Золото и карамель

Сейчас. Они учились вместе одиннадцатый год, но раньше Кэт не замечала так много (с тех самых пор), сталкиваясь с ним лишь в дверях классов – она несла книги и свой потрёпанный органайзер, а он – возмутительно пустой рюкзак, где пара тощих тетрадей могла похвастаться лишь обрывками небрежно записанных конспектов. Или в коридоре, когда он проходил мимо, окружённый стайкой отчаянно кокетничающих девчонок группы поддержки. Кэт прятала лицо за листком своего расписания, и без того выученного наизусть, чтобы только перестать наблюдать, как Доминик дарит краснеющим барышням в коротких форменных юбочках улыбки некоронованного школьного властителя. Идеальная улыбка исчезала из поля зрения; но поэтому она не видела и то, что Шервуд меняется, стоит только наткнуться взглядом на неё у шкафчика. Дверца, обклеенная изнутри милыми размытыми снимками её собачки и мотивирующими надписями, стучала – металл по металлу – пока Кэтрин немеющими отчего-то пальцами нещадно терзала заедающий кодовый замок. Шкафчик-таки распахивался, учебники летели на полку, а в маленьком квадратном зеркальце дрожал под идеально накрашенными ресницами растерянный взгляд. Кто-то здоровался, спрашивал о третьем уроке, но едва слышала, запоздало отзываясь приветствием. Раньше она не замечала… отгораживалась от этих случайных встреч с Домиником холодом стороннего наблюдателя, и… привыкла. Привыкла игнорировать тот факт, что их дружба – та, давняя, словно из другой жизни – превращалась в одну иллюзию. Так было легче с каждым днём, однако, как оказалось, даже годы этой привычки не мешают извлечь воспоминания на свет. * * * Тогда. Это была средняя школа, а они двое были друзьями – лучшими и, по совместительству, самым странным дуэтом, какой только можно представить. Дело не в одном том, что они, настолько разные, сохраняли свой боевой союз на протяжении чуть ли не всей жизни (но уж точно большей её части), сражаясь со всеми невзгодами вместе. Они были друзьями, и небольшой школьный мирок вращался вокруг них, запоминая, обсуждая и шепотом передавая тайные сплетни. Всё это не причиняло зла, вызывая лишь смех; всё равно – Дом-Кэт, Кэт-Дом – никогда не являлись теми, кем их считали в школе. Они – наперегонки по разогретому асфальту: Доминик на своём верном скейте, бросивший шлем у дома Кэт, где виделись каждый день; а Кэтрин предпочитала ролики, и защитную экипировку носила, что, впрочем, не мешало ей на ходу подначивать мальчишку, скользящего немного впереди. И снова они, повзрослевшие, плечом к плечу на траве школьного двора, в окружении тетрадок. Кэт прилежно пишет, вполголоса объясняя значение ползущих по странице функций и уравнений, а Дом косится в сторону плавящегося под солнцем сэндвича на салфетке и нечитаемо повторяет уравнения в собственных записях. Они вместе существовали, может быть, ещё и в те времена, когда скейтборд Шервуда давно достался его младшему брату; куртка Доминика украсилась нашивкой капитана команды по лакроссу. Кэтрин же получила новенький симпатичный автомобиль кофейного оттенка и обрела популярность – иную, существующую отдельно от её всегдашнего напарника… Всё было другим. Мираж того, что связывало их долгие годы, продолжал манить, обещая невозвратимое.