От «А» до «Я»

Вообще, она много чего боялась в своей жизни: высоты, темноты, боли. Это ни для кого не было таким уж большим секретом. Но вот свой страх всего связанного с врачами, поликлиниками, уколами и иголками Мария старательно прятала, держась подальше даже от Кейтлин, во время её работы. - Ауч… - тихо шипит девушка, хватаясь рукой за щёку. - Что-то случилось? – беспокойно интересуется Кейтлин, кидая на девушку беглый взгляд. Ари быстро убирает руку от лица, сильно морщась при этом. Зуб, при каждом действии, болел так, словно в нерв тычут острой иголкой с абсолютно садистским наслаждением медленно её отнимая и вновь резко опуская на воспалённый участок, от чего перед глазами чёрным фейерверком взрывается пустота. У зубного она не появлялась с тех самых пор, как приехала в Централ-сити, а это уже почти полтора года. Довольно долго, конечно, но она была готова ещё столько же с этими врачами не встречаться. Харрисон задумчиво хмурится. Её манипуляции не остались не замеченными им, как и быстро изменившееся выражение лица при этом. - Всё в порядке. – криво улыбается Ари, старательно сдерживая порыв выругаться, причём явно на великом и могучем. - Тебя записать к зубному? – участливо интересуется мужчина, внимательно наблюдая за реакцией девушки на эти слова. Слишком резко она отреагировала на вопрос Кейтлин и очень уж быстро сообразила ответ. Девушка дёрнулась, бросила испуганный взгляд на мужчину и отрицательно мотнула головой. В помещении резко установилась полнейшая тишина, прерывать которую никто явно не собирался. Циско молча переглянулся с Кейтлин и так же молча стали наблюдать за развивающимися событиями. Прищур Харрисона Уэллса не обещал ничего хорошего стоящей в дверях девушке. Она прекрасно это осознавала, именно поэтому медленно развернулась и со всех ног понеслась на выход, оставляя за спиной удивлённых работников и своего непосредственного начальника. - Стоять! – громкий рык, донёсшийся откуда-то из-за спины, стал очень даже хорошим мотивирующим фактором бежать, и бежать как можно быстрее. Она не любила врачей с детства. Страх ужасно болезненных уколов был гораздо сильнее разума, что уж говорить про нервы, которых она тратила вагон и маленькую тележку во время любого похода к докторам. Слёзы на нервной почве так и вовсе казались ей постыдным позором, показывать который ни хотелось совершенно никому. Однако хотела она или нет, но к врачу идти пришлось. За ручку. С несчастным доктором Уэллсом, который нервных клеток потратил, наверное, если не больше, то явно и не меньше, чем сама девушка. Неизвестно, что именно подтолкнуло мужчину к решительным действиям, однако он умудрился отловить беглянку, созвониться со знакомым стоматологом и, крепко удерживая девушку, отвести её на приём. - Оно и само может пройти. – в который раз попыталась освободить свою кисть из крепкой хватки доктора Уэллса девушка. Скептический взгляд этого самого доктора был краше любого словестного ответа. Девушка тяжело вздохнула и на время оставила попытки вырваться на свободу. Идти к доктору совершенно не хотелось. Тем более к дантисту. Только и знают, что делать болезненные уколы, после чего начинать работу, не заботясь о том, подействовала ли анестезия. От неприятных воспоминаний она передёргивает плечами и бросает беглый взгляд на чужую ладонь, что осторожно, но в то же время крепко удерживает её за запястье. Взгляд невольно подмечает то, насколько хрупкой кажется её кисть по сравнению с загорелой большой ладонью мужчины, которая без проблем обхватывает её запястье целиком. Крепкие пальцы его при этом ничуть не давят и не приносят никаких неприятных ощущений. Тем не менее, ей кажется, что стоит мужчине чуть крепче сжать руку, на молочно-белой коже запястья тут же махровым цветом расцветут лиловые синяки. Она знает, что это не так, но уж слишком ярок контраст между его широкой ладонью и её рукой. - Перестань упираться. – устало произносит Харрисон, сам не замечая, как переходит на «ты». – Выбора у тебя всё равно нет. Я прекрасно знаком с этим доктором, так что тебе просто нет смысла беспокоиться по пустякам. Она шмыгает носом, старательно гася раздражение, которое сумел раздуть мужчина при помощи пары неосторожных слов, брошенных на медленно тлеющие угли негативных эмоций. - Это для вас это пустяки, доктор Уэллс. – с трудом выговаривает она, сидя на скамейке перед кабинетом. В глазах уже стоят слёзы, из-за которых зрение теряет свою чёткость. Она с трудом удерживается от желания сморгнуть их и совершенно по-детски вытереть рукавом. Лишь откидывается на прохладную стену нервирующего нежно-персикового цвета и запрокидывает голову вверх, обречённо выдыхая. Ну да, ему легко об этом рассуждать, а она – боится. До нервной дрожи и слёз. Вот и сейчас, ловя на себе удивлённый взгляд Уэллса, с трудом удерживается от того, чтобы дать волю слезам. Её потряхивает и это очень заметно. Поэтому мужчина осторожно сжимает её пальцы в поддерживающем жесте, надеясь хоть так придать немножко спокойствия Ари. Она благодарно кивает, но даже не думает менять своё положение, потому что плакать из-за такого, казалось бы, пустяка – стыдно. А смотреть в глаза Харрисону Уэллсу стыдно вдвойне. Побывать у врача для неё равносильно пытке, а уж вылечить зуб, так и вовсе. Она никогда бы не пошла к врачу добровольно, лишь в добровольно-принудительном порядке, если ситуация станет совсем уж критической, в противном случае всеми силами избегая возможное знакомство с очередным медиком. Харрисон Уэллс же мало того, что отвёл её к доктору за руку, как маленькую, капризную девчонку, так ещё и сидел рядом, с интересом разглядывая помещение и разговаривая попеременно то с врачом, то с ней. Последнее, правда, было больше похоже на монолог. Мужчина не смеялся, не шутил над ней и её страхами. А даже наоборот, старался помочь и поддержать. И хоть уколы и были такими же болезненными и столь же страшными, но врач не был извергом и работу свою явно знал. А поддержка в лице Харрисона Уэллса действительно была неоценима для неё. - Спасибо. – смущённо бурчит она, старательно глядя под ноги. По окончанию страшного и ужасного времени лечения, ей стало безумно стыдно. То поведение в целом, от лаборатории и до приёма, заставляло смущённо тупиться и виновато отводить глаза. За попытку побега стыдно было особенно. Всё-таки доктор Уэллс отнюдь не спортсмен и не Флэш, чтобы легко огибать все возможные препятствия и избегать столкновений с дверными косяками. И всё же, не смотря на все её попытки избежать похода к врачу, мужчина отвёл её туда, чего совершенно не обязан был делать. Он был для неё только начальником, не другом и даже не близким знакомым, и всё равно потратил на неё своё свободное время и отвёл в стоматологию. При этом Харрисон Уэллс совершенно ничего не попросил взамен. И за это ей было безумно неловко и неудобно. Особенно за свою выходку. Серьёзного, взрослого человека заставить гоняться за собой по всему зданию, словно он мальчишка с безграничным запасом сил и энергии, а не спокойный и уравновешенный мужчина в полном расцвете лет. - Не за что. – с мягкой улыбкой на губах произносит он, сжимая в поддержку её ладонь. - Но убираться сегодня нам предстоит основательно. – добавляет мужчина полу-шутя. – А после, так и быть, я отвезу тебя до дома. Девушка нерешительно поднимает голову, встречаясь взглядом с легко улыбающимся мужчиной. И на душе от этой улыбки становится спокойно и тепло. Она слегка смущённо отводит взгляд и всё ж решает извиниться, потому что жгучий стыд никак не желает исчезать, как и вина. - Простите, доктор Уэллс. – она отводит взгляд и неловко трёт лоб. – Я просто несколько не люблю всего этого. – несколько неловко всплёскивает рукой она, пытаясь правильно объяснить мужчине свой поступок. – И уколов… - девушка слегка запинается, смущается и тяжело вздыхает, пересиливая себя. – Боюсь, в общем. Она не смотрит на него, оттого и не замечает, что на его губах играет лёгкая улыбка, ведь никто не будет столь открыто признаваться в своих слабостях перед совершенно посторонними людьми. А это уже что-то да значит. Оставалось только понять: что именно? И хоть она не любит и даже боится врачей, один конкретный доктор вызывает у неё совершенно другие чувства. И об этом, пожалуй, стоит молчать.