achromatic

Холодно. На улице почти декабрь и мокрый снег, превращающийся сразу же в лужи и грязь. Грязь… Почему для этих Микаэла был именно этим. Сколько раз он оборачивался на самые разнообразные мерзкие прозвища. «Кусок дерьма» было излюбленным. И слушая это всё снова и снова ему хотелось лишь одного — чтобы кто-то просто назвал его по имени. «Эй, Мика» Блондин сплёвывает куда-то под ноги, на мокрый асфальт. Шиндо выворачивает наизнанку то ли от жизни, то ли от недавно съеденных дешёвых булочек. Во рту привкус металла. «Опять…» Парень вытирает тыльной стороной ладони рот, растирая по белесой коже остатки крови. Он идёт по пустынным улицам, минуя несколько храмов. Как ты можешь сомневаться в существовании Бога, когда сам же обращаешься к нему? Микаэла вовсе не верит в него. Просто… К кому же ещё обращаться? Зачем ты просишь помощи у Бога, если все равно её не примешь? Просто Мика устал. Ему больше не нужна помощь. «Хочу умереть» Рёбра неприятно саднит и от этого блондин жмурится. Хочется согнуться напополам, свернуться в калачик, лишь бы облегчить боль. Он ведь не может всё это вынести. Мика вовсе не железный. Ноги ведут его в незнакомую сторону. Сейчас Шиндо в недорогом жилом квартале, самое главное — пустынном. Улица пугает своей тишиной и нелюдимостью. Здесь что, все мертвы? Блондин ступает осторожно, пропуская боль через всего себя. Ему кажется, что боги измываются над ним, крича в недоумении «Когда же ты в конце-концов сломаешься?». Неглубокий вдох, и он оседает на землю. Сил больше нет, сегодня с ним хорошенько «развлеклись». Это были молодые парни, несколько, кажется, из его университета. И всё, что им нужно было — деньги и «боксёрская груша». Мика им особенно понравился. У них, кажется, фетиш на худых, бледных, с вполне хорошими оценками, студентов. Эти парни уверены, что такие как он никуда не побегут жаловаться. — Хватит, — шепчет сам себе. Хочется просто забыть о них, обо всём, что вокруг происходит. Шиндо хватается за голову, глаза застилает пелена слёз, пока всё тело дрожит от страха и холода. Ему впервые так страшно оставаться одному. «Спасите меня» — молит непонятно кого. А в мыслях всплывает образ того навязчивого школьника — на вид совсем обычного. Но его глаза и голос затмевают разум, перекрывают все те воспоминания об избиениях и многочисленных издёвках. — Блять. Думать о нём ещё больнее и хуже, чем терпеть все эти измывательства. Микаэла делает особенно резкий вдох и начинает кашлять. Он ведь не может думать об этом идиоте постоянно, да? Это ведь не его лицо расплывалось перед глазами, когда сильные кулаки всё сильнее и сильнее врезались в хрупкое тело, когда острые лезвия вонзались в тонкую кожу. Мика, блять, просто не может думать об этом Юичиро каждые, Иисус, пять минут. Конечно, он в порядке. Ну подумаешь, с кем не бывает. Люди ведь заседают в чужих головах не не только потому что нравятся? Ведь так?.. Мимо безразлично проносится машина и от чего-то яркий свет от фар кажется не таким уж и белым. Грёбанный зелёный ослепляет. «Я ненавижу цвет твоих глаз». От безысходности хочется выть и скулить, словно бродячая собака. Мика откровенно не понимает как в этом мире можно оставаться на плаву, если держишь все в себе. Если грудную клетку просто разрывает изнутри от глубоко спрятанных чувств и эмоций. Парень вытирает слёзы рукавом грязной серой куртки и думает, что плакать вовсе не плохо. Так он точно знает что жив. Блондин шмыгает носом и слышит неторопливые шаги, шуршание целлофана и звон ключей. — Чего? В глазах всё плывёт, Шиндо только догадывается что это может быть он. — М-мика?.. — голос испуганный и удивлённый. Кажется, упал пакет. И вправду он — полон растерянности и удивления. Шиндо вспоминает кроликов — маленьких и жуть каких милых, а Юичиро словно один из них — молодой, ещё такой пугливый. Мальчишка присаживается напротив блондина, что-то говорит, вот только в ушах Микаэлы его речь — непонятный шум на заднем фоне. Он думает, что ему вовсе не нужно так беспокоится, что он, вроде бы, в порядке. Да и кто он вообще такой? Старшеклассник и только. Но от чего-то внутри становится так приятно и тепло, когда измученное тело приподнимают и куда-то ведут. Шиндо слабо цепляется за чужую одежду и тычется носом в плечо. От Юи пахнет бамбуком и ещё стиральным порошком; этот запах пьянит до того избитого парня, что кажется, словно он не в своём уме. Мика постепенно сходит с ума. Студент смутно помнит как его дотащили в чужой дом. В память врезались лишь мягкость подушек и приятный запах того самого бамбука. Юичиро приходит совсем уж быстро — с кучей непонятных вещей, которые Микаэла разглядеть не может. Он, кажется, сейчас вообще ни на что не годен. «Мы как бездомная пёс и добрый прохожий, угостивший дешевым куском мяса» И Шиндо это совсем не устраивало. Меньше всего он хотел сейчас жалости, тем более от такого как он — просто мелкого школьника. Поэтому, когда Юичиро стягивает с него кофту и незаметно для студента, охает, затем начинает говорить: — Не думай, что я прибежал к тебе за помощью… Я вообще случайно там оказался, — произносит хрипло, но уверенно. Юи слова парня не убеждают. Он проводит влажным куском ваты по синим, местами багровым, участкам кожи, заставляя того дрожать. Мика жмурится, шипит и впивается пальцами в плечо Юичиро. Резкий запах спирта, кажется, приводит Шиндо полностью в чувство, поэтому он как обычно начинает злиться. Голубоглазый видит, что Амане ему не верит. — Чёрт, да кто в здравом уме прибежит к школьнику за помощью?! — Так тебя смущает мой возраст? Голос у парня ровный, с каплей насмешки. Он дразнит Мику, это видно по хитрым лисьим глазам. Шиндо хмурится и громко цокает. У него сводит челюсть от того, какой этот мелкий школьник противный. Ему хочется его ударить. Так же, как и били его. Сильно, чтобы заткнулся. Микаэла хочет схватить его за шею так крепко, чтобы оставались сливовые следы от его пальцев, чтобы он знал — Мика касается его. Блондин не потерпит, если это сделает кто-то другой. Только ему Юичиро должен позволять так с собой обращаться. «Блять… Что?» Студент хрипло выдыхает, внизу живота тягучая боль, медленно расползающаяся по всему телу. — Эй, ты в порядке?.. — спрашивает парень, увидев его реакцию. Рука останавливается в миллиметрах от тела голубоглазого, как тот хватает Юи за тонкое запястье, крепко сжимает его и наваливается всем телом на бедного парня. — Что ты?.. В зелёных глазах Мика читает непонимание и волнение. Худое тело под ним едва дрожит, а в этой тишине слышно только предательски громкое и сбивчивое дыхание. — Ты ведь этого хочешь, да? — его голос срывается. Шиндо злится. Ему не то чтобы противно, просто он ничего толком не может разобрать. Поведение подростка такое непонятное и необоснованное, что его действительно хочется избить. Он ведь не привык к такому. — Как ты можешь говорить что я прекрасен, когда видишь что со мной сделали? Когда меня пожевали и выплюнули, буквально помочившись? Мика не понимает. Поэтому он сейчас кричит на него в совсем пустом доме, крепко сжимая запястья, и даже не думая что Юи может быть сейчас больно. Подросток молчит; он понимает что эта боль не сравнима с тем, что испытывает блондин. Он видит его страдания сквозь голубые глаза, поэтому ничего не говорит. Поэтому приподымается и легко целует его в уголок губ. Это и поцелуем назвать нельзя. Он просто прижимается своими губами к этому месту. Но затем всё-таки отклоняется и прикрыв глаза касается чужих губ полностью. Мика даже не реагирует. Он замер в одном положении и не размыкает губы, не позволяет ещё впустить в себя Юу. Хочет, но кажется не может. И Юичиро вроде бы понимает. Ему ведь и так сложно, он не может настаивать. Но грудь больно пронзает что-то острое, когда он чувствует как хватка Микаэлы ослабевает, а затем привкус соли. Глаза Шиндо стеклянные, а из них по щекам медленно стекают слёзы. Амане садится и аккуратно касается щёк парня, внимательно смотрит прямо в глаза. Его голос ровный и спокойный, когда он говорит: «Я повторю это ещё не раз». — Я хочу умереть, — тихо произносит Мика. — Но почему ты — единственное что держит меня здесь? И после своих слов он рыдает взахлёб. Впервые за несколько лет он действительно плачет, а с этими слезами выходит всё то, что копилось у него в душе. Юичиро прижимает его к себе ещё ближе. Мика же слепо тычется носом в шею, пока чужие руки гладят его по спине. Он вовсе не слышит тех слов, которые шепчет ему Амане. Да и это вовсе не важно. Главное — он рядом, как бы это сейчас не звучало. На душе удивительно спокойно, когда слёзы заканчиваются. Шиндо устал, глаза слипаются. Он думает что это сон, когда ложится на диван и тянет за собой Юичиро. Когда тот падает на него и шея оказывается прямо перед носом. Мика глубоко вдыхает запах его тела, длинные светлые ресницы щекочут бледную кожу, а Юи томно вздыхает. Утром Микаэле будет проще думать, что всё это ему приснилось, поэтому он просто крепче прижимает к себе подростка, как ребёнок плюшевую игрушку, когда засыпает. — Это судьба, — бормочет Амане. Оба проваливаются в сон, пока где-то за окном льёт дождь, смывая грязь с пустынных улиц.