Вечность на кончиках пальцев

      Город, по которому незримо нёсся чёрный автомобиль Шефа Дневного Дозора, на время замер, почувствовав непереносимое отчаяние, приправленное тлетворным зловонием гнева. Гессер устало потер переносицу, встал из-за рабочего стола и подошёл к окну. Он ощутил короткую вспышку ослепительной ярости, сменившуюся полной апатией. Город вновь вздохнул свободно, полный обманутых надежд, невыполненных обещаний и разбитых судеб, больной эгоизмом и нарциссизмом, но по-прежнему яркий и живой. Гессер немного походил по кабинету, стараясь собраться с мыслями. Разговор со старым врагом обещал быть непростым для обоих. Приятный женский голос пропел, что абонент недоступен. Светлый раздраженно бросил трубку на стол. Связь между учителем и учеником давно истончилась, но не пропала совсем. Гессер чувствовал боль Городецкого, она пульсировала на краю сознания, и щемила сердце неприятным чувством вины. Глаза демона горели жарким янтарным огнем, но ярость и злость внутри него горели еще ярче. Сквозь человеческие черты проглядывал жуткий сумеречный облик, Темный никак не мог обуздать свой гнев, чего с ним не случалось уже очень долго. Завулон давно не чувствовал так ярко. Он давно отвык опасаться не за свою жизнь, а за чужую. Это чувство было необъяснимо приятно, а сегодняшняя встряска раздражающе-необходимой. Хотелось развернуться и голыми руками растерзать молокососов. Насладиться их агонией, и пряным запахом страха, и сладкой алой кровью, но бесчувственное тело Городецкого на коленях сдерживало демонический гнев - и это было странно. Сигарета мелькает во тьме, Ветер пепел в лицо швырнул мне, И обугленный фильтр на пальцах мне Оставил ожог. Скрипнув сталью, открылася дверь, Ты идёшь, ты моя теперь... Раздался в машине хриплый голос певца, но слушать музыку глава Дневного Дозора был не в настроении. Завулон злобно зыркнул на Шагрона. - Выключи радио, - резко бросил он. Водитель, и по совместительству боевой маг, немедленно послушался. Он настороженно посмотрел на разгневанного Шефа. - За дорогой лучше следи. Сейчас Завулон нисколько не походил на свой обычный облик - немолодого бизнесмена, мирного, спокойного и немного печального. Это был очень сильный Тёмный Маг - демон, заключенный в слабую оболочку человеческой плоти. Шагрон настороженно смотрел на Шефа через зеркало в салоне, он не испытывал страха, опытный маг мог за себя постоять. Но нестабильное энергетическое поле Завулона могло породить множественные негативные последствия. За линиями вероятности невозможно было уследить. Они менялись, чередовались, путались, как каракули на детском рисунке. И в центре этого безобразия присутствовали Городецкий и Завулон. Если Глава Дневного Дозора не возьмет себя в руки, быть беде. Нервно и пронзительно зазвонил мобильный телефон. Завулон с ненавистью посмотрел на высветившийся номер абонента. Витиевато выругался на древнем, давно забытом языке и сбросил вызов. Телефон зазвонил снова, от Пресветлого отделаться было сложно. Тёмный зарычал, но вызов принял: - Слушаю, - грубым голосом прохрипел в трубку демон. - Антон жив? - Пока да. - А те, кто на него напали? - Они тоже. Только потрепаны. - Если бы ты с ними разобрался, я бы закрыл на это глаза. - Знаю. - Но ты их не убил. Почему? Антон попросил? - Да. - Стареешь, Артур. - Возможно. - Помощь нужна? - Сам справлюсь. - Ты ведь понимаешь, что это ненадолго? Сколько бы магии мы не вливали в него, Антон всё равно долго не протянет. Речь идёт не о годах, а о месяцах, или даже неделях. Я могу понять почему за него борется Надежда... но зачем это нужно тебе, Темнейший? Завулон молчал. Он закрыл глаза чтобы успокоиться, и это ему почти удалось. - Я не понимаю другого. Почему за Городецкого не борешься ты, Борис? Он ведь был твоим лучшим учеником? - Вот именно БЫЛ. Это ключевое слово. Он сейчас никто. Пустышка. Подделка. Тёплый труп. Карикатура на себя прежнего. Антон одной ногой стоит в могиле. Пора отпустить его и жить дальше. Ты не согласен со мной, Артур? - Меня всегда удивляла способность Светлых - извратить правду, сделать из неё оружие пострашнее лжи. Если бы твой ученик мог сейчас слышать твои слова, они убили бы его быстрее острого ножа в сердце. - Я всего лишь озвучил то, что ты и сам прекрасно понимаешь, - голос Гессера звучал устало. - Зачем тебе это нужно, Артур? Зачем ты мучаешь мальчика? Ведь он тебе никто. - Я сам пока не знаю. Он срывает мои планы, разваливает самые хитроумные и опасные комбинации. Он вносит разнообразие в мою жизнь. С ним никогда не бывает скучно. - Я причинил боль слишком многим людям - Я тоже. - Не делай моих ошибок. Не заставляй его страдать.

***

Очнулся Антон уже в машине. Его голова лежала на чьих-то коленях, кожу холодили диагностические и медицинские заклинания. Он чувствовал себя разбитым. Тело болело везде, даже там, где оно в принципе болеть не может. Ребра ныли при каждом вдохе. Голова раскалывалась от боли, на затылке запеклась кровь. Гематомы расцвечивали фиолетовым цветом скулу и глаз. Нос, вроде, был не сломан. Во рту чувствовался металлический привкус крови. Завулон выглядел немного потрепанным, он где-то растрепал свою безупречную прическу. Он задумчиво гладил Светлого по голове, под его неторопливыми движениями боль отступала. Кольца-амулеты приятно холодили кожу. Антон был готов замурлыкать от удовольствия. Тёмный заклинаниями высушил его одежду, залечил раны и ушибы. Завулон исцелил Антона начисто, ни для здоровья, ни для внешности ущерба не осталось. - Тебе слово ОСТОРОЖНОСТЬ, Антон, о чем-нибудь говорит? Или ты решил быстро и красиво с жизнью расстаться? - Всетемнейший почти шипел от едва сдерживаемой злости. - Я не хотел. Так случайно получилось, - ответил Городецкий, сам понимая, как неправильно и по-детски звучит это оправдание. - Это самое глупое и нелепое оправдание, которое я слышал. - Я не хотел умирать. Просто не мог пройти мимо, когда эти подонки убивали парня. - У тебя снижено чувство самосохранения. Хотя о чём я говорю? У тебя его вообще нет. - Возможно. Тебя это волнует? - Антон отрицательно качнул головой. То ли соглашаясь, то ли споря с Тёмным. Он чувствовал себя глупо и неуютно рядом с одетым в серый дорогой, застегнутый на все пуговицы костюм-тройку, грозным Шефом Дневного Дозора. Успокоившийся Завулон выглядел, как бизнесмен средней руки, и, казалось, сложившаяся ситуация его даже забавляла. - Плохо ты выглядишь, Антон. Весь худой, бледный, мешки под глазами. Будешь столько курить, рак легких заработаешь. - Тебе-то какое дело? - огрызнулся Городецкий, он оторвал тяжелую голову от удобных коленей Артура, и злобно зыркнул на своего спасителя. - Зачем ты меня вытащил! Я тебя об этом не просил! - Так ведь не чужие люди, - развёл руками Завулон. Нисколько не поверив, Антон отвернулся к окну, рассудив, что когда Тёмному надоест играть, он сам всё расскажет. Некоторое время ехали в молчании. Потом автомобиль притормозил возле подъезда роскошного многоэтажного дома. Шагрон, высадив их на улицу, отправился парковать машину в подземный гараж, где наверняка у его Шефа было личное место. Всетемнейший, накинувший на плечи чёрное пальто из тонкой шерсти, пошёл к большим стеклянным дверям. Продрогший Городецкий нехотя последовал за ним. Он уже пожалел, что принял приглашение Тёмного мага, но отступать было поздно. Они вошли в вестибюль, прошли мимо грозных охранников. Поднялись на лифте с огромными зеркалами наверх. Глядя на своё отражение в зеркале, Антон даже постыдился, насколько он выглядит хуже стройного, подтянутого и загорелого Завулона. Вдруг Городецкий заметил, что они стоят близко друг к другу, и не в лифте, а в коридоре, возле двери в квартиру Завулона. Он резко отстранился. Тёмный улыбнулся и пригласил зайти. - Проходи. Только обувь сними. На мгновение Антону захотелось не подчиниться. Но, подумав, он снял куртку, ботинки и прошёл за хозяином на кухню. Стол был накрыт на две персоны. При виде огромных стейков и салатов у Городецкого потекли слюни, и он понял, что ужасно голоден. Лишь присутствие Тёмного смущало и мешало ему наброситься на еду. Он сел на предложенный стул. Завулон уже успел переодеться в домашний костюм и выглядел менее официально. Он зашёл Светлому за спину и несколькими пассами рук, как это обычно делают экстрасенсы на экране телевизора, снял напряжение мышц и убрал головную боль, обручем сковывающую Антона. - Спасибо, - пробормотал Светлый, он вдруг почувствовал жуткий голод, виновато посмотрел на гостеприимного хозяина и жадно принялся есть. Завулон сел напротив и стал неторопливо есть, с непроницаемым выражением лица наблюдая за своим гостем. После ужина они прошли в гостиную, где гость присел на краешек чрезвычайно удобного бежевого дивана, наверняка из натуральной кожи. Хозяин расположился в кресле напротив, он не спешил первым начать разговор, позволяя Светлому осмотреться и оценить комфортную и элегантную обстановку жилища Тёмного Мага. Почему он раньше думал, что квартира Шефа Дневного Дозора должна быть большой, мрачной и неуютной? Всё обстояло абсолютно наоборот. Здесь было много света и воздуха, комната была обставлена не броско, но с большим вкусом. Светлая мебель, обои, персидский ковёр, широкий проём окна, за которым открывался великолепный вид на вечернюю Москву. Занятый своими мыслями, Городецкий почувствовал, что напряжение последних часов отпускает его. Он даже улыбнулся, вспомнив старую шутку Гессера о пиве**. Насколько мы привыкли жить в плену стереотипов. Если Светлый, должен быть добрый, правильный, честный. Хороший работник, верный семьянин. Если Тёмный, то всё должно быть диаметрально наоборот. В обычной жизни так не бывает. Светлый - это не Святой, а Тёмный далеко не демон в человеческом обличье. Сумеречный облик Завулона - это отдельное исключение, а вовсе не правило. - Что, нравится? - спросил Всетемнейший, недобро пожирая гостя глазами, так, что Антон даже съёжился под его недовольным взглядом. "Съест сейчас и не подавится", пронеслась глупая мысль в голове. - Да. Красиво здесь у тебя, - восхищение Светлого было столь искренним, что взгляд Завулона слегка потеплел, но потом вновь сверкнул сталью. Городецкий внутренне поёжился, как от холода, он чувствовал себя, как провинившийся школьник, ожидающий наказания перед кабинетом директора. Завулон всё тянул, и это было невыносимо. Ну, накричал бы, поругался, как это делал обычно Гессер, злясь на нерадивого ученика. - У тебя есть ко мне вопросы, Антон? - с легкой ленцой и напускной теплотой в голосе спросил Артур, на первый взгляд он был абсолютно спокойный и расслабленный. Городецкий весь внутренне подобрался, насколько за долгие годы он сумел изучить Главу Дневного Дозора, именно это спокойствие было показным, а лень и расслабленная поза - наиграны. - Зачем ты сказал что мы родственники? Завулон долго молчал и смотрел в окно. Городецкий думал, что он вообще ничего не ответит. - Понимаешь, Антон, война шла всегда, сколько я себя помню. Правил закон Силы, слабый погибал. Если не убьёшь ты, значит убьют тебя. Без сожаления воткнут нож в спину близкие друзья. Я быстро научился быть хищником, а не жертвой. Легко и без сожаления жертвовал своими подчиненными, чтобы побеждать самому. За власть и силу многие Иные готовы продать душу, и я не стал исключением. Договор Света и Тьмы не слишком повлиял на нашу жизнь, мы по-прежнему сражались друг с другом, стараясь захватить власть и артефакты. Разве что Силу стали использовать реже, и перестали резать не инициированных Светлых. Но Высших Тёмных Иных всегда было слишком мало. Всякой мелкой шушеры навалом, а вот настоящих Магов вне категорий - единицы. Задолго до твоего рождения в Москве был проведён эксперимент. Отобраны женщины, которые впоследствии должны были родить сильных Иных. - А какое отношение это имеет ко мне, объясни. Зачем нужен я? Ведь эксперимент закончился провалом? Я прав? - резко сказал Светлый и широко зевнул. - Без сомнения, - Завулон внимательно смотрел на Антона, и в омуте его серых глаз можно было утонуть. - Иди спать. Сегодня был трудный день. Городецкий почувствовал резко навалившуюся усталость. - Пойдём, я покажу тебе спальню. Ты ведь не собираешься спать на диване? Антон отрицательно помотал головой. Поднявшись по неприметной лестнице наверх, они вошли в коридор. - Эта дверь в мою спальню. А ты выбирай любую, - сказал хозяин и скрылся. Возможно, ушёл в Сумрак. Пожав плечами, Городецкий нажал на ручку и вошёл в первую попавшуюся комнату. Несмотря на усталость, он принял душ. Вода смыла изнеможение и разбитость после тяжелого дня, оставив ощущение чистоты и уюта. Городецкий не чувствовал за собой вины. Наоборот, он был доволен собой за то, что спас жизнь незнакомого мальчишки. Антон проспал недолго. Разбудил его собственный крик. Сна он не помнил. Снилось что-то тяжёлое и муторное. В комнате он был не один. Завулон стоял у стены, сливаясь с тенью. Лишь свет фонаря с улицы высвечивал его бледное лицо. Всё казалось необычным, нереальным, но странно и необъяснимо правильным. Городецкий протянул руку и Завулон покинул тень, неслышно скользнул на кровать. Артур поднял руку и пальцами нежно провёл по виску Антона, а потом запустил в волосы, лениво перебирая тёмные пряди. Беспомощный против этого ласкового прикосновения, Антон заснул очень быстро. Завулон лежал ещё какое-то время, ласково перебирая непослушные локоны. Вскоре густая тьма комнаты опустила покрывало сна и на него.