Вечность на кончиках пальцев

      Завулон проспал недолго, всего несколько часов, дождался, пока Городецкий заснул. Наивный мальчишка, как же легко им управлять, и как же трудно удержаться от соблазна. Стояла глубокая ночь, до рассвета было ещё далеко. Повинуясь сиюминутному порыву, Тёмный легонько поцеловал Антона в губы и невесомо провёл рукой по мягким волосам. Уходить не хотелось, но было ещё много дел, требующих серьёзного внимания. "Тьма-всемогущая", - выругался про себя маг, он почти поддался искушению разбудить Городецкого. Чтобы ласково пригладить его растрепанные со сна волосы, выпить с губ тёплое дыхание, увидеть расфокусированный, мутный со сна, взгляд невыносимо-зелёных глаз. - "Что же ты со мной делаешь, Антошка?", - Тёмный вышел из спальни. Нетерпеливое, жаркое чувство кипело внутри него, порождало маниакальную обжигающую нужду, зависимость, жажду, которая бурлила в его крови и создавала диссонанс в привычно-скучной жизни главы Дневного Дозора города Москвы. Умный взгляд зелёных глаз совсем недавно, каких-то лет двадцать назад, обжег душу Завулона, в существовании которой сомневался даже он сам, покрыл сеткой трещин тщательно оберегаемые щиты. Породил острое желание подчинить, изменить под себя, затушить тщательно оберегаемый свет. И чем больше его оберегали и прятали, тем сильнее было желание получить этого необычного, неправильного и такого необходимого Иного. Решимости хватило ненадолго. Работа валилась из рук. После того, как Завулон понял, что давно уже сидит, уставившись на одну страницу, Тёмный отложил отчёт и выключил компьютер. В гостиной по-прежнему стояли вчерашние стаканы и бутылка виски. Повинуясь внезапному импульсу, он налил себе немного и быстро выпил. Потом подошёл к нише в стене, в которой стояла статуэтка собаки в полный рост, и погладил её по голове. Тёмное порождение Сумрака ожило и преданно-внимательно посмотрело на хозяина. - Охраняй его. Но не показывайся на глаза. Мне надо ненадолго уехать. Глаза собакоподобного существа полыхнули оранжевым огнём, и зверь шагнул в Сумрак. Завулон тоже исчез. Он вернулся через несколько часов, усталый, но довольный. Спрятал в сейф странный артефакт и прошёл в спальню, где крепко спал его гость. Поддавшись слабости, Тёмный склонился над Антоном, нежно провёл рукой по мягким, шелковистым волосам, рукам, спине и нежно зашептал прямо в ушко спящего: - Люблю тебя… не представляешь как… сильно... Нежное, юное, белое тело под его руками ощущалось таким знакомым и родным, как его собственное. Такой хрупкий, такой тонкий, нужный до боли, и бесконечно желанный. Его сила пугала, она бередила душу и манила вслед за собой в бездну наслаждения. Так сильно, что даже пугала. Ни с кем другим Завулон бы не стал себя сдерживать. Он бы околдовал любого, даже Светлого, приворожил, подчинил своей воле, заставил желать себя. Любого, но не его. Антон был слишком ценен для него, слишком желанен. Тёмному пришлось потратить много сил и времени, прежде чем он вспомнил, где когда-то видел этот внимательный и мудрый взгляд зелёных глаз.

***

      Просыпаться не хотелось, ему снился чудесный сон. Городецкий нехотя открыл глаза и сел на кровати. Артур уже встал и пошел умываться, из ванной комнаты слышалось журчание воды. Погрузившись в собственные мысли, Антон не сразу вспомнил, что ему снилось. Приснился яркий солнечный день и огромная, веселая собака, с которой он гулял, и рядом Завулон, который говорил что-то очень важное, но Антон не помнил что. Городецкий встал и потянулся. Всё вокруг было неправильно. Ему не место в доме врага. Но где теперь его место, Светлый не знал. На мгновение почудился острый, внимательный взгляд, будто кто-то из тени следил за ним, полыхнули багровым светом чьи-то глаза и всё пропало, и Антон тут же забыл странный эпизод. Тёмный появился неожиданно, как будто не пропадал всю ночь неизвестно где. Он, домашний и распаренный, вышел из ванны и улыбнулся Антону тепло и приветливо. И даже, как будто даже искренне. Это было необычно. Скажем прямо: - «это было чертовски странно!» Будто бы оказался в другом измерении, параллельной вселенной, где все перевернуто с ног на голову. Память порой творит странные вещи, вдруг вспомнился старый фантастический сериал, когда-то давно мелькавший по телевизору. Там капитан Кирк с товарищами в результате ионного шторма попали в аномалию и оказались в другой вселенной. Там они встретили самих себя, очень похожих внешне, но абсолютно других внутренне. Может, с ним сейчас происходит тоже самое? Завулон из этого измерения сказал: «Много думать вредно, Антошка. Пойдём лучше завтракать». Сказал спокойно и пошёл на кухню, весь такой домашний в удобном клетчатом костюме. Как будто не Великий Тёмный Иной, а обычный, немолодой уже, но всё ещё привлекательный... человек. И опять назвал, этим именем домашним, так его в детстве только бабушка звала. Именно таким тоном: «Антошка, милый, хватит играть. Пошли обедать. Суп остынет. Я пирогов твоих любимых напекла». И почему-то Городецкому казалось, что Всетемнейший подслушивает его внутренние монологи, и гнусненько хихикает, внимая этому бреду, что не соответствует его статусу и рангу мудрого и всезнающего патриарха.. «Делать мне больше нечего», - раздался в голове голос. - «Ты меня видимо с Гессером перепутал». Светлый помотал головой, отгоняя бредовые мысли. Разговоры с самим собой до добра не доводят, они куда ведут? Правильно, в палату с мягкими стенами, решётками на окнах, и к белым рубашкам с очень длинными рукавами, которые легко связываются за спиной. В общем хватит бредить, пора есть. Тем более, что голодный желудок недвусмысленно напоминает о себе громким урчанием. Скоро звонить сам по себе начнёт, как кишечник из рекламы. Городецкий, потягиваясь, вышел на кухню, на которой уже вовсю хозяйничал Завулон. И когда только успел? Казалось ведь, совсем недавно из спальни вышел. На плите приветливо шкварчала сковорода, смазанная растительным маслом. Весело закипал серебристый чайник. В кастрюле булькала аппетитно пахнущая каша. Завулон сосредоточено что-то взбивал венчиком в прозрачной стеклянной миске. Его бледные, изящные кисти быстро порхали над посудой. Тонкие, длинные пальцы аккуратно вливали молоко, разбивали яйца, всыпали воздушную, белую муку, одну щепотку соли, несколько сахара, потом вновь брали венчик и быстро и чётко взбивали полученную массу. Антон так и замер, наблюдая за манипуляциями Тёмного, который видимо решил его сегодня по-настоящему удивить и перевернуть обыденный и привычный мир с ног на голову. Всё казалось ужасно необычным и правильным одновременно. Как будто Великий Тёмный, которому по рангу положено строить коварные планы и плести замысловатые интриги, готовящий завтрак на своей кухне - это обычное дело. Светлый уже хотел что-то сказать, чтобы обозначить своё присутствие, когда Завулон вдруг с сосредоточенным видом быстро поднес венчик к губам, чтобы попробовать жидкое тесто. И Городецкий замер наблюдая, как приоткрывается рот, обнажая белые, ровные зубы, острый, розовый язычок с венчика слизывает капли кремового цвета, и затем облизывает тонкие, чувственные губы. Видимо, вкус теста его удовлетворил, потому что Артур отложил венчик, которым взбивал тесто, взял половник и аккуратно вылил немного получившейся массы на сковороду. Что удивительно, посуда не начала плеваться раскалённым маслом и забрызгивать всё вокруг, как это обычно случалось у Антона, когда он изредка решал побаловать себя тонкими блинами. Вовсе нет. Каша не подгорела, она по-прежнему аппетитно пахла и томилась под крышкой. А блины выходили тонкими, золотистыми и румяными, какими им в принципе и следует быть. Городецкий завис, пытаясь переварить только что увиденное. Он никогда не думал, что по-домашнему выглядящий Завулон будет готовить ему завтрак. И что кто-то, всего лишь облизывающий тесто, может выглядеть столь эротично. Когда при нем готовила раньше Света, или кто-то другой из знакомых, его не охватывало душное томление, от которого становилось жарко, и трепетно одновременно. Кровь стучала в висках, ладони вспотели, хотелось поцеловать эти тонкие, злые губы, сплести языки, почувствовать сладковато-соленый вкус теста. Всё смешалось, образы такого разного Завулона кружились в голове, не желая соединяться в целостную картину. А главное, он сам не мог понять своего отношения к происходящему. У него не было женщины уже очень давно. После ухода от жены он не искал приключений на стороне. И сейчас не мог понять своего отношения к происходящему. Что он здесь делает? В доме бывшего врага спит в его постели, ест его пищу, принимает заботу и тепло, в сущности, чужого человека, то есть Иного, Тёмного мага, в общем того, кого он должен ненавидеть всеми фибрами светлой души, но почему-то не ненавидел. Всё запуталось. Надо бежать. Запереться в мрачной тишине своей маленькой однокомнатной квартирки, и спрятаться от всего мира, и думать, о чем, он пока не знал, но он обязательно вспомнит. Слишком разнился образ страстного Завулона из снов, сегодняшнего заботливого хозяина, и холодного, расчетливого интригана, которого он привык видеть обычно. Антон уже собрался незаметно уйти, когда хозяин окликнул его. - Ну что застыл в дверях. Проходи садись. У меня всё готово. И правда. Только что пустой стол был сервирован. На тарелках обнаружилась рассыпчатая каша со сливочным маслом. Ровной стопкой лежали тонкие, румяные блины, в графине был налит свежевыжатый апельсиновый сок, а из пузатого кофейника доносился бесподобный аромат заварного кофе, и если бы Городецкий собственными глазами не видел, как Завулон всё это великолепие собственноручно приготовил, он никогда бы не поверил, что такое возможно. - Ешь, Антош, - ласково сказал Артур, и Светлый понял, что уже начал привыкать к такому странному обращению из уст Тёмного. Антон начал с каши, потом приступил к хрустящим блинам. Он ел быстро, но аккуратно. Странно, но Тёмный никуда не спешил. Было уже не меньше десяти часов, но глава Дневного Дозора не торопился на работу. Завулон сидел за столом в домашнем халате, пил маленькими глотками горячий, заварной кофе, густой и черный, как смола. - Разве ты сейчас не должен быть в офисе, - невзначай поинтересовался Городецкий. Завулон отложил газету и внимательно посмотрел на гостя. От этого проницательного взгляда холодных серых глаз стало не по себе, и бросило в жар. Антон сделал вид, что заинтересован содержимым своей тарелки, хотя аппетит резко пропал. Наконец Тёмный ответил: - Нет. Меня нигде не ждут. Я отменил на сегодняшний день все встречи -преимущество начальства. Меня вызовут только в крайней ситуации, -потом подмигнул Антону и добавил, - но в ближайшее время никаких конфронтаций не планируется, поэтому сегодня ты только мой. От этих откровенных заигрываний Городецкий судорожно вздохнул, на кухне стало невыносимо жарко, и подавил желание оттянуть ворот футболки, чтобы получить доступ свежего воздуха. Он нутром чувствовал, что Тёмный это делает не просто так, из любви к искусству, а готовит искусную ловушку, расставляет сети, и терпеливо ждёт, когда наивный Светлый попадется в неё. - Что тебе нужно от меня, Завулон? - раздраженно спросил Городецкий, он уже не пытался скрыть свои эмоции, перед Всетемнейшим он явно проигрывал. - Я обычный человек. Уже давно не Иной. Зачем ты со мной возишься? Оставь меня в покое! - Светлый поднялся из-за стола и подошёл к окну. Завулон неслышно подошёл и встал позади. Он не стал дотрагиваться до бывшего мага, а тихо сказал. - Успокойся, Антон. Я вовсе не желаю давить на тебя, ведь мы давно не враги. - А кто мы? - Городецкий повернулся и смело посмотрел в глаза Тёмному магу, и Завулон в очередной раз поразился смелости и открытости этого взгляда. - Мы союзники. Тебе нравится это слово? - Не слишком. Но пока сойдет. - Пойдем в мой кабинет. Я обещал рассказать тебе об одном эксперименте Дневного Дозора. А потом мы подумаем, как вновь сделать тебя Иным. Городецкий последовал за Завулоном. Почему-то он был уверен, что услышанные новости ему очень не понравятся.