рядом стояли два охранника-нетерца с рожами клинических имбецилов и совершенно спокойно рассуждали о том, на какую глубину они вогнали кол в тело жертвы. Больше же всего Рэйко потрясло то, что чуть поодаль стоял ухмыляющийся Рейн, явно упивавшийся страданиями своего соотечественника — бывший возлюбленный Китаны давно уже был одержим жаждой мести отвергнувшей его невесте и, судя по всему, отыгрывался на ее людях. Рэйко достал из кармана на поясе сюрикен и, покручивая его в пальцах, подошел к Рейну. — Смотреть на тебя противно, честное слово. Неужели тебе это зрелище удовольствие доставляет? — А тебе-то что? — Если бы не хозяин, который меня не поймет, я бы этого парня добил, чтоб не мучился. Вот этой штучкой в шею, — Рэйко показал Рейну свое оружие, — и он умрет мгновенно. Я понимаю, что хозяина все представители вашей расы за редким исключением просто доконали, вот он и с этими двумя так обошелся. Тем не менее — отдавать приказы о казни преступников мне приходилось, но вот наслаждаться чьими-то мучениями или изобретать особо изощренные методы расправ мне претит… в отличие от тебя. — Даже о казни таких, как этот? — Рейн изобразил оскорбленную невинность. — Даже таких, как этот, — холодно ответил Рэйко. — Мне вообще с большей частью представителей вашей расы неприятно общаться. Из-за ваших наклонностей. Однолюбы ненормальные, причем все вы этим чуть ли не кичитесь. Что ты прилип к этой Китане? Не любит она тебя и не полюбит, иди и найди себе другую девушку, а мстить ей за то, что она тебя бросила, тем паче отыгрываться на ее подчиненных — не слишком-то достойно! Стоишь теперь здесь и любуешься, как подручный твоей бывшей мучается, хотя он-то перед тобой в чем виноват? В том, что Китане служил? Я по тебе вижу, что второй приговор ты тоже в исполнение привел. Собственноручно, хотя для этого есть специальные люди. Хозяина я еще могу понять, у него после долгих лет в Не-Мире с головой не все в порядке, но у тебя, как я вижу, на почве неразделенной любви крыша съехала, хотя любой нормальный человек на твоем месте давно бы про этот эпизод в своей жизни забыл думать. Рейн был поначалу вполне доволен тем, что Шиннок назначил его своим генералом, хотя в январе обещал сделать наместником (этот пост в итоге не достался ни Рейну, ни Хаинару из-за странностей королевы Синдел, ну да ладно — и так все неплохо сложилось), но не ожидал, что его новый коллега Рэйко так себя поведет. — Ты не понимаешь. Мы любим только раз в жизни… — Знаешь, в Земном Мире и у нас на Куэтане в таких случаях человека отправляют к специальному врачу, который лечит всякие странности в отношениях мужчин и женщин. Очень правильно делают. Если у тебя взаимная любовь — вполне можно всю жизнь глядеть только друг на друга, но зацикливаться на одной женщине, если она тебя не любит — это уже проблемы с головой, причем большие. Подумай об этом на досуге. Если все твои собратья на тебя в этом плане похожи… то правильно говорит Сарина, что эденийцы поголовно со странностями. С этими словами Рэйко повернулся и пошел прочь во дворец. *** Вечером того же дня Рептилия отправился к Шэнгу докладывать обстановку. — Хозяин, Эдения захвачена Шинноком. Я подслушал его разговор с генералом Рэйко, они собираются в ближайшее время наведаться в Храм Вечности и устроить Старшим Богам кровавую бойню. Шэнг Цунг холодно усмехнулся. — Так им и надо. Эти личности даже на мыло не годны, да и поклоннички у них соответствующие. Я как-то несколько лет назад отправился в одну деревню около Ифукубе, там мне надо было встретиться с парой людей из «Черного Лотоса». Эсмене пошел со мной; на обратном пути он заглянул в какой-то магазинчик купить газировки, а я решил подождать его на улице. Неожиданно ко мне подходит какой-то идиот и заявляет, что он — Шуджинко, ученик великого мастера Бо Рай Чо и избранник Старших Богов. Я говорю: поздравляю, но что тебе от меня надо? Он отвечает: хочу тебя на Смертельную Битву вызвать, мечтаю об этом с самого детства. Я ему: проваливай, пока жив, я сегодня добрый, и не забудь навестить психиатра. И что же? Этот недоумок принимает боевую стойку и вопит нечто невнятное из серии «О нечистый сын мрака, сейчас ты встретишь свою смерть!» Тут Эсмене вышел из магазина, и мы повернулись и убрались оттуда. Не драться же мне было с каким-то полусумасшедшим, в самом деле. У него ж небось видения были, он с Джиалом-пироманом и Хныкалкой во время белой горячки разговаривал, как все их поклонники. — Про великого мастера Бо Рай Чо я много слышал, — вставил Эсмене, сидевший у окна в кресле с изящными резными подлокотниками в классическом куэтанском стиле и красной бархатной обивкой. — Причем по большей части нелестные вещи. Он одно время работал в вэйнальской академии боевых искусств, но его оттуда выгнали после того, как студенты накатали на него коллективную жалобу ректору. Бо Рай Чо не приходил на уроки трезвым, приносил с собой спиртное, пару раз его прямо при всех студентах на пол стошнило, а еще вдобавок к этому он публично щипал симпатичных девушек и питался одними овощами, вследствие чего студенты не могли даже в суровую зимнюю пору заниматься иначе как с открытыми настежь окнами. Ректор получил жалобу и решил прояснить ситуацию — поговорить с Бо Рай Чо лично. Он увидел его в коридоре и только хотел начать беседу, как великий мастер с громким звуком выпустил из организма дурной воздух. Естественно, ректор решил, что ему больше не о чем беседовать с таким человеком, и на следующий день Бо Рай Чо вылетел из академии с позором, да ему еще такую характеристику написали, что теперь его и навоз разгребать никто не возьмет. — Да уж… — задумчиво ответил Шэнг. — Академия-то в Вэйналии где-то в центре Эратеры находится, если мне память не изменяет, а там народ приличный живет, а вот Эантера — мне их временами поубивать хочется. Застряли в мрачном средневековье и выбираться не хотят, обычаи у них жуткие — я не удивляюсь, что соседи с ними не общаются. Бо Рай Чо с востока Эантеры родом. Не знаю, как тебе, но мне интуиция подсказывает, что мы об этом отвратительном типе еще услышим, и о его ученичке тоже. Правду говорят, что каков учитель, таков и ученик. А эантерианцы, поговаривают, до сих пор Старшим Богам молятся втихую — от эденийцев нахватались. Эденийцы сами по развитию в таком же средневековье застряли, вот и поперлись в Эантеру. Эратерианцы их мракобесия, как видно, не разделили! — Как будто Старшие Боги несут в мир что-то хорошее, — согласился Рептилия. — Ничего ровным счетом. Как хорошо, что у нас на Затерре им никогда не поклонялись! — Ты прав, Комодай, — Шэнг благосклонно взглянул на подчиненного. — Они могли бы учить людей хорошему отношению друг к другу и нравственному поведению, как ни занудно это звучит, но не хотят вообще обращать внимание на копошащихся в пыли жалких созданий, как бы те не бедствовали. Им наплевать, пусть все хоть сдохнут от голода или истребят сами себя. Они могли бы научить людей, как улучшить свою жизнь и облегчить тяжелый труд. Нет же — на это им тоже наплевать, а в понимании их почитателей не надо делать ничего, что не одобрили великие божества. Только и способны были, что войну с Шинноком развязать. Нет, чем скорее Киу пустит их в расход — тем лучше для всех. — Кстати, хозяин, генерал Рэйко же чуть не погиб в этой войне. Он тоже пойдет с Шинноком их убивать. — Я знаю. Развязанная Старшими Богами и их верным поклонником Рейденом война принесла несчастье не только Рэйко, Шао Кану или Киу, которые пострадали в ней непосредственно, но и мне. Не смотри на меня с таким удивлением: ты же прекрасно знаешь, какое тогда было время. Многим было нечего есть и негде жить после этой бойни. Ты ведь давно задаешься вопросом, кто мои родители, не так ли? Рептилия невольно вздрогнул, хотя ему уже давно было пора привыкнуть к способности хозяина читать в чужих душах. — Я отвечу тебе на этот вопрос. Если честно — я не знаю, кто они были: в те времена еще не существовало паспортов, компьютерных баз данных и переписи населения. Судя по всему, они погибли в решающем бою, когда Амернис порезала Шиннока. За день до этого события меня нашли в корзинке на пороге Огненного Дворца — мне было месяца два или три, не больше. Вместе со мной обнаружили деревянную дощечку с именем и фамилией. Больше ничего. Вполне вероятно, что те, кто был моими родителями, служили в действующей армии и подозревали, что не вернутся домой, вот и хотели, чтобы кто-нибудь обо мне позаботился. В тот момент в армию призывали даже тех, у кого были маленькие дети или какие-то другие уважительные причины для отсрочки. Людей не хватало. — У меня с родителями благодаря божествам-убожествам было еще хуже, — ответил резко помрачневший от радостных воспоминаний детства Эсмене. — В семье у нас было семнадцать детей, а я был пятнадцатым. Май, кстати, шестнадцатой. Нищета была просто ужасающая, а родители вечно откладывали каждую мелкую монетку, но вовсе не для того, чтобы купить нам новую одежду или игрушки. Они, как последние идиоты, таскали все накопленное в Храм Света, чтобы сделать пожертвование Старшим Богам. Лучше бы хоть раз конфет нам купили. Меня потому вместе с сестрой в Храм и спровадили — кушать было нечего. Временами я плакал по вечерам от голода, лежа на голом земляном полу и мечтая о горсточке риса. В Храме Света хоть супом из гнилой брюквы кормили. Представь себе эту бурду: нечищеные тухлые овощи с корнями плавают в грязной баланде землистого цвета, а когда жрешь — песок на зубах хрустит, потому что овощи никто не только не чистил, но и не мыл. Помимо прочего, эту дрянь еще и кипятили часами, чтоб монахи от дизентерии не померли, и в итоге она превращалась просто в переваренную тошнотворную жижу, но дома и того не было. Родители же мои и не думали о том, что на их денежки ревностные служители божеств напиваются как свиньи, а мы все время голодные сидели и за старшими братьями и сестрами лохмотья донашивали. Шэнг подумал, что друга снова клинит… хотя пусть выговорится, если ему так легче. — А что, в твоей стране не было никакой помощи для многодетных семей? — искренне удивился Рептилия. — Комодай, не было. Это во Внешнем Мире Шао Кан следил за тем, чтобы народ жил в достатке и не испытывал серьезных проблем с воспитанием, содержанием и образованием детей. У нас же было просто: кувыркайся как хочешь, помрешь с голоду вместе со своими двадцатью детьми — твои проблемы. Можно только сказать спасибо Старшим Богам, которые устранились ото всех мирских дел. — Что-то расчувствовались мы сегодня… — вздохнул Шэнг. — Неприятно все это, конечно, и пусть Киу прикончит Старших Богов поскорее. Возвращайся в Эдению, Комодай, и всячески посодействуй Шинноку в осуществлении его нелегкого замысла. *** Джерек и Тасия сидели около костра. Кругом была пустынная каменистая местность с редкими деревьями, и этот не слишком жизнеутверждающий пейзаж нагонял на обоих совершенно несусветную тоску. — Как думаешь, мы идем правильно? — спросила Тасия. — Не знаю. Скорее да, чем нет, хотя картам пятнадцатого века не стоит особо доверять — тогда еще и рисовать-то толком не умели. Вроде пока все изображенное с нашим маршрутом совпадает. Если карта точна, то тайник с медальоном должен быть под камнем в двухстах метрах от Храма Вечности — говорят, там обитают Старшие Боги. — Если они вообще существуют. — Тасия, ты такая убежденная материалистка, тебя и не проймешь ничем. — Я не верю ни во что, ты же знаешь. И в любовь тоже, — печально проговорила она. — После того, что случилось — неудивительно. Я надеялся, что ты все забыла, — ответил Джерек. — Нет, конечно. И ты знаешь, что ты — единственный человек, кто в курсе. Всем остальным я просто не доверяю, — сказала Тасия. — Нельзя так жить. Со временем ты станешь относиться к таким вещам по-иному. Не всем везет, — товарищ попытался ее утешить. — Хорошо. Мне один раз не повезло. Потом еще раз не повезет. Зачем все это? Жизнь — мерзкая вещь. — Тасия, не надо так говорить, — буркнул Джерек. — Живи как знаешь. Я не хочу больше проблем и разочарований, — грустно ответила девушка. — Про тебя один раз забыли, но вовсе не значит, что так будет и в следующий раз. — Может, да, а может, и нет, но я не хочу рисковать. Перестань, к чему ты завел этот разговор? Не будем о грустном. Давай лучше поговорим о медальоне. Как ты нашел карту? — Тасия решила сменить тему. — Случайно. Копался в архиве организации и достал чью-то тетрадь, в которой говорилось об этой карте. Пошел в то место, где она, по описанию, хранилась. Вынул из пола несколько камней, под ними и лежала карта. Написано, что человек, который найдет в отмеченном районе древний медальон, получит силу Черного Дракона. То, как пользоваться медальоном, тоже описано в том блокноте. Не помню сейчас точно, что там конкретно сказано, но найдем эту штуковину — попробуем все осуществить. Вроде это не очень сложно, что-то типа «засунуть в огонь, а потом в горячую воду». — Интересно, тот, кто это писал, случаем не подшутил над тобой? — удивилась она. — Вряд ли. Я попросил Куинна проверить карту. Сделано в пятнадцатом веке, стопроцентно не подделка. Тогда не было принято шутить с такими вещами. Блокнот — примерно семидесятых годов нашего века. Не знаю, кто автор записи, но уверен — он знал, о чем пишет, — пояснил Джерек. — Ох, Джерек, не верю я в это… В средние века много во что верили, в том числе и в то, что можно летать на метле. — Тасия, давай все же проверим. Я не такой прагматик, как ты. — Ну ладно, — скептически улыбнулась девушка. — Даже если мы ничего и не найдем — по крайней мере, прогуляемся. Не все же в Нью-Йорке сидеть. Мне этот город уже поднадоесть успел. Я там всю свою жизнь провел. — Джерек, ты даже к самым неприятным вещам относишься спокойно, — процедила сквозь зубы девушка. — Успел привыкнуть. Отдохнем до утра, а потом пойдем дальше. Надо поставить палатку и лечь спать: уже давно стемнело. Скоро доберемся до указанного места — здесь идти меньше двадцати километров. А про все остальное…забудь. Спи сегодня спокойно и подумай о чем-нибудь хорошем и веселом. Жизнь продолжается, — объяснил он. — Я бы очень хотела тебе поверить, но не могу, — возразила девушка. — Это вполне естественно. Со временем у тебя все получится. Не обижайся на меня за то, что я тебе все время об этом говорю, — сочувственно произнес он.