Веня

«я знаю одну песню на вкус – как пожар попробовавший раз не забудет»

* Леша просыпается, рассматривая обои, и не сразу понимает, где это он? Ему снилась их старая квартира. Веня вошел сквозь стену. – Ключи забыл. Потом вдруг – это. Серые обои. Какие-то пупырышки. Леша поворачивается. Веня спит, обнимая подушку. Не слышно его совсем. Как он так может? Леша подбирает с пола трусы, вдевается в них, сразу мерзнет, все холодное – воздух, ткань, пол. Идет в душ. Моется в кипятке каком-то. Зеркало густо запотевает. Надевает чистое, сдергивая с веревки. Возвращается в комнату. Подбирает джинсы, свитер. Садится рядом с ним. Наваливаясь. – Эй. Теребит. – Э-эй. – М… – Просыпайся. Ноль реакции. – Эй! – М… – Просыпайся. – Угу. – Тебе пора. – Угу. – Пора, говорю. Слышишь, горн поет для тебя? – Не. – Да вставай же. Леше без ума нравится его теребить. Тем более, что у Вени – тонны терпения. Он никогда не злится. Не раздражается. Не ворчит. Трет глаза так смешно и мило. Он все еще работает. Берет смены, чтобы платить за хату. Пока никто тебя толком не знает – трудно спать под крышей рядом с батареей. И он берет смены, вот сегодня – дневная. – Щас. Я щас. Закрывается снова. – Ты же сам просил разбудить тебя. И этот будильник дурацкий. Мне все время кажется, что это реальные петухи. – Норм. – Ничего не норм, отстой какой-то. – Норм. Леша так на него закручивается, что, в результате, к нему забирается. Веня сбрасывает подушку на пол. – Эй, я только что помылся. – Молодец. Все правильно делаешь. Хриплым со сна голосом. * Леша заходит в бар часа за три до того, как Венина смена закончится. Одному скучно в городе, да и времени мало. Так мало у них времени. Леша шатался по набережным, по подворотням, мимо витрин, памятников, редких деревьев, вымок, оголодал. Леша открывает стеклянную дверь – Веня ему улыбается из-за стойки – садится на высокий стул, кладет локти на полировку. – Буду сегодня твоим фанатом-маньяком, Джон. – А почему не Йоко? – Думаю, все эти волосы мне очень помешают в работе. Налей-ка пивка. – Да по тебе имбирь с медом плачут. – Ну хоть кто-то. – Держи. – Фу, это че? – Через плечо. Пей. Леша выпячивает губу в разочарованном жесте, глядя на черный чай с плавающей лимонной долькой. – Сахарку бы сюда да бутик с ветчиной. А бутиков-то у вас и нету, хипстота-снобота. Веня собирает ему треугольный бутерброд из частей сэндвича. – Ну вот, как «в лучших домах Лондона». Женись на мне. – Интересно как, без всех этих волос? Что люди скажут? Веня треплет его по голове. Леша смеется. – Скажут, что это я во всем виноват. – А ты и виноват. Скажи лучше, где был, чего делал? – Бродил задумчивый да кручинился. – О чем? – Напитался тлетворным духом. Кончу чахоткой. – Слушай, у нас тут стул разъезжается, народ жалуется, посмотришь? – Я ему о страдании своем великом, а он мне стул под руку. – Да тебе просто делать не хрен. * Леша зевает в кулак, глядя на то, как Венины руки складывают целый сэндвич парню с серьгой в носу. – Привет. Говорит парень с серьгой в носу где-то над ухом. Веня как-то задвигается. Не внешне, а как-то… как – Леша только чует – зобом и жопой. Потом понимает, что здороваются с ним. – Привет. Говорит Леша, повернув голову на сложенных руках, ухо попадает в треугольник локтя. Парень с серьгой в носу улыбается ему особенной улыбкой. Есть в ней что-то от кода. – Кого-то ждешь? Леша не думает нисколько и вяло отвечает: – Нет. Поворачивается снова к рукам – Веня прижимает круглый срез помидора куском белого хлеба, зажаренного посередине и с краю. – Выпьем, я угощаю? Леша смотрит на Веню, тот молчит, просто ставит тарелку перед парнем с серьгой в носу. – Двести девяносто. Чувак протягивает наличку, получает сдачу, жилит в карман, хоть у него перед носом полупустая банка для чаевых. Леша крепко тупит, мысли его расплылись под гипнозом Вениных пальцев, он смотрит ему в лицо и думает, что это, конечно, интересно – развести его на Отелло. Хоть из Вени такой же Отелло, как из тебя Дездемона. Впрочем, мужик-то к тебе, вроде, клеится. Веня уходит на кухню. Деликатный какой. Чувак ждет, Леша, наконец, соображает и выдает. – Не стоит. Пустая трата денег и времени. Парень с серьгой в носу забирает тарелку и усаживается где-то в соседнем зале. Веня все-таки возвращается. С полотенцем. Нахуя ему полотенце? Леша думает, что у Вени к нему лимит доверия с Марианскую впадину? Или ему просто похуй? Или он и сам рад пристроить щенка в хорошие руки? Последняя мысль самая шершавая. Веня молчит. Не молчит – не говоря. Точно надутый индюк. А просто становится тихим. Выключается. – Ну у вас и городок, знаешь? «Все так просто и знакомо». Леша выдает какую-то коровьелепешечную шутку, чтобы и вообще сморозить хоть что-нибудь. Веня пожимает плечом. Потом приходит Тимур. Они меняются. Типа можно идти. За окном совсем темно. Было бы. Где-нибудь в лесу или в подворотне. Но здесь – свет от витрин отгоняет ночь. – Ты ревнуешь, что ли? Выдает Леша, потому что ему что-то неуютно. – Нет. – А вообще-то хотелось бы. Говорит он с легкой обидой. – Зачем? – Ну не знаю? Как-то люди ревнуют вроде. – Вроде? Люди? – Да забей. – Ты свободен. Можешь делать, что хочешь. Я тебя не держу. – Ну, спасибо, что благословил. Где тут у вас панель? Леша и сам не рад, что затеял этот разговор. Так они, оказывается, душевно молчали. Но дальше Веня выдает следующую тираду спокойным голосом. – Ты красивый. И в тебе есть что-то еще, что-то такое. Если бы мне сто знающих человек объяснили, я бы не понял, что это. На тебя ведь часто обращают внимание. Только ты этого не видишь. Если в лоб не скажут. Кто я такой, чтобы тебя держать? Посмотри на меня. Я медведь из детской сказки. – Так. Стоп. Че?