Веня

«если бы не ты мне не к кому ночью постучаться в дверь и лестницу волчью в два прыжка осилить дождь с собой принеся на плечах»

* Веня увлеченно жарит какую-то забористую хуйню, вроде морских гребешков, легко подбрасывая их кусочки вместе с овощной соломкой на сковороде. Чудо в том, что взлетая, все возвращается на место, на круги своя, и ни черта-то не падает мимо. Леша думает, возьмись он так стряпать – давно бы все развалил по плите, так что и сервировать пришлось бы на ней. Тем временем, факир и повар подливает вина, и все это кружащее крошево вспыхивает. Зрелище завораживает. Есть в нем что-то от цирка и ярмарки. Удивление и восторг. Веня, нисколько не рисуясь, рисует им, по ходу, свечу на ужин, который обещал. При свечах. Ну просто охуеть. – Знаешь, – Веня выключает конфорку, поворачивается, – меня вообще-то готовить Гена учил, – усмехается, вспоминая что-то вперед, чем расскажет, – я потом пытался без него это повторить – все брови себе спалил. Такой был теленок, – подносит кулаки к бровям с двумя сложенными фигами, шевелит большими пальцами, опускает, смеется, и быстро смех этот начинает горчить, – хороший был мужик. Гена – отчим его. Которого Веня, кажется, любит, и с которым они крайне редко, но все-таки видятся, рыбачат вместе. Он почти никогда не говорит ничего о своей семье. И теперь вдруг, такие откровения – Леша весь превращается в слух. Трогает Веню, как осиное гнездо, вопросом. – А куда он делся? – Мать довела. Измены, истерики. Не знаю вообще, че ей было нужно. Гена тоже не знал. Зато потом какого она дебила приволокла, пиздец. Я от них сбежал в общагу и в гэпу. Ну то есть, наоборот. Столько прожить вместе, чтобы все еще оставались скелеты в шкафу. Сколько их, в самом деле? Веня заправляет полотенце за ручку духовки. – Положить тебе? Леша кивает. – Гена меня зовет как-нибудь на выходные. Поедем? У него дом на озере. Там хорошо. – И как ты меня, интересно, ему представишь? – Да просто другом, че ты? Леша пробует гребешки. – Твою мать… – Нравится? – Да просто ебать! Ум отъешь. – Это хорошо, тебе как раз – то, что доктор прописал. – Ха. Ха. – Ну так че? – Мы не друзья с тобой, Грушин. Сколько можно повторять? – Да что ты заладил? – Вы редко видитесь, вот и поезжай один, пообщаетесь. Зачем я-то вам сдался? Чужой человек. – Кому это? Возмущается Веня, и тут же смеется, придумав ему работу: – Будешь смотреть на нас с умилением. Леша задумывается. – Не люблю я этого. Вода, рыбалка. Саня любил. Часами мог сидеть с удочкой. А я смотрел на него и не мог понять. С тех пор не читал столько. – Кто такой Саня? – Друг мой. Утонул, когда нам было по шестнадцать. – Ты никогда не говорил о нем. Веня не спрашивает ничего больше. Встает вымыть посуду. – Погоди, положи добавки-то. От тебя же хрена лысого еще дождешься такого, если не день рождения.