Чумные псы

      Осознание того, что Ламех мёртв, снизошло на него поразительно быстро.       Выйдя из оцепенения, Енох сразу же залез во внутренний карман его пиджака, выхватил кошелёк и спрятал у себя. Этот порыв был спонтанным, но и единственным, как ему тогда казалось, верным. Отматывая время назад, Енох думал, что мог бы, скажем, выбежать на улицу и поискать убийцу, но тогда бы пришлось встать и оставить Ламеха.       Оставить мёртвого Ламеха совершенно одного на полу какой-то забегаловки.       Отцепив холодеющие пальцы от узла галстука, Енох прижал его голову к груди и принялся рассуждать. Оба выстрела попали в Ламеха. Эльфийка, которую он вёл к выходу, беззвучно ускользнула. Это даже не удивило Еноха: шаги эльфа и самым острым слухом не уловишь — но то, как быстро она скрылась, действительно поражало. Белый шелковый шарф, накинутый под лацканы пиджака Ламеха, еще хранил резкий, терпкий запах ее духов. Кем она была? Чем его разозлила? Енох не знал. Но собирался выяснить.       Впрочем, не он один: за то время, что он баюкал на руках труп Ламеха, кто-то додумался вызвать патрульных, и те прибыли вчетвером — двое в штатском, один с фотоаппаратом, а в довершение — раздраженный гном, нервно постукивавший по ручке докторского саквояжа.       — Опять орк, — буркнул он вместо приветствия. — Куда ни вызовут, одни мертвые орки.       — Но с этим, док, хотя бы долго возиться не придется, — заметил орк из пары в штатском. — Как пить дать, краснорожие снова чего-то не поделили, да и перестреляли друг друга.       Енох оскалил клыки.       — Стало быть, — сердито подал он голос, — если бы Ламех был синемордым, ты бы отнесся к нему с бóльшим уважением?       Синие орки в штатском переглянулись и презрительно поморщились, повернувшись к нему.       — А что такого сделали краснорожие, чтобы их вообще уважать? — спросил напарник первого, помоложе и поборзее. — Что-то не видел ни одного врача из красных, зато бандитов — хоть отбавляй.       — Просто синемордых валят пачками, — с мрачной ухмылкой парировал Енох. — Видать, самомнение мешает уворачиваться от ножей и пуль.       — Так, господа, — вмешался эльф-фотограф, втискиваясь между разъяренными орками. — У нас здесь труп. Давайте работать.       Обменявшись с патрульными взглядами, полными открытой неприязни, Енох позволил отвести себя к барной стойке, где ему и владельцу забегаловки устроили допрос с пристрастием. Как и любой уважающий себя красный орк, синих сородичей он на дух не переносил и потому отвечал кратко и неохотно. Те в ответ тоже не церемонились, цепляясь к любому слову.       — Кем ты приходился убитому? — спросил тот, что постарше, с седеющими черными волосами и длинным шрамом, рассекающим рот. Енох мысленно благословил ту руку, что его оставила.       — Помощником, — процедил он, сжимая в зубах сигарету. Орк помладше, глупое создание, разглядывавшее себя в каждом отражении, надменно фыркнул.       — Хорош помощник — ни о семье хозяина ничего не знаешь, ни о его жизни, ни о делах.       Енох выпустил в него струю дыма.       — Мне платили, чтобы я работал, а не вопросы задавал, — заметил он, прикусывая сигарету. Поморщившись, он всё же добавил: — Эльфийку, к которой он рванул, я видел впервые. Но Ламех с ней был откуда-то знаком. И она его чем-то серьезно разозлила.       — И как она выглядела? — спросил орк со шрамом.       Енох пожал плечами и кивнул на эльфа-фотографа, работавшего в поте лица.       — А как все эльфы выглядят? — ответил он. — Черные волосы, темная кожа, видок такой, будто залетела к нам на минутку с восточным ветром. Платье, кажется, зеленое.       — Вы про госпожу эльфийку, которая пришла перед самым убийством? — спросила официантка, опуская поднос с пустыми тарелками и стаканами. Окинув взглядом ее красное лицо, красные руки и красные ноги, патрульные недовольно закатили глаза, но орк со шрамом всё же перелистнул страницу в блокноте и спросил:       — Сможешь ее описать?       — А то, как же! — воскликнула молодая орчиха, на редкость радостная для такой мрачной обстановки. Енох тихо хмыкнул под нос: девочке определенно хотелось хоть раз побывать в самой гуще событий. — Она была высокая, повыше господина Ламеха — и даже не в каблуках дело, хотя и они, конечно, свою роль сыграли — прекрасная, как полуночная звезда, в черном блестящем платье — как оно ей шло, вы бы видели! Но, надо признать, смотрелось странно: кто же днем в таком ходит? Возможно, на званый ужин потом собиралась… О чем бишь я? Ах, да, простите! В общем, она была в платье с крупным узором из зеленых цветов, без перчаток, но в накидке и черной шляпке с вуалью. Сумочки я не заметила, но она явно где-то была: не пришла же она сюда пешком!       — Может, она приехала на машине? — предположил орк помоложе. — Это бы объяснило, как ей удалось скрыться.       — По этой дороге шины скрипят так, что за закрытыми дверьми слышно, — вклинился в разговор Енох. — От патрульной машины звук был. От какой-либо другой — нет.       — Намекаешь, что эльфийка с убийцей просто взяли и ушли? — недоверчиво поинтересовался орк со шрамом. Енох скосил на него хмурый взгляд.       — Не хочу делать за вас вашу работу, — он позволил себе ухмыльнуться, — но вряд ли кто-то будет днем расхаживать с «Терафимом» с прикрученным глушителем.       — Почему ты так уверен, что стреляли не из «Деворы»? — спросил орк со шрамом. Енох затянулся сигаретой.       — От «Деворы» мало крови. Здесь обратный случай. Каждый из двух выстрелов сопровождался хлопком. «Девора», даже с глушителем, отчетливо свистит. Разумеется, можете дождаться результатов вскрытия, но я бы посоветовал прямо сейчас искать в ближайших зданиях подозрительных типов с припрятанными винтовками.       — Да ты парень с прямо-таки музыкальным слухом, — оскалился орк помоложе. — И машины слышишь, и пистолет от винтовки по звуку отличишь…       — Я же не виноват, что синемордые туговаты на ухо, — заметил Енох, вдавливая сигарету в пепельницу. Признаваться в том, сколько раз он пользовался «Терафимом», ему совершенно не хотелось.       Хоть именно это и объяснило бы, как они с Ламехом познакомились.       Он отчетливо помнил, как впервые увидел его лицо в прицеле снайперской винтовки. Тогдашний его хозяин приказал убрать заложника, который мог наболтать лишнего, и Енох молча отправился за город, ни о чем не думая и ничего не желая. Он был ходячим оружием, и относились к нему соответственно — ровно до тех пор, как в его жизнь ворвался Ламех.       Если бы тогда привязанной к стулу была плачущая эльфийка, Енох бы ее застрелил. Если бы на ее месте сидел старик-гном, потерявший волю к жизни, Енох бы без сожалений пустил пулю ему в висок. Но веревками был обмотан краснокожий орк, уверенный, но не надменный, не утративший достоинства даже с опухшим от ударов лицом. В прицел Енох видел блеск его синих глаз — глаз героя, несломленного и отважного. Такими должны были быть настоящие орки. Таким когда-то мечтал стать и сам Енох. И потому он перехватил винтовку и расстрелял всех, кого видел вокруг заложника.       — У ворот стоит моя машина, — сказал он после, разрезая веревки. — В бардачке найдете пистолет. Как только сядете за руль, убейте меня, да поезжайте куда подальше.       Ламех удивленно приподнял бровь, потирая затекшие запястья.       — С чего бы? — тогда спросил он. — Ты спас мне жизнь.       — Я нарушил приказ. Я так и так умру, так что лучше уж сейчас — быстро и от вашей руки.       Ламех хмыкнул, окидывая его взглядом.       — И ты оставишь меня совсем одного, в незнакомой местности и с пистолетом без одной пули? — он доверительно перехватил ладонь Еноха и сжал в своей. — Может, вместо того, чтобы торопить смерть, мы с тобой ее обманем?       В итоге ты ее всё-таки не обманул, печально подумал Енох, глядя, как тело Ламеха накрывают белой простыней и уносят в служебную машину. Гном, немного поругавшись с моргом по телефону, подхватил саквояж и ушел вместе с фотографом. Орк со шрамом, заметив это, закрыл блокнот и бросил:       — Ну, не думаю, что по улицам гуляет так уж много эльфиек в чёрных платьях и «Терафимов» с глушителями, — он показал пальцем на владельца забегаловки, официантку и Еноха. — Не покидайте Сихем. Если возникнут вопросы, с вами свяжусь либо я, либо сержант Яфет, — добавил он, кивнув на напарника.       Настоящий орк сказал бы «Иафет», с раздраженной усталостью поправил его Енох, но вслух ничего не сказал. Синемордые отняли у него и без того много времени. Расплатившись за обед из кошелька Ламеха, Енох вышел на свежий воздух и хотел было направиться в пансион, как вдруг заметил нечто, заставившее его нахмуриться. Прутья сливной решетки, вмонтированной аккурат напротив входа в забегаловку, были странно сдвинуты и погнуты, будто их растягивали руками. Подойдя ближе, он опустился на колено и провел пальцем по одному из них. На красной коже остался черный след от пороха.       Енох глянул через плечо. Патрульные еще не успели уехать. При желании он бы мог крикнуть так, чтобы его услышали.       Вместо этого он поднялся, отряхнулся и пошел прочь. Синий красному не товарищ, вспомнил Енох то, что усвоили поколения орков до него. Они не бросятся за убийцей, даже если я на него укажу.       Из уважения к Ламеху он обязан был решить эту загадку сам.

____________________

      Вернувшись в свою комнату, Енох первым делом подошел к шкафу и вытащил из-за пустых бутылок и банок странный сверток. Осторожно размотав серую упаковочную бумагу, он удивленно провел пальцами по небольшой статуэтке, блестевшей золотом в ярких лучах заходящего солнца.       На вид она была старой, сильно потускневшей от времени и заляпанной плохо оттертой сажей. Не самый умелый мастер, похоже, хотел передать в ней красоту орочьего принца, преклонившего колени в молитве. Его грубый нож вырезал и узоры на высокой шапке с клином на макушке, и браслеты на руках, и длинные уши, расположенные явно выше, чем заложено природой. Золотой принц с улыбкой смотрел на Еноха раскосыми глазами, и тот поспешил завернуть его обратно и убрать, откуда взял.       Контрабанда? Кража? Он лихорадочно перебирал все варианты, насыпая канарейке корм и меняя воду в поилке. Эльфийка, вероятно, о ней знала. Может, заказчица? Не вытерпела и прибежала узнавать, где товар?       Соловей пискнула, прыгая взад-вперед на жердочке, и Енох нахмурился, заметив, как часто рябит вода в ее поилке. Что-то сотрясало пол этажом выше. Что-то — или кто-то.       Вытащив из кобуры револьвер, Енох сделал круг по комнате, вслушиваясь в чужие шаги. Гостей в апартаментах Ламеха было несколько — от двух до четырех, судя по топоту. Ему хотелось думать, что это полицейские, решившие порыться в поисках улик, но, увы, даже нелюбимые им синемордые не стали бы устраивать столько шума. Кто-то что-то рьяно искал. Что-то, что нельзя было забрать, пока был жив Ламех.       Держа оружие наготове, он прижался к оконной раме. Если они увлечены поисками, то не услышат звон пожарной лестницы. Может, даже не заметят мелькнувшую за занавеской тень. Но, стоило ему поставить ногу на подоконник, как до него донеслось едва заметное, почти невесомое постукивание каблуков по дребезжащим ступенькам. Излишне быстрое — и всё более и более близкое.       Подловив момент, он высунулся из окна, схватил эльфийку за плечо и, резко развернув, приставил ей к шее револьвер. Чувствуя, что она вот-вот закричит, он ткнул ей дулом в изгиб подбородка.       — Ни звука, — процедил он, вылезая на площадку. Подтянув эльфийку к себе, Енох, не убирая оружия, зажал ей ладонью рот и повернул лицом к себе. — Там, куда ты идешь, уже кто-то есть. И с тем, как они шумят, думаю, тебе никто не обрадуется.       Эльфийка испуганно распахнула глаза и задрожала всем телом. Официантка не погрешила ни единым словом: она и впрямь была хороша, как полуночная звезда. Даже сейчас, бледная от страха, она источала трогательное очарование, по зову которого орки древности и свернули на кривую дорожку. Енох не разбирался ни в тканях, ни в женской моде, но признавал: платье чудо как ей шло, а черная сетчатая вуаль трепетала с каждым ее вздохом, обнажая маленький острый носик.       Этажом выше что-то с грохотом разбилось. Из распахнутого окна донеслись разъяренные мужские голоса, но ни одного слова Енох вычленить не смог — лишь рычание и невнятные, похожие на ругательства, выкрики. Вскорости их сменили звуки мордобоя: смачные удары, пыхтение, перекатывание чего-то тяжелого по полу. Опасаясь худшего, Енох губами повторил: «Ни звука» — и повел эльфийку наверх, к апартаментам Ламеха.       Увиденное повергло его в шок. Два крупных орка — один в драном костюме-тройке цвета охры, а второй в изумрудном жилете, намертво испачканном в крови — мутузили друг друга, не замечая ничего вокруг. И ладно бы просто орки — о, нет, то были зеленые, настоящие орки, о которых прежде Енох только читал, но никогда не видел в живую. Что бы сейчас ни писали в газетах, зеленые орки всегда были символом великой ушедшей эпохи, когда жизнь была несравненно проще и лучше. Синие орки презирали красных, поскольку те упивались культом предков. Красные же ненавидели синих, живущих так близко с землями Нод, их прародиной, но не желавших иметь с ними ничего общего. Говорили, что истинные орки и по сей день обитали в тех краях, но Енох слишком мало интересовался новостями, чтобы знать это наверняка. Он помнил главное: все красные орки унаследовали от зеленых предков ясные синие глаза. Синемордым же достались черные волосы, да и то некоторые уверяли, что они пришли с эльфийской стороны. Одно было известно точно: зеленые орки встречались так редко, что считались преданьем старины — красивым, но вымершим. Если в учебниках истории упоминали полководцев или вождей, школьники представляли их орками с зеленой кожей. Если в сказках говорилось про орочью принцессу, то она всегда была зеленой, как весенняя трава.       И теперь два представителя этой славной древности прямо у него на глазах уничтожали друг другу лица, ломали ребра, выдирали клоками волосы. Из их ртов текла кровавая пена, но они не обращали на это внимания. Когда Охровая Тройка накинулся на Изумрудный Жилет и с влажным хрустом откусил ему ухо, Енох почувствовал, что эльфийку вот-вот вырвет. Стоило ему убрать ладонь с ее рта, как она отчаянно взмолилась:       — Только не вмешивайтесь, прошу! — она глянула в сторону дерущихся орков и тут же отвернулась, зажмурившись. — Вам их уже не спасти. Если вам есть, где спрятаться, лучше пойти туда сейчас, пока нас еще не заметили!       Енох повернулся к окну, по-прежнему не веря своим глазам. Изумрудный Жилет жевал пальцы Охровой Тройки, но тот, словно не чувствуя боли, продолжал впиваться ему в шею, сдирая клыками лоскуты кожи. Услышав за сдавленным рычанием и ударами ног по полу влажное причмокивание, Енох с ужасом осознал, что Охровая Тройка пьет его кровь.       Не выдержав, он вскинул револьвер и выстрелил. Первая пуля прошла Охровой Тройке через глаз, откинув ему голову вместе со шматом плоти в зубах. Вторая, пущенная для верности, оставила дыру в районе печени. Третья ушла в макушку Изумрудного Жилета, превратив в кашу его обезумевшие мозги.       Енох спрятался за стеной, весь обратившись во слух. Когда даже спустя десяток минут из другой комнаты не раздалось ни звука, он подхватил оцепеневшую эльфийку под локоть и побежал вниз — подальше от еще двух мертвых орков за этот день.