D.Y.W.C.

      Рука зависает около двери на пару секунд, после чего – уже увереннее – сжимается в кулак и трижды стучит. Два раза – подряд, и один – чуть погодя. Единственный, кто пользуется этим стуком, не нуждается в приглашении, поэтому исполняет эту формальность просто так, из глупой привычки.       Он толкает открытую дверь, проходя в темную комнату, освещаемую лишь луной из огромного окна.       Кровать стоит нетронутой – покрывало разглажено так ровно, словно для этого использовали магию, а внушительные балдахины отбрасывают на неё замысловатые тени. Свет луны ровной полосой прокладывает дорожку от двери до подоконника и искривляется лишь там, где цепляет силуэт хозяина этого места.       Мерлин дает себе секунду, чтобы вдохнуть и собраться с мыслями, а потом делает первый шаг.       Артур оборачивается через плечо и повторяет его движение – навстречу.       В темноте трудно встретиться взглядом, но они делают эти шаги. По одному – вперед, и ждут, когда второй это повторит. Если второй это повторит.       Раз – два, раз – два.       Между ними едва ли больше трех футов.       Тень Артура полностью перекрывает лунный свет, и хилый, совсем тощий Мерлин быстро скрывается за ней, становясь очередным черным силуэтом – не больше.       Два силуэта, шагающие навстречу.       Так, чтобы было равное количество шагов.       Эмрис шумно сглатывает, делая последний, и ждет.       Ему кажется, что сейчас все оборвется, сломается. Что ответа не будет, и его назовут неудачником. Скажут, что это было наивно с его стороны – поверить во что-то большее. Что он навсегда останется лишь магическим монстром с силой, текущей по артериям и венам, блестящей в глазах, но разрушительной; почти всегда разрушительной.       Он почти слышит это «ну и на что ты рассчитывал, уродец?».       Он почти оборачивается, чтобы уйти.       Он почти теряет надежду, но       Артур делает последний шаг.       В таком положении они стоят почти вплотную, между ними едва ли можно провести рукой. Так близко, так чертовски близко. Мерлин хочет; нет, он жаждет видеть глаза Артура в этот момент и пользуется магией, зажигая все свечи в покоях.       Отблески огня в серебре королевских глаз кажутся магу самым завораживающим зрелищем в его жизни.       Золото, наполняющее светлое небо волшебника, очаровывает не меньше, заставляя хотеть всем своим существом видеть это каждый божий день.       По утрам, когда он будет сонно тереть глаза; во время ссор, когда брови будут сведены к переносице; в моменты восторга, когда они будут загораться истинным счастьем; во время возбуждения, когда потемнеют от греховного желания…       Выдох застревает где-то в области горла, заставляя распахнуть глаза и схватиться за грудь.       Господи, что это за чувство, господи, пожалуйста, пожалуйста…       — Это всё – судьба, да? — еле слышно интересуется Пендрагон, выглядящий ничем не лучше ошарашенного мага.       Тот с трудом кивает, неспособный держать равновесие из-за бури различных эмоций и чувств, усилившихся из-за мощной магии. Его словно сносит волной всего этого безумия, и он не может удержаться наплаву.       Он тонет, тонет в этом хаосе, захватившем рассудок; ему тяжело вдохнуть.       Но Артур вовремя успевает подхватить.       Вот, о чем говорил Великий Дракон, когда юнец, не умеющий толком контролировать свою силу, пришел на его зов. Вот, о чем он твердил раз за разом. Вот, о чем говорили все, кто видел их вместе.       Связь, что сильнее любви.       — Арт-тур, я… т…       Король перехватывает мага поудобнее, укладывая на мягкие перины, надеясь, что это поможет, и беззлобно бросает очередное «заткнись», на что Мерлин смеется.       Точно так же, как и всегда.       Ничего не изменилось.       Просто повзрослели.       Просто поняли суть своей связи.       Просто перестали бегать от судьбы.       Стоило сразу принять это, как аксиому: их судьбы тесно переплетены, теснее, чем у кого-либо когда-либо.       И завтрашний день уже не так пугает, когда тебя держат в объятьях, шепча на ухо какие-то глупости об Идеальном Альбионе, даже если смеяться больно, и ответа ты толком дать не можешь – только слушать и верить.       Верить, что всё произошедшее обязательно приведет к хорошему концу.       В конце концов, такова их судьба.