День гнева

Они стояли вокруг каменного стола, Звездный Синод, каждый из них — остро-неотъемлемая часть Империума. Амулеты Сновидцев на их груди отражали лазурные блики, но лишь часть силы магистров заключалась в символе. Основная сила их была во взглядах, привыкших к власти и ответственности, жестах, что свойственны тем, кто познал это чувство расчетливой уверенности, и воле, что могла бы перевернуть основы мира. Они были готовы осмелиться это сделать. Круглый стол обозначал равенство, и в какой-то мере это было правдой — каждый из магистров владел чем-то, что не было доступно прочим, и это уравнивало их между собой. Но тем не менее был один, негласный глава, которому издавна принадлежала честь направлять собрания Форума. И он более чем заслужил это. Сетий Амладарис обвел спокойным взглядом присутствующих, и в нем больше не было и тени раздражения, лишь сосредоточенное внимание. Умение и дар Корифея. — Полагаю, мне нет нужды повторять все нюансы, друзья мои; уверен, что каждый из нас успел взвесить все и обдумать в деталях. Мы все сходимся во мнении, что сила драконов, коей мы сопричастны, исходит из Золотого Города, и что этой силой возможно обладать, как обладали те, кого элвен называют богами. Цель наша ясна, так что стоит сосредоточиться на методах. Мастер негромко хмыкнул. Непослушная прядь волос упала ему на лоб, и он раздраженно смахнул ее рукой. — Будет непросто. Каждый из нас хоть раз да пробовал добраться до Города, но, судя по тому, что мы все еще здесь — каждый равно потерпел поражение. И если бы ответ заключался в простом объединении силы семерых магов, каждый десятый уже был бы воплощением дракона. Корифей согласно наклонил голову. — Я не собираюсь оспаривать это. Но думаю, уместно будет дать слово леди Прорицательнице — наверняка архивы мудрейшей Разикале смогут предоставить нам зацепку. Это было справедливое и дельное замечание, и Корделия коротко кивнула, ощущая на себе внимательные взгляды собравшихся. Она тоже искала путь, как и все, но к несчастью, идеального ответа у нее не было — пусть владыке Тайны и были известны все пути сна и яви, ее служители оставались всего лишь смертными. Но чтобы заслужить бессмертие, они должны были сперва доказать свое право на это. — Информации немного, — сказала Корделия. — Наиболее достоверной мы склонны считать источники Атрина, советника верховного короля Каринатуса, и Архонта Партения, которые достаточно долго не оставляли попыток проникнуть в Золотой Город. Поймав взгляд Дозорного, она угадала в нем едва заметную тень удивления, и прервавшись, вопросительно подняла бровь. — Записи Атрина считались утерянными после падения Бариндура, — суховато промолвил магистр. Чуть шевельнул рукой. — Не имеет значения, продолжайте. Разумеется. Корделия Иллеста мимолетно подумала о том, как скоро Круг Наблюдателей запросит драгоценные копии. Равно как и о том, стоит ли предоставлять их — или в долгосрочном периоде Ищущие потеряют больше, чем обретут. Слишком много знаний в свое время укрыли от чужих глаз и хранили доверенные Разикале; знаний, что стали бы слишком опасны в неумелых руках, и гораздо опаснее — в руках тех, кто в полной мере осознал бы их ценность. Раскрыть их означало не просто потерять преимущество в незримой борьбе за власть и влияние, но и поставить под угрозу стабильность Империума. Сколько будет готов отдать за эту информацию Дозорный? …и сколько она будет готова потребовать взамен? — Структура Тени противоречива, — произнесла Корделия. — Мы привыкли считать, что сила сомниари прямо пропорциональна его способности входить в Тень и управлять ею. Это верно, но по свидетельствам Атрина, лишь до определенного порога. Затем реакция Тени на силу становится прямо противоположной. Грубо говоря, чем больше силы вливается в Тень, тем сильнее ее сопротивление. Дальше в своих записях Атрин приводил гипотезу, что именно поэтому достигнуть центра Тени в принципе невозможно. Даже самый сильный Сновидец — даже несколько самых сильных Сновидцев — в итоге не смогут преодолеть невидимый барьер. Идеальная защита. Об этом Прорицательница решила пока что не говорить. Слова древнего мага могли быть верны, но они слишком отдавали отчаяньем того, кто потратил жизнь на поиск, чтобы в итоге прийти к горькому выводу о его неопровержимой бесплодности. — И как быстро возрастает сопротивление? — с нескрываемым интересом спросил Архитектор. Слушая, он делал записи, и под его рукой лист пергамента быстро покрывался витыми рунами, странно-изящной вязью аркана и тевена. — Возможно, есть способы его обойти? — Экспоненциально, — отозвалась Корделия. Вздохнула, развела руками. — Простите мои лорды, но если бы все было просто, каждый десятый уже был бы воплощением дракона. Коротко хохотнул Мастер, воодушевленно потер ладони. — Клянусь гномьим занудством, Архитектор найдет нам решение еще до того, как фервентис войдет в расцвет. А покамест мой Круг проверит, где именно начинается этот барьер, и насколько он равномерно распределен. Вдруг нам посчастливится найти более простой ответ, что не потребует особых затрат. Точные цифры не помешают. Сетий Амладарис встретил взгляд Корделии, но не произнес ни слова. Решать надо было ей. Что же, она знала, на что шла. Каждому из них рано или поздно придется чем-то пожертвовать ради цели. Плохо то, что Ищущие будут первыми, но по крайней мере, это справедливая плата. Еще неизвестно, что придется внести другим. — Круг Разикале предоставит доступ к источникам, — коротко произнесла Корделия. — Я уведомлю архивариусов, как только вернусь. Едва заметно кивнул Корифей. Корделия подумала, что, может статься, она все равно останется в выигрыше. Заслужить благосклонность дома Амладарис было не так легко, и если в результате он окажется в долгу у Круга Ищущих, это может сулить немалые выгоды. Архитектор, неопределенно смотревший куда-то в переплетенье рун на своих пергаментах, задумчиво переплел пальцы, чуть склонил голову набок. — А если создать противовес? — предложил он. — Стянуть сопротивление барьера в одну точку с помощью вспомогательных сил… если на таком погружении все еще сохраняются законы Диомеда, плотность распределится соответственно. Корделия едва заметно покачала головой. Если бы!.. — Увы, мой лорд, — со вздохом отозвался ему Фервил Караниан. Небрежно вытянул руку раскрытой ладонью вверх, и бесплотный сгусток лазурного света спорхнул с нее в воздух, мягко распоров полумрак, описал неровный круг под сводами и устроился у магистра на плече, точно прирученная птица. — Законы Диомеда, к прискорбию, непогрешимы лишь в верхних слоях сноткани. Дальше в действие вступают законы полного дерьма. Предположу, что вы слышали об инциденте Темного Равноденствия? Из всех магистров, слушавших его, лишь Дозорный выглядел так, словно эти вести не были для него внове; бесстрастному выражению его лица могли бы позавидовать мраморные статуи во дворце Архонта. День, прозванный Темным Равноденствием, случился несколько лет назад, и был воистину темным — внезапное землетрясение сотрясло юг Ортланда, обрушив в небытие две небольших деревни. На их месте образовался котлован; весенние дожди и горные ручьи наполнили его водой и обратили озером. Среди людей ходили опасливые шепотки, что вновь возвращается проклятие, низвергшее в огненную бездну Бариндур, что непокорность местных наместников навлекла на себя гнев драконов. Но немало было и тех проницательных, кто заметил, что исчезли бесследно некоторые жрецы из Круга Зазикель. Знала об этом и Корделия, но правда, до теперешних слов Фервила ей не приходило в голову связать неудавшийся эксперимент Непредсказуемых с попыткой обмануть саму Тень. Но риск и опасность идут с даром рука об руку, и чем сильнее дар, тем выше цена. Каждый из них знал об этом слишком хорошо. — И насколько большим был противовес? — негромко спросил Мастер. Архитектор на миг поднял взгляд от записей, чуть заметно нахмурился, оценивая. — Большим, — скучающе отозвался Караниан. — Двадцать шесть магов, из них тринадцать из Ближнего Круга. Вернулось пятеро, не считая меня. Это был… очень-очень неприятный опыт, мои лорды и леди, должен вам признаться. — Я потеряла троих, — подала голос Корделия. Слегка передернула плечами. — Противовес был меньше, и, соответственно, меньше отдача, но нам все равно пришлось выходить через кровь, и мы едва справились. Она задумалась на мгновение, взвешивая риск, потом отрешенно кивнула своим мыслям. Добавила суховато: — Это знание может быть полезно. Я готова быть проводником. Вы, мой лорд? Безумец криво усмехнулся. — Мне стоит заранее просить прощения за то, что вам придется ощутить, моя госпожа. Но да, хорошо. Четвертое нубулиса устроит всех? Молчание было ему ответом и согласием. Трех дней было достаточно, чтобы подготовиться или передумать. Впрочем, теперь, когда они все сошлись на Форуме, вряд ли кто-либо пошел бы на попятный — даже во взгляде неизменно осторожного Луция отражалась разделенная на всех семерых невесомая искра азарта-вдохновения, от которой разгорается пожар, способный перекроить мир согласно своему желанию. И то, как недосягаема была награда, лишь делало ее более желанной, и то, каким опасным был путь и вызов, лишь подогревало гордость. Каждый из Звездного Синода считал себя достойным в глазах своего бога — и каждый из них был готов доказать это. С другой стороны, подумалось Корделии, если у них действительно получится объединить все это, все их стремление, все их мастерство, все их знания, многоликие и разногранные, словно оттенки цветов, словно сама суть человека — разве нашлось бы что-нибудь в этом мире, что смогло бы противостоять им? Если каждый из них — лучший? — Разве что этого времени не хватит, чтобы досконально изучить свидетельства Атрина, — с едва заметным недовольством произнес Мастер. Развел руками, словно бы прося прощения за собственную назойливость, повернулся к Корделии. — Насколько эти знания будут важны для того, что нам предстоит увидеть? Магистр покачала головой. — Я изучила их вдоль и поперек до того, как решилась на риск с противовесом, и это стоило мне жизни троих магов. Признаться честно, мой лорд Мастер, я предпочла бы, чтобы вы пошли от обратного; не отталкиваясь от древних стереотипов. Они будут полезны, да, но они же и мешают видеть новые решения. Насмешливо фыркнул Фервил, сложил руки на груди, но делать замечаний не стал. Как бы там ни было, Корделия была права. Весь Круг Разикале до сих пор не смог придумать, как решить задачу, исходя из имеющихся данных — и значит, им нужен был свежий взгляд. В этом был неоспоримый плюс объединения воспоминаний; если наблюдать случившееся со стороны, есть шанс заметить ошибки, которые привели к провалу. У них должно получиться. — Мой лорд Дозорный? — неожиданно обратился к молчаливому магистру Сетий. — У вас есть предложение? Жрец владыки Ночи сложил руки на груди, отрешенно провел пальцами по тяжелой цепи своего амулета. — Напоминание, скорее, — суховато произнес он. — Мы не можем позволить себе бросить все ресурсы на разгадывание загадок, это привлечет ненужное внимание. По очевидным причинам ни Архонт, ни прочие из Сената не должны узнать о проекте, по крайней мере, до того момента, когда реверс станет в принципе невозможен. И не забывайте, что далеко не каждый в наших Кругах так же верен драконам, как мы. При этих словах Луций Фара поморщился, словно на язык ему попала горечь, но комментировать не стал — все и так слишком хорошо помнили позапрошлый год. Проект Круга Андорала тогда еще был известен лишь двоим магистрам, помимо Оценщика — Сетию Амладарису и Корделии Иллесте. Влияние Корифея на Магистерий и Сенат было необходимо для отвлечения ненужного внимания, а знание Ищущих — для продолжения исследований. И так было до тех пор, пока к Луцию не пришел Дозорный и молча положил перед ним доклады агентов, в подробных деталях раскрывавшие все. «Крысы, — сказал тогда Дозорный, — проникают всюду. Архонту все известно, и вам стоит позаботиться о том, чтобы упредить удар.» Его своевременная информация спасла проект от полного провала; Луций и Сетий едва ли не чудом сумели обернуть опасную ситуацию относительной ничьей, и добиться лишь минимального наблюдения со стороны встревоженного Сената. Но преимущество секретности было безвозвратно утрачено. А затем Луций Фара передал Дозорному Ночи свою просьбу и позволение к действию. И в Круге Андорала началась бойня. Наблюдатели хладнокровно и бесстрастно вырезали всех, кто мог иметь хоть какое-то отношение к предательству. Всех, кто мог быть связан с агентами Архонта, всех, чья репутация не была безупречна. И тех, безупречных, практически всех уничтожили годом спустя, потому что слишком чистая совесть вызывает не меньше подозрений. Архонт переиграл их тогда, и потери были велики, но урок оказался хорошим. Даже среди самых доверенных, среди самых верных может оказаться предатель, и тогда игра будет проиграна, еще даже не начавшись. Звездный Синод уже не мог позволить себе подобных промахов. Слишком высоки ставки. — Сможет ли Круг Наблюдателей обеспечить безопасность проекта? — негромко спросил Корифей. — Я согласен с тем, что этому надо уделить повышенное внимание. Дозорный коротко кивнул. И прохладно добавил: — Но все наши распоряжения должны будут выполняться незамедлительно. Я не собираюсь изображать верховного повелителя и бога, но все же будьте готовы к тому, что мои агенты в любой момент могут потребовать у вас свернуть текущую операцию. И вы должны будете немедленно это сделать, не задавая лишних вопросов. Это было опасное требование, и Корделия на мгновение задумалась, взвешивая потенциальный ущерб. Несомненно, так Дозорный получит немалое преимущество в этой игре, но он прав — без помощи его Круга их затея обречена на провал с самого начала. — Согласен, — резко отозвался Луций Фара. Обвел взглядом остальных, передернул плечами. — Не думаю, что сейчас хорошее время для торга. — Согласен, — негромко произнес Архитектор. — Но я был бы благодарен вашим агентам за… деликатность. Как и они все, подумалось Корделии, и она с беззвучным вздохом кивнула, подтверждая. — Согласна. Но да сохранит вас Лусакан, мой лорд Дозорный, если ваши агенты повредят мне хоть один документ в архивах. Взгляд верховного жреца Ночи выражал саму безграничность терпения. Беззвучно засмеялся Фервил Караниан. — Согласен. Более того, мои любезные друзья, полагаю, я мог бы немного помочь в этом ответственном деле. Так сказать, создать некоторые… прецеденты, что помогли бы отвлечь внимание его светлости Архонта и его советников в нужную нам сторону. Тяжелый вздох со стороны жреца Тишины Корделии, конечно же, только послышался. — Согласен, — сдержанно отозвался Сетий Амладарис, и следом за ним одобрительно кивнул и Мастер Огня: — Согласен. Когда Корделия Иллеста вернулась в храм, солнце уже клонилось к закату. Молчаливый Илинор принял из ее рук факел и плащ, привычно пристроился чуть позади. Магистр решила вернуться к себе в поместье; мессу могла провести и Вторая Жрица. У Прорицательницы были более неотложные дела. Все еще не были оповещены архивариусы, все еще не знали о наступающих переменах избранные из Ближнего Круга. Если Корделия собиралась вступить в эту игру, ей надо было заняться перераспределением ресурсов и разделением ответственности. Каждого из присягавших ей и Разикале она знала поименно, и почти на каждого могла положиться, но… Кто из них смог бы предать ее? Кто из них изменил бы присяге и вере — во имя наживы, страха, иных убеждений? О нет, Корделия не могла недооценивать Архонта, он держал власть в стальном кулаке, и его воля не уступала воле Синода, и его чутье было не менее острым. Сильный враг, с ним необходимо было считаться — но разве кто-либо другой мог бы стоять во главе Империума? Место нерешительных и слабых — в цепях Андорала, у ног лучших. Ранняя ночь была прохладной и свежей, омытой от дневного зноя. Ветер пришел с севера Минратоса неуловимо-пряным запахом моря, мягко коснулся лица, огладил волосы. Корделия посмотрела на небо, но облака были слишком плотными, и искры Элувии были надежно укрыты от чужого взгляда. Равно как и Тень ревностно укрывает свою сердцевину. Но они собирались подняться выше облаков. — Миледи. Магистр обернулась, приняла поводья. Илинор дождался, пока она устроится в седле, и лишь тогда взлетел на своего жеребца, тонконогого жилистого, с диковатым нравом. Это был подарок самой Корделии; коня привезли с собой заезжие южные купцы и божились, что изловили где-то в диких полях Планасене. Илинор поблагодарил сдержанно, как и положено рабам, но с конем затем почти не расставался, даже кормил и чистил сам, словно не доверяя хозяйским конюшим. Пегая кобыла самой Корделии, словно в противовес, обладала спокойным и уравновешенным нравом, отлично слушаясь узды. Маг, не считавшая себя слишком искусной наездницей, была более чем ею довольна. Обычно леди из альтус предпочитали верховой езде легкие паланкины, и те уже много лет не выходили из моды, считаясь привилегией настоящих аристократов. К сожалению Корделии, для нее самой это было неприемлемой роскошью — путь в паланкине занимал почти что в три раза больше времени. А время стоило слишком дорого. Неторопливый аллюр не мешал размышлениям, и Прорицательница почти не следила за дорогой. Эта часть Минратоса была богатой и чистой, по окраинам мостовой были установлены светильники-кристаллы в бронзовых узорных креплениях. Внутреннюю поверхность их покрывали лириумной пылью, отзывавшуюся на присутствие магии мягким свечением. Не настолько ярким, чтобы сравнять ночь с днем, но вполне достаточным, чтобы ясно видеть дорогу. В районах, где жили сопорати и низшие, главные улицы освещали масляными лампами и факелами — это было и дешевле, и практичнее для не обладающих даром. Корделия вдохнула полной грудью, на мгновение прикрыла глаза. И негромко спросила: — Илинор, ради чего люди могли бы предать меня? Несколько мгновений тишины после ее слов были гулкими, как бывает после того, как ударит гонг. — Представь себе золото и алмазы, их было бы достаточно, чтобы купить один из гномьих тейгов, — отрешенно проговорила магистр, не поворачивая головы, — представь себе свободу без хозяев и владык, свободу для своей семьи, свободу для своего народа. Представь, как они восславят тебя, как назовут своим вождем, первым среди равных. Это богатые дары, достойные дары — разве они не привлекают тебя? — Это путь слабых, миледи. Корделия обернулась, и Илинор подвел коня ближе, почти поравнявшись с ней. Голос его был тих, но спокоен. — Не мне говорить вам о том, что через предательство не стать первым среди равных. Сильный не пойдет этой дорогой. Моя же жизнь и так принадлежит вам; и если вы сомневаетесь во мне — возьмите ее во имя вашей славы. Магистр смотрела на то, как он склонил голову, и как едва различимо блеснул, отражая случайный блик, серебристый ошейник. И потом, не услышав ответа, Илинор взглянул на нее и тут же отвел взгляд — раб не имел права смотреть в глаза альтус. — До конца этого года останься мне верен, — почти беззвучно проговорила Корделия. — До конца года, что бы ни случилось, что бы ни было предложено тебе, кем бы ни было предложено — и даю слово, я подарю тебе свободу и позабочусь, чтобы твоя жизнь, и жизнь тех, кто дорог тебе, была достойной. Илинор молча поклонился вновь. Остаток пути, чуть более получаса, прошел в тишине. Они успели вернуться в поместье и спешивались, когда слуги распахнули ворота перед еще одним всадником верхом на тонконогом изящном жеребце. Корделия, хозяйка и повелительница здесь, развернулась к гостю, скрывая под учтивым приветствием удивление и тревогу — она не ждала никого больше в эту ночь, и вести настолько срочные, что ради них был нарушен приказ магистра, вряд ли могли быть добрыми. Всадник соскользнул с коня, легко перебросив поводья слугам, и, шагнув к ней, откинул скрывавший его лицо капюшон. — Я пришел незванным, прости мне, — негромко сказал Архитектор, склонив голову, — смея надеяться на твою благосклонность, моя госпожа. Мне нужно поговорить с тобой.