Сахарный язык

Чимин мнётся около двери в собственную квартиру, потому что неловко. Там, за одним поворотом ключа, за пять метров от него, Юнги. Он ждёт, когда Чимин вернётся домой. Он ждёт Пака. Эта мысль не даёт парню покоя уже которые сутки. Он как-то неуверенно подносит ключ к дверному замку и снова замирает. — Какой же я идиот, — бурчит себе под нос Чимин, прислоняясь вспотевшим лбом к двери и закрывая глаза от усталости. Он одиноко стоит на лестничной площадке уже которую минуту и, наверное, со стороны выглядит слишком забавно. Да, может, это и слишком забавно, но не для самого подростка. Для него это слишком выражается в другом. Слишком — это тёплые улыбки хёна, приобретающие в свете последних событий совсем иное значение. Слишком — это прикосновения. Лёгкие, почти что невесомые, случайные, невинные. Слишком — это близкое дыхание Юнги постоянно рядом со своей кожей. Слишком — это сам Юнги и его манера всё время обнимать Пака и иными способами выражать свою любовь. Может, для Юнги это и норма. Чимин, конечно, его оправдывает, Мин же лет уже как десять взрослый парень и может себе позволить не только невинные прикосновения. Да, оговорочка: в отличие от Юнги, Чимин был всё ещё сущим ребёнком. Подразвращённым, но по сути своей ребёнком. Чимин всегда храбрился и выпендривался перед друзьями и самими собой, что, нет, он не такой, он не будет выглядеть идиотом, когда влюбится (если, опять же, влюбится вообще). Но он ошибся. Чимин, кажется, влюбился. Он краснеет, как в глупых дорамах, смущается случайных прикосновений и отводит неуверенный взгляд в сторону от парня мечты. Чимин прокололся, выбрав предметом своего желания Мин Юнги. Пак всё также трёт большим пальцем ручку двери и судорожно думает, что ему делать. И не только сейчас, а вообще, в принципе. Как бы он понимает задним умом, что сейчас толкает (сам?) Юнги на преступление, но ничего не может уже сделать. Это как с прорванной плотиной: если вовремя не понять, где находится маленькая брешь и не залатать её, потом поток воды уже будет ничем не остановить. Вот и их отношения с Юнги были, словно вода, такие же быстрые, непостоянные и… Чимин не успел додумать, потому что буквально ввалился в квартиру, уже боясь, что упадёт. Но он не упал, а врезался во что-то тёплое и до боли знакомое. Юнги удачно поймал Пака и, обхватив его за талию, притянул к себе. Он уже минут как десять не мог понять, что делает по ту сторону двери Чимин. Ну да, Юнги знал, что он пришёл. Ну да, Юнги ждал его и смотрел в окно, а потом прислушивался к тихому дыханию за дверью, мало что слыша. — Ты чего так долго? — Я ключ не мог найти. И оба знают, что это откровенная ложь, но как-то забивают на это. Чимин не может нормально встать и всё так же висит на Юнги, сжимая в своих пальцах его футболку на плечах. Он пытается не дышать вообще, но это априори невозможно, поэтому он дышит неровно, сбивчиво и через раз. В общем, чтобы Чимин ни делал всё у него получалось наоборот. И это странное касание чужого дыхания к коже где-то у основания шеи Юнги кажется щекотным и каким-то неправильно-приятным. Юнги закрывает входную дверь, не забыв про злосчастный ключ в замке, всё также придерживая Чимина, а потом топает с ним на кухню, усаживая за стол. Они оба молчат. Каждый делает вид, что пьёт свой кофе. Уже далеко не утро, но они его пьют вместо завтрака, обеда и ужина. Да, из Юнги воспитатель хреновый выходит, а нянька так вообще с минусовым значением. — Ну как там? — Тепло. — А в библиотеке? — Холодно. Юнги только хмыкает. Чимин упрямо продолжает изучать дно своей чашки, не двигаясь совершенно. Он думает, что Пак очень странный, потому что его поведение идёт в разрез с тем, что было пару дней назад. После признания Чимина будто подменили. Старшему казалось, что после того поцелуя он на него накинется и чуть ли не изнасилует на месте. Но ничего подобного не случилось. Скорее, процесс пошёл в обратную сторону. И Мин всерьёз задумывался над тем, что не рано ли они закончили играть в кошки-мышки. Если бы только Юнги знал, из-за чего сейчас Чимин такой напряжённый. Юнги осторожно дотронулся до руки парня и накрыл собственной ладонью его. Чимин дёрнулся, но руку не убрал. Он как-то растерянно посмотрел на парня, мол, что, хён, я снова сделал-то. — Чего ты боишься? Молчание. Чимин вляпался, потому что он грёбанный девственник. А та ночь с Гуком… Он ничего не помнил. И из этого Пак сделал вывод (по крайней мере для себя), что раз он ничего не помнит, значит, ничего не было и он всё ещё чист и невинен. Или же просто будет думать, что является таковым. А раз он девственник, то о каких серьёзных отношениях может идти речь? И вообще нафиг Юнги такой недотёпа как он? Из-за денег? Ну, это вряд ли. Если родители хотя бы краем уха узнают о их своеобразной дружбе и об отношениях в целом, тут не то что Юнги, Чимину дай бог сил выжить. Может, ради развлечения? Ну, типо, забавный несовершеннолетний дурачок и как бы его по-быстрому развести на секс. Или в крайнем случае на деньги. В последнюю очередь подросток предполагал, что Мин Юнги извращенец-педофил и ему просто нравятся такие мальчики, как он. Ну, да. Неопытные мальчики. В этом-то и крылась главная проблема. Юнги был намного старше парня и знал в делах любовных намного больше, чем он. Да, Чимин целовался, танцевал что-то похоже на стриптиз (он, конечно, отрицает это), но большего у него ничего не было. Воспоминания о той пьяной ночи и стонах Юнги он пытается больше не вспоминать. Алкоголик он, честное слово. Пора в клинику, Чимин. Юнги, конечно, не дожидается ответа и тянет парня на себя. Он смущает Чимина ещё больше, когда усаживает его к себе на колени, но ему так хочется. Отношения странная штука: пока они не касаются тебя всё кажется так понятно и просто, а когда сам сталкиваешься — мрак. Для Чимина мрак, потому что в первый раз серьёзные отношения, для Юнги, потому что он вообще последний раз заводил отношения лет так пять назад, если, конечно не больше. «А как себя надо вести с таким взрослым и опытным парнем?» — задаётся в очередной раз Чимин, сидя на коленях старшего. — Чимин, на хрена тебе летом библиотека? — Просто. — Просто, чтобы от меня слинять под предлогом? Может, опять у Чонгука зависал? Чимин вздрагивает. Юнги никогда не говорил с ним о Чонгуке, потому что на дух его не переносил, и теперь Чимин понимал почему. Юнги не просто заботился о целомудренности младшего, он ревновал. Да, Юнги жутко ревновал его, когда тот пропадал с Чоном где-нибудь в клубах, ревновал, когда находил засосы на его шее. Юнги ревновал Чимина. Это льстило подростку. Он слегка улыбнулся этим мыслям, а Мин поймал эту секундную перемену настроения и понял всё совершенно не так. — С Чонгуком, да? — даже слегка грустно. — Чимин, если ты решил завести со мной отношения только лишь потому что… — Нет! Погоди, хён, — жалобно проблеял Пак, — ты любишь гулять вечерами по паркам? — Не особо, — пока не понимая, о чём речь, отвечал Юнги. — А всякую хрень подарочную милую? — Я тебе баба что ли? — А дома посидеть и в окошко посмотреть с чашечкой кофе? — Уже лучше. И Чимина слегка отпустило. Им не нужны эти грёбанные штампы про романтику, прогулки под луной и прочее. Ну да, они уже столько лет знакомы, о чём тут вообще говорить-то можно? — А по клубам? — Если ты рядом, а не на сцене. — Юнги? — М? — А я в лужу встал пока шёл домой и ноги промочил, — заливистый смех в секунду снимает напряжение, что повисло в воздухе. Мин тоже вздыхает с облегчением и целует парня в линию скулы, чем вызывает лёгкое замешательство со стороны младшего. — Блин, Чимин, прекращай выпендриваться, как баба. Честное слово, как маленький. Пак уже не так боязливо смотрит на парня и позволяет себе даже слегка хитро прищурить глаза. — Так я и есть маленький, — улыбается он, а Юнги несильно щипает его за ляжку. — За что? — За всё самое хорошее. Чимин, я по-твоему педофил что ли? — Ну, да. Но мне нравится. А потом Чимин идёт к себе в комнату искать одну книгу, которую месяц обещал отдать Юнги.

***

— Почему оппа? Чимин чуть не взвизгнул, когда к нему сзади подкрался Юнги. Тот взял себе в привычку пугать и обезоруживать Чимина своим внезапным появлением. Пак так и остался стоять посреди комнаты с полотенцем в руках, а Юнги, никого и ничего не стесняясь, уже удобно уложил свои руки на бёдра паренька. Хорошо или плохо он себя вёл — Юнги это не волновало. Эти глупые выводы не могли уменьшить его сильной тяги к Чимину. Он провёл носом по шее подростка, заставляя того напрячься и попытаться вжать голову в плечи. — Ты вообще о чём? — Ну как же? Господи, никогда бы не подумал, что ты хочешь называть меня оппа, — Юнги тихо захихикал, потому что давно хотел постебаться над парнем по этому поводу (ну, и заодно узнать так всё же почему оппа?). Чимин попытался вывернуться из цепких лап старшего, но у него ничего не вышло. Недотрога из него была не очень хорошая, и Юнги вообще не понимал, зачем Чимин из себя её строит. В результате жалких попыток Пака выбраться на свободу, он оказался прижатым к двери ванной комнаты без права капитулировать с территории поражения. — Хён, — менее уверенно продолжил Пак, — ты, кажется, переходишь границы. Я в душ собирался как-то. — Если ответишь, то вместе пойдём, — шёпот где-то возле уха, а у Чимина уши от такого гореть начинают. Господи, младший и сам понять пока не может, нравится ли ему такой, новый, Юнги или нет. А старший, словно читая его мысли, оставляет лёгкий поцелуй на коже шеи, поднимаясь всё выше к губам. Его прикосновения нежные, острожные, но в тоже время настойчивые, прикосновения, от которых нельзя скрыться. У Чимина от одного горячего шёпота Юнги волосы дыбом и температура под сорок. Нет, ему определённо нравится такой новый, уверенный в себе Юнги. «Самоуверенный», — думает в этот момент Мин, накрывая пухлые губы подростка своими. Чимин наконец начинает отвечать, сам порываясь углубить поцелуй, из-за чего кажется совершенно неопытным в таких делах, ударяясь своими зубами о зубы Юнги, а потом сталкивается с его языком, чуть ли не начиная стонать от удовольствия. Юнги же позволяет младшему творить с собой всё, что только ему заблагорассудится, а сам, пользуясь моментом, задирает футболку Пака, исследуя горячую кожу пальцами. Чимин льнёт к нему всё ближе и уже не очень осознавая, что творит, закидывает свою одну ногу на бедро Юнги. Они оба слышат, как Чимин глухо ударяется о дверь ванной комнаты, когда старший слишком резко прижимает подростка к ней, подхватывая закинутую на него ногу под коленкой. — Ты же в душ собирался, — выдыхает младшему в губы Мин, и ему хочется засмеяться. Ведь Чимину как-то глубоко наплевать, и он никак не может прийти в себя, продолжая тянуться к губам старшего. — Так ты же со мной хотел, разве нет? — Хотел, если ты мне ответишь на вопрос. — Какой? — Ты знаешь какой. И Чимин фыркает на это, слегка отталкивая от себя парня. — Просто мне это нравится. Он хлопает буквально около носа Юнги дверью, а старший в этот момент слышит, как он запирает дверь изнутри. Юнги улыбается. Как бы ему хотелось продлить эти мгновения, чтобы ни о чём не думать и наслаждаться компанией Чимина. Но так конечно, нельзя. Об этом внезапно вспоминает и сам Чимин. — Хён, — выдёргивает из мыслей младший, усаживаясь возле Мина. Он отвлекает его от увлекательного чтения, но тому как-то на это плевать. Если Чимин начинает говорить так серьёзно, то есть смысл послушать его. Поэтому Юнги откладывает книгу в сторону и разворачивается к парню. Тот тут же смущается и опускает голову. — Хватит так на меня постоянно смотреть, — бурчит недовольно он, но это выглядит очень мило и забавно со стороны. — Как? — Словно хочешь меня съесть. Юнги начинает смеяться, а Чимин только больше злится. — Ну и фиг с тобой! — вырывается у Пака и он уже хочет уйти, обиженный, хлопнув дверью. Но Юнги не даёт ему этого сделать и грубо тянет к себе, а потом сажает между разведённых ног, прижимая к груди. Чимин пыхтит, что-то недовольно бурчит, но не вырывается. Всё же роль недотроги это не его. — Так что ты хотел? Чимин несколько секунд молчит, пытаясь сформулировать мысль и собраться с силами, а потом начинает: — Хён, слушай, а что мы скажем родителям? Юнги ставят в тупик. Это тот самый вопрос, о котором он не желал думать. Потому что так же, как и Чимин, этого не знал. Вопрос вывел парня из системы, и он лишь мог смотреть на макушку подростка, пропуская сквозь собственные пальцы локоны его волос. — Так что? — А ты уверен, — прочистив горло, начал Юнги, — что им нужно об этом говорить? — Ну, а как иначе? — он поворачивает голову к Мину и смотрит самым наивным взглядом, на какой только способен, а потом тоже замолкает, видимо, осознавая всю сложность ситуации. Если он решит кому-нибудь (не важно кому) рассказать эту историю, то им с Юнги не жить. А ревностные родители, которые ради сына готовы президента убить, уж точно не погладят его по головке за такую любовь. Про Юнги в таком случае даже страшно подумать. — Да, ты прав. Им лучше не знать. А пока у нас есть время подумать. Они вернутся только через три дня. Но Чимин даже не догадывается насколько он сейчас неправ. Родители это люди непредсказуемые и им вполне присуще ранее возвращение. Только вот Пак не знает, что его предки, решив сделать сыну сюрприз, договорились вернуться на день раньше домой из-за освободившегося времени.