Е - Единство
9 ноября 2017 г. в 16:05
Её всегда поражало, как согласованно, будто единый отлаженный механизм, действуют столь разные люди в трудные, важные моменты. И, кажется, что понимают друг друга не просто с полуслова, а без слов, без звуков, просто переключаются на одну волну и становятся одним целым, организмом, имеющим шесть рук, шесть ног и три головы, четвёртой они умело управляют дистанционно.
По всему помещению летают предметы различной степени важности, а так же кресла с сидящими в них Харрисоном и Циско. Кейтлин сидит за компьютером и следит за показателями, которые исправно выдаёт костюм Барри.
- Циско! – командует Уэллс, не отвлекаясь, впрочем, от монитора компьютера.
Он собран и напряжён до предела, словно натянутая тетива лука, готовая сорваться с удерживающих её пальцев. Движения мужчины чёткие, выверенные и лаконичные, словно каждое действие просчитано на тысячи шагов вперёд. Однако девушка отчего-то уверена, что её домыслы лишены даже толики реальности, потому что на данный момент для Харрисона Уэллса существует только экран монитора, на котором светятся лишь ему одному известные данные.
- Готово. – отрывисто бросает Рамон в ответ, даже не глядя в сторону мужчины.
У него свои заботы. Пальцы в сумасшедшем ритме отстукивают на клавиатуре известный только молодому человеку текст, легко порхая по клавишам. Безумная какофония звуков в воздухе разносится, кажется, по всему помещению, проникая под кожу, разнося этот рваный ритм по крови, заставляя болезненно морщиться от обилия яркости в этом шуме, который становится невероятно громким, вызывая едва ли не мигрень.
Писк мониторов, стук клавиш, режущий уши звук колёсиков компьютерных кресел, катающихся по полу лаборатории, редкие но, тем не менее, резкие и отрывистые, заставляющие раз за разом вздрагивать от неожиданности и морщиться от собственной реакции. Это обилие звуков раздражает и без того расшатанные за последнее время нервы, вновь и вновь болезненно отдаваясь в голову и в испуге сжимая сердце.
Ей кажется, что она может не выдержать этого напряжения, которое появляется в очередной какофонии звуков, неизменно сопровождающей все самые худшие моменты жизни работников S.T.A.R.Labs. Ей хочется закрыть уши, зажмуриться, сжаться в комочек, уткнувшись носом в колени, и хоть раз ничего не знать о том, что именно делают здесь, в том месте, куда её взяли на работу. Забыть, не думать, даже не подозревать.
Но она раз за разом наблюдает, стараясь запрятать все самые страшные мысли как можно глубже, всё время поражаясь тому взаимопониманию, той гармонии, что царит в этом хаосе между тремя гениальными людьми.
Вот Циско передал что-то доктору Уэллсу, а вот уже Уэллс отдал какую-то вещицу Рамону. Сама девушка во всех их делах не разбиралась совершенно. И хоть со стороны смотреть за предметами, которые едва ли не при помощи силы мысли перемещались по воздуху, весьма занимательно, осознание роли постороннего человека, который никогда не сможет стать кем-то большим, чем сторонним наблюдателем угнетало. Даже самой себе ей было сложно признаться в том, что хочет стать частью этого слаженного механизма, частью команды.
Её знания лежали в совершенно иной области, из-за чего она могла лишь раз за разом до крови закусывать губы, напряжённо всматриваясь в знакомые лица, изученные, казалось, до самой малейшей чёрточки, наблюдая за всеми изменениями и тихо облегчённо выдыхать, когда проблемы оставались позади.
Именно поэтому она старалась лишний раз им не мешать, уходя куда-нибудь подальше с траектории проката компьютерных кресел. В идеале, стоило бы уходить вообще на всё время суматохи, но она не могла. Не могла заставить себя двинуться с места, не могла оставаться в неизвестности, хотя и знала, что всё закончится хорошо, даже если и займёт всё очень много времени.
- Кейт? – отрывисто спрашивает Циско.
Она видит, как нервно подрагивают его пальцы, как он хмурится, напряжённо застывая на одном месте, и как загорается решительность в его глазах, стоит молодому человеку вновь опустить взгляд на документы.
- Всё в норме. – чуть грубовато бросает Сноу на невысказанный вопрос.
Похоже, он ей уже давно известен, потому что Кейтлин ничуть не меняется в лице, слушая обращение. Она напряжённо высчитывает что-то, записывая показатели на бумагу, чуть хмурится и устало трёт лицо. В глазах девушки плещется такая усталость, что Ари отводит взгляд, чувствуя себя до поганого виноватой, ведь ничем не может помочь. Сердце щемит от ощущения собственной бесполезности и она всё-таки не выдерживает, бегством спасаясь от всех разом навалившихся мыслей.
Тяжесть собственных размышлений она ощущала едва ли не физически, а чувство беспомощности лишь сильнее угнетало её, заставляя прятать глаза каждый раз, когда взгляды работавших в лаборатории падали на неё во время работы.
Она мотнула головой, отгоняя все возможные мысли и быстрым шагом двинулась в магазин с нормальной едой на вынос. В конце концов, им нужно будет перекусить после проделанной работы. А что может быть лучше нормальной пищи из ближайшего кафе? Пусть они все и любители бургеров, но иногда нужно питаться и нормальной, здоровой пищей.
А уж после такой траты и без того расшатанных нервов, они сметут принесённое враз, даже не интересуясь, что же, собственно, им дают. Не в первый раз.
Мария тихо хмыкнула и чуть успокоилась, думая, что хоть так, но она может быть им полезна, пусть и весьма немного. Её действия всё-таки можно было рассматривать, как помощь, а это уже что-то, но значило. Особенно для вечно занятых, голодных людей, сидящих безвылазно в лаборатории едва ли не круглыми сутками. И всё же своя бесполезность безжалостно грызла её, заставляя раз за разом отводить взгляд и смотреть на свои ботинки, ловя взгляды команды на себе.
Иногда это глубокое понимание между этими четырьмя проявляется и в повседневное, свободное от геройств и спасения города, время. Тогда в её душе творится полная сумятица. И вроде бы она всё так же смеётся над шутками Циско и выходками Барри, общается с Кейтлин и даже иногда помогает доктору Уэллсу в каких-то несложных делах, но на душе всё равно скребутся кошки.
И как отогнать от себя эти глупые мысли, роящиеся в голове, девушка совершенно не представляет.