achromatic

За окном дождь. Просторная комната наполнена едва уловимым ароматом хвои, а до ушей доносится лёгкое звучание мужского голоса. Юичиро сидит на широкой кровати в окружении новых учебников и Мики, пока из динамика льются песни «The Neighbourhood». В последнее время братья часто так делают — сидят по вечерам вдвоём, делают домашние задания. И каждый раз слушают новые группы. — Как тебе музыка? — интересуется Юи. Сегодня он выбрал чёрно-белое настроение и атмосферное инди. В тон погоде. В тон своему сердцу. — Тоскливо, — глаза Микаэлы опущены, он смотрит в учебник и словно сквозь него, как будто ищет что-то. Я вижу, что провода натягиваются, В то время как ты продолжаешь дышать. Стеклянные глаза Шиндо не обретают привычную синеву и он продолжает вслушиваться в песню. Крутит в руках карандаш, кажется что он изолирован от сего мира. И Юичиро интересно что творится в его голове. Амане замирает. Зелёные глаза чётко видят, как немного пухлые губы друга пересыхают и внимательно следят за тем, как блондин проводит по ним языком и слегка прикусывает. Но Мика всё ещё не обращает внимания на брюнета. Тебя не излечить. «Действительно», — соглашается с песней Юи. Он чётко осознаёт, что это сумасшествие. Неизлечимая болезнь. Зависимость. Нездоровое отношение к своему, чёрт возьми, брату. Амане ловит себя на мысли, что между ним и Микой неоспоримое расстояние. И осознание душит — он так близко, совсем рядом и в то же время чертовски далеко. В такие моменты Юи хочет прикоснутся к нему, к его лицу, волосам. Убедиться в том, что это не чёртов сон, не его больные фантазии. До ушей доносятся обрывки фраз из песни. Я бы посоветовал ему лечиться. Но от такого лекарства нет. В сердце неприятно ноет и Юичиро понятия не имеет что это. Болит, но что-то не то. Кажется, душевная боль перерастает в физическую. Юи несказанно мало того, что он имеет сейчас. Хочется больше. Прямо сейчас, прямо здесь — на широкой кровати Мики, где их никто никогда не потревожит. Всё, во что он вкладывался, катится Прямиком в ад.

~

На комоде рядом стоит бутылка вина, которую почему-то резко хочется открыть. Мика не чувствует ничего, кроме саднящей боли по всему телу и лёгкой слабости. В глазах всё плывёт и он не может отвести взгляд от книги, хотя смотрит даже не на неё. Он не знает куда он смотрит. Микаэла сейчас вообще ничего не знает. Провода износились, Я слышу, как они поскрипывают, Держа его. Но Мику уже точно ничего не держит. Душа кричит «Я не могу» и с этим нужно что-то делать. С собой. С Юи. Господи, если бы кто-нибудь знал насколько сильно можно сходить с ума по кому-то. Шиндо не хватает уже ничего, связанного с братом. Одного его голоса, запаха, присутствия становится недостаточно. Хочется владеть им всем — целиком и полностью. Переплетать его пальцы со своими, вжимать худое тело в простыни, до крови прокусывать шею и задыхаться от поцелуев. Когда он говорит, я слышу его бесов, И все что они мне говорят. И Мика чувствует всем своим телом, что Юи хочет того же. Он знает, что им обоим нужно. И всё катится прямиком в ад.

~

Юичиро томно смотрит на брата, сжимая одной рукой простыни. Его рот немного приоткрыт, а зелёные глаза помутнели. В комнате почему-то становится невыносимо жарко, а тёмные стены вроде как сужаются. Бутылка вина, стоящая на комоде, никому не нужна. Мика делает небольшой глоток сухого воздуха и встречается взглядом с Амане. Внутри всё переворачивается и он чувствует что должен сделать что-нибудь. Юи ничего не понимает. Он просто откидывает учебник и подползает ближе, заставляя Мику вжаться в холодную стенку. Юичиро слишком близко. Он медленно вдыхает запах чужого тела, наслаждаясь, и тычется носом в шею, вызывая мириады мурашек на его теле. Ворот чёрного свитера насквозь пропитался ароматом одеколона Мики, и Амане это заводит ещё больше. Зелёные глаза закрываются. Полагаясь лишь на собственные ощущения, Юи продолжает делать с братом невообразимые вещи. Его пальцы поднимаются вверх по телу, поддевая мягкую ткань так, что поясница блондина чувствует лёгкий холодок, а затем зарываются в длинные светлые волосы. Такая напористость не характерна для Юичиро. Он вообще в этом плане жутко стеснительный. И Мика не понимает что за чертовщина происходит. Просто мысленно соглашается с голосом Джесси¹, что всё катится прямиком в ад. Поэтому, шумно вздыхая, он обхватывает лицо Юи руками, тянется к его губам. Сладкий привкус вишни, оставшийся от конфеты, которой как раз таки Мика угостил брата накануне всего этого, пьянит ещё больше. Правой рукой блондин хватает затылок Юи, сжимает волосы, как бы сильнее притягивая его к себе. Зеленоглазый стонет то ли от того, что расстояния между ними нет вообще, то ли от того, что в его рту оказывается язык блондина. Микаэла целует долго и страстно, и они никак не могут насытиться. Даже когда оба начинают задыхаться, останавливаться не хочется. — Мика… — шепчет Юи почти в губы. Ответом послужил лёгкий поцелуй, пока худые пальцы расстёгивали ворот рубашки Амане. Микаэла нависает над Юи, вжимает его в постель так, как всегда хотел — немного грубо, поместив колено между его ног, но чертовски возбуждающе. Так, как нравится это Юичиро. Голубоглазый наклоняется над ухом брата и прикусывает, вырывая из него сладкий стон. Шиндо и сам бы застонал, если честно. Со временем синие глаза теряют свой живой блеск. Мика начинает целовать грубо и смазано. Прокусывает шею Юи, оставляет на бледной коже синяки и засосы. С красных, немного потресканных губ срываются болезненные стоны. Лоб Амане вспотел, чёрные пряди прилипли к нему, а глаза закрыты. И Мика видит как с каждым новым укусом-поцелуем он жмурится и задыхается. — Посмотри на меня, — просит Мика. Его хриплый голос заставляет Юи задрожать и он открывает глаза. Белая, до безобразия смятая, рубашка почти сползла с него. Он приподнимается на локтях и, схватив одной рукой шею Микаэлы, притягивает его к себе, вовлекая в новый поцелуй. Мика просит того, что ещё утром казалось невообразимым, а слух Юи просто ласкают его стоны. И реакция блондина на поцелуи, на такие же болезненные укусы, вводит парня в экстаз. Черный свитер Шиндо оказывается где-то на полу и всё снова катится к чертям.

~

А за окном дождь. Крупные капли тарабанят по стеклу и всё, во что они вкладывались, катится прямиком в ад.