***
Ночь. Каждое живое существо, выжившее в жестоком мире, сейчас позволило тьме опустить свои веки, дабы впасть в состояние, едва ли походящее на сон, но способное немного восстановить организм. Мёртвые бодрствуют, им не нужен сон, им не нужна вода, еда. Они продолжают гнить и требовать набивания бездонного желудка свежим человеческим мясом. Райли выходит из ванной комнаты с полотенцем на плечах, что спасают её одежду от намокания. Ничего лучше обычной майки и шорт не нашлось, поэтому чувствует себя немного неловко из-за большого количества открытых участков кожи. Привыкла всё скрывать, поэтому неуверенно проходит в помещение с кроватью. Её не удивляет тишина, повисшая здесь, несмотря на то, что Крис бодрствует. Лежит на спине, сверля бесцельным взглядом потолок. Когда девушка подходит к шкафу в поисках более закрытой одежды, он переводит всё внимание на неё. Всё же, лучше наблюдать за кем-то, нежели позволять мыслям терроризировать сознание. Обычно она носит футболки, что больше её на несколько размеров, поэтому рукава скрывают Плечи, даже немного локти. А сейчас руки полностью открыты, что вызывает лёгкое недоумение. На правом предплечье незамысловатый, но красивый симметричный узор. Когда она убирает полотенце, не успев ещё откинуть пряди волос, Кристофер взглядом цепляет начало другой татуировки, большая часть которой скрыта тканью белой майки. Вуд становится более увлеченным и озадаченным до такой степени, что не замечает, как девушка присаживается на противоположный край кровати, вскинув брови. - Что значит эта татуировка на руке? – его голос ровный, практически бесцветный и пустой, что вынуждает передёрнуть плечами от реального холода. Мурашки пробегаются по коже на спине, Райли закусывает губу, опустив взгляд на покрывало, которым застелена кровать. Она ищет слова, но не желает отвечать, не желает делиться с ним прошлым, что следует по пятам. Нервно проглатывает скопившуюся во рту воду, проходит кончиком языка по бледным губам, почти произносит что-то, но заставляет себя молчать. Не это ему сейчас нужно. - Тебе лучше поспать, - пальцами расчёсывает влажные волосы, скрывает то, как ладони потеют от волнения. Воспоминания болезненно бьют по затылку, практически выбивая сознание. Но она держится, по крайней мере, старается держаться. Шепчет свою привычную мантру на недоступном Крису языке, прикрывает веки, молясь не сорваться в этот раз. - Нет, ну, правда, она что-то значит или это просто по глупой молодости? – хмыкает Вуд, видимо отвлекаясь от мыслей, возвращающих его в тот момент, когда его размозжили в жалкое месиво вместе с головой друга. - По глупой молодости? – Райли вскидывает брови в удивлении, хмыкает, качая головой, но по-прежнему молчит. - Ну, да, у меня все друзья в прошлом делали татуировки, смысл в них никакой не вкладывали, а затем жалели. Жалеешь? – обыденные разговоры, вот то, что сейчас необходимо парню, вот только Райли не горит желанием раскрывать то, какая она. - Нет, - убирает влажные пряди за уши, - Нужно спать. Уже поздно. Старается уйти от лишних вопросов, избавиться от той неловкости, которую сама ткёт. Не пытается спихнуть парня с кровати, мол, пора бы ему спуститься в гостиную на привычный, немного жёсткий диван, на котором так неудобно спать, ведь особенно не поворочаешься, разве что лицом встретишься с грязным полом. Девушка забирается под одеяло, укладывая голову на подушку, что постепенно намокает под влажными волосами. Опускает веки, пару раз что-то мычит в попытках устроиться поудобнее, но теперь её пространство более ограничено, так что не может раскинуть руки и ноги в форме звезды. Сворачивается в маленький комок, тяжело вздохнув. Вуд ждёт, пока она провалится в сон, пока потеряет бдительность.. Он медленно, опасливо и аккуратно снимает одеяло с её худых плеч. Любопытность, чистый интерес к тому, что же у неё изображено на спине, ведут его в самую бездну. Он падает в неё, когда задирает край белой майки, внимательно исследуя татуировку и нахмуривая брови сильнее. Непонятные символы оставляют свой отпечаток в сознании парня, ведь он начинает всерьёз задаваться вопросом, кто такая эта Райли.***
После пробуждения чувствую себя невероятно слабой, поэтому на вялых конечностях привстаю, прижимаюсь лбом к согнутым коленям и успокаивающе шепчу себе под нос простую мантру. Повторяю, но с каждым разом не повышаю голос, а только становлюсь тише, боясь нарушить хрупкий сон Кристофера. За несколько дней он пережил слишком много потерь, как и вся группа, поэтому ему необходим отдых. Делаю глубокий вдох, немного шумный, отчего всё тело начинает трясти. Лоб покрывается холодной испариной. Вспышки по-прежнему видят необходимость атаковать моё сознание, но я не вижу необходимости защищаться и сопротивляться, иначе будет только хуже. Кончиком языка провожу по сухим губам, острый взгляд поднимаю, сверля стену перед собой. Ёрзаю от дискомфорта, упав обратно на спину. Тяжело и часто дышу, борясь с той болью, которая пронизывает всё тело. Очень неприятно, из-за чего стискиваю челюсть, повернувшись спиной к Крису. Не хочу, чтобы он видел моё лицо, корчащееся от противных ощущений где-то под рёбрами. - Ты в порядке? – хриплый, лишённый каких-либо оттенков эмоций голос, вгоняющий всё тело в океан мурашек. Не только потому, что он говорит мне что-то, не адресуя оскорбления, а потому, что кладёт ладонь на моё предплечье, покрытое узором, что понятен мне одной. Часто моргаю, почти задерживая дыхание, отчего лёгкие начинают медленно зажигаться. - Д-да, в полном, - натягиваю на лицо улыбку, поворачиваясь к парню, и несколько зависаю, увидев, насколько маленькое расстояние между нами. Меня это смущает, так что спешу установить дистанцию, дабы чувствовать себя защищённой. Взгляд у него по-прежнему пустой, устремленный куда-то в абсолютно другую реальность, в которой он может спрятаться ото всех. Видно, как он заставляет себя пребывать «рядом», а не вдалеке, где-то в одиноком и холодном углу. Боюсь оставлять его наедине с травмирующими мыслями, что бьют оглушающе по затылку, выбивая сознание напрочь. Воспоминания – бремя, которое ты тащишь за собой. Твой багаж, тянущий ко дну. И ты не можешь от них избавиться. - Точно в порядке? – он надломлен, из трещины виднеется его настоящее нутро – оголённый нерв. Любое слово, движение, поступок – это заставит его сорваться. И на миг я теряю надежду вернуть того Криса, которого я знала. Энергичного, но уставшего, улыбающегося, вспыльчивого, эмоционального. Он горел ярче всех звёзд, ярче солнца, а теперь его свет потух. Поднимает руку, заставляя наблюдать, но не уйти. Я, почему-то, просто остаюсь на месте, позволяя сделать ему то, что он хочет. А он опускает ладонь мне на талию, пальцами сжимает кожу и проходится по ряду рёбер. Облизываю губы, чувствуя, как мои ресницы подрагивают от прикосновений. Взглядом медленно скольжу по его руке, предплечью, останавливаюсь на уровне шеи и только потом встречаюсь с глазами, полными уже не той пустоты, это нечто неизвестное мне. Серьёзность на его лице не пугает меня, не держит в напряжении. Резкий рывок выдавливает из меня тихий, немного испуганный писк, но Крис не отступает, прижимает моё тело к своему, отчего сердце в груди делает тройное сальто. Мне непривычно ощущать, что кто-то касается меня без намерения причинить адскую боль. Моё тело привыкло к побоям, кожа привыкла к постоянному восстановлению после ссадин и синяков, я сама морально жду от людей только насилия, но то, что он вытворяет, выбивает из меня полностью понимание всей ситуации. Неловкая тишина, почти ощутимая, но разрезаемая лишь частым и тяжелым дыханием. Не могу контролировать вдохи и выдохи, прислушиваюсь к пульсу, что так сильно бьёт по вискам. - Крис? – противно от того, насколько я слаба, насколько тихо пищу, вглядываясь в две голубые бездны, в которые меня медленно, но верно затягивает. Шумно выдыхаю, когда сильнее сжимает пальцами участок кожи, задрав край майки. Контроль утерян, и мне страшно, что я могу сделать, будучи во власти эмоций и ощущений. В груди щемит от ускоренного дыхания, однако терплю эту боль, часто моргая и разглядывая спокойное лицо парня. Нет, правда, он спокоен, как удав, пусть и немного хмур. Без лишних слов осторожно касается большим пальцем моих губ, будто бы проверяет свою реакцию на прикосновение. Не двигаюсь, не даю себе никакой поблажки, просто смотрю. Меня немного настораживают его действия, однако не нахожу в себе силы, чтобы остановить то, что происходит. Я позволяю ему делать всё, что угодно, лишь бы он почувствовал себя лучше. Верно ли я поступаю? Нужно ли ему это сейчас? Поможет ли ему это? Смотрит на меня в ответ, долго, блуждает по моему лицу, другой рукой по-прежнему сжимая кожу, натянутую на рёбра. Ощущения непередаваемые, от их переизбытка плечи и спина покрываются мурашками, а дыхание напрочь сбивается, не желая становиться ровным. Касается своими губами моих так трепетно и осторожно, что я вот-вот готова прикрыть веки от удовольствия. Шумно втягиваю в себя воздух, когда сминает кожу. Не понимаю, что он сейчас делает, но это прогоняет табун мурашек по всему телу. И речь идёт совсем не о тех мурашках, когда от них хочется передёрнуть плечами. Нет, я хочу ещё. Тело охватывает какой-то непонятный, слишком странный для меня жар, хотя от мурашек, пробегающих по коже становится прохладно. Я будто бы окунаюсь то в горячую, то в ледяную воду, уничтожая реальность вокруг себя собственными ощущениями. Он слишком резко продолжает свои действия, поэтому от неожиданности смыкаю челюсть, куснув парня за нижнюю губу. Кристофер мычит, недовольно нахмурившись, а я чувствую во рту металлический привкус крови. Тошнота возобновляется, сжав мой желудок сильным спазмом, из-за чего резко вытягиваю руки перед собой, отталкивая его. У меня начинается кашель, благодаря которому нахожу силы отвлечься от этой неловкой и непонятной мне ситуации, резко приняв положение сидя. Главное не кашлять настолько сильно, чтобы вызвать рвотный рефлекс, ведь мои внутренности уже готовы извергнуть из себя всё, что есть. - Всё в порядке? – как-то странно обеспокоенно задаёт вопрос Крис, будто бы его эмоции постепенно возвращаются, что заставляет меня немного порадоваться. Конечно, радуюсь я внутренне, пока будучи не способной к проявлению эмоций в физическом плане. Тошнота делает своё дело, продолжая сжимать мой желудок. Киваю, наконец, подавив желание кашлять дальше, лёгкие немного горят, брови хмурятся от неприятных ощущений. Сижу на краю кровати, спиной к парню и ощущаю его взгляд на бусинах позвонков. Наверное, его привлекают символы на коже, выведенные острой иглой, измазанной чернилами. Помню, как больно было в процессе, как было больно после того, как онемение прошло, помню, как было больно, когда накладывали повязки с лечебными травами. И это ощущение оказывается куда сильнее тошноты и заставляет меня передёрнуть плечами. - Крис, я хотел.., - слабеющий голос Граймса, что остановился в дверях спальни, заставляет меня поднять взгляд на проход и немного смутиться из-за неловкой ситуации. Меня радует то, что он ничего не видел. Вздыхаю, сверля мужчину глазами, но тот уделяет всё внимание парню, который бесцельно разглядывает стену напротив, сжавшись в комок. Молчит, не пытается и слова произнести, чтобы вытащить Вуда из этого гадкого, равнодушного состояния. Он будто в какой-то момент закрывает двери прямо перед носом собеседников, уходит в самую дальнюю комнату и убивает там время, пока печаль его не оставит или кто-то не посмеет настойчиво позвать его, желая добиться реакции. Взъерошиваю волосы, прочищаю горло, наконец, привлекая к себе внимание Рика. Медленно поднимаюсь на ноги, сжав челюсть от того, что всё моё тело простреливает резкая боль сразу в нескольких местах, а затылок отзывается лёгкой темнотой перед глазами, из-за чего спешу удержать равновесие. Через плечо смотрю на Кристофера, тяжело вздыхаю и неспеша двигаюсь к выходу, выводя и Граймса в коридор, после чего почти беззвучно закрываю дверь, не желая беспокоить парня. Мужчина терпеливо отходит от спальни, идя со мной наравне. Мы останавливаемся недалеко, но на достаточном расстоянии, чтобы звук не дошёл до ненужных ушей. Но что-то подсказывает мне, что сейчас интерес Вуда не задерживается ни на чём более одной миллисекунды, ведь его ничего не трогает. Всё моё тело напряжено, ведь стараюсь держать боль в узде, а та непослушно распространяется по вселенным синяков. Свожу брови к переносице, облизнув губы и кивнув в знак того, что готова слушать: - Всё нормально, Райли, я понимаю, почему ты рядом с ним. – Граймс на удивление спокоен, а его голубые проницательные глаза не вызывают недоверия, а также не наполнены презрением по отношению ко мне, будто я отброс выжившего общества. Хотя.. всё так и есть, ранее он был прав, когда смотрел свысока на меня. Обнимаю себя за плечи и переминаюсь с ноги на ногу, ощутив неловкость произошедшего. Это всё ещё вызывает во мне недоумение и удивление из-за вызванного этим шквала эмоций, которые были мне неизвестны. - Ты нужна ему. - Он совсем плох, - говорю отчётливо, смотря прямо в глаза мужчине, ведь не боюсь его. Не чувствую враждебности или чего-либо негативного в свою сторону, так как Рик, скорее всего, смирился с моим нахождением здесь. Ну, или он настолько озабочен тем, что было за периметром этой коммуны. Потираю шею аккуратно, внимательно, чтобы не коснуться травмированного затылка. Лёгкое головокружение заставляет мои ноги немного подкоситься, поэтому опираюсь одной ладонью на стену, часто заморгав. – Нет, правда, он ужасно плох. Он часто уходит в себя, творит невесть что.. Заминаюсь, прикусив нижнюю губу, ведь это ставит меня в тупик. Не хочу рассказывать Рику об «этом». - Ниган убил наших друзей прямо на наших глазах. Пусть Крис с нами не так долго, но он тоже привязался. Понимаешь, он видел смерть, и не самую приятную глазу. Немудрено, что его поглотила скорбь. – голос мужчины звучит обеспокоенно, он действительно волнуется за члена своей группы, не пытается скрыть это, - Ниган заплатит за это однажды. Твёрдость, холод и металл в каждом слове, касающемся этого Нигана, а ещё горечь ненависти, гнева, неприятия, окрашивающие предложения не в самые распрекрасные оттенки. Ёжусь, передёргиваю плечами, ощутив дискомфорт, давящий на спину. Сутулюсь, опустив взгляд в пол. Мужчина замечает мою реакцию, так что задаёт ещё один странный вопрос: - Ты в порядке? - Да, - нет. Киваю в подтверждение своей маленькой лжи и прячу глаза, дабы он не прочитал мою растерянность и не заподозрил, что я едва ли держусь на ногах. Не хочу обременять кого-то. Облизываю искусанные и немного опухшие губы, опираюсь уже плечом на стену, часто заморгав, ведь боль слишком сильно бьёт по голове. Перед глазами танцуют мелкие чёрные пятнышки, так что мысленно молюсь, чтобы Граймс поскорее ушёл. Не могу держать эту натянутую с трудом маску равнодушия, морально устаю от этого внутреннего холода в себе, но всё же терплю боль, следя за итак уже сбитым дыханием. Если задаст по этому поводу вопрос, снова солгу. - Хорошо, дай мне знать, когда он придёт в себя и будет способен на решение проблем, ладно? – киваю, упёршись свободной рукой в таз, тяжело вздохнув. Похоже, что тот придурок нехило так приложил меня об стену, раз в глазах так часто темнеет. Граймс поворачивается ко мне спиной и оглушающе громкими шагами следует к лестнице, но я, прочистив горло, задерживаю его ещё на несколько секунд. Как противоречиво, Райли, хочешь, чтобы он быстрее ушёл, но всё равно просишь остаться ненадолго. - Рик, я..- теряюсь, забегав глазами по полу, делаю глубокий вдох через нос, подняв голову, что удаётся с огромным трудом. – Я хотела бы потренироваться. Не знаешь, где это можно сделать? На какую-то долю секунды вижу, как мужчина хмурит брови, скользнув пальцами по нижней губе. В глазах его отразилось то самое знакомое недоверие, будто я собираюсь ему нож в печень воткнуть. Вздыхаю, раздражённо, едва ли сдерживая дикость, которая уже на подходе. Так, Райли, контроль. Ты ведь это можешь – контролировать свою сущность. - Я не хочу бесполезно находиться здесь, раз уж никто не хочет меня отпускать, поэтому хочу помогать хотя бы с периметром вокруг комунны, - уже проще становится составлять сложные предложения, видимо, начинаю припоминать что-то действительно важное, но всё ещё туманное. - Завтра утром я отведу тебя туда. – напряженная улыбка вызывает во мне смятение, которое сжимается комком в груди. Эта тяжесть, от которой, казалось бы, уже избавилась, возвращается, из-за чего мне снова хочется быть в этом доме беззвучной, незаметной. Я киваю, и он уходит, оставляя за собой всё то же напряжение, растущее с каждой секундой. Вслушиваюсь в тишину, которая нарушается тихим сопением, которое позволяет мне убедиться в том, что Крис в порядке. Сон не будет лишним, тем более, в безопасном для него месте. Да, хоть я и считаю, что эта безопасность всего лишь иллюзия, но для него необходимо знать, что он находится вне мертвецов. Шумно выдыхаю, услышав хлопок дверью на первом этаже, и неспеша спускаюсь вниз, чтобы убедиться в том, что я здесь одна. Убираю лезущие в лицо пряди за уши и осторожно ступаю по коридору, сворачивая в ту самую комнату, где всё так же на столе лежит плюшевая игрушка и на стене висит разбитое зеркало. Застываю в проходе, вспомнив, что произошло в прошлый раз, когда мне стало интересно, чья эта комната. Анализирую, прикусив нижнюю губу и сделав шаг вперёд. То, как он отреагировал, как его лицо стало непроницаемым и холодным, это странно. Будто пытался сдержать боль, что и мне знакома. И эта боль настигла его снова, но ведь этот мир и есть полотно из боли, ощущений, будто вот-вот все дорогие тебе люди будут разорваны в клочья. Пристально смотрю на разбитое зеркало, тяжело вздохнув. Иду с осторожностью к зеркальной поверхности, но останавливаюсь в середине помещения, тряхнув головой, дабы прогнать неизвестную мне рассеянность. Точнее, известную. И даже очень. Я не знаю, что произошло в спальне, что пытался сделать со мной Крис, так как он не сделал мне ничего плохого. Это заводит в тупик, однако не желаю думать об этом. Может, потом как-нибудь он мне сам всё объяснит. Оглядываюсь, заставляя себя вспоминать и говорить. Поднимаю руку и указательным пальцем показываю на мишку, говоря: - Игрушка. – мой голос по-прежнему дрожит с непривычки, мне всё время кажется, что я что-то скажу не так или меня неправильно поймут из-за неправильного произношения слов. Возможно, нужно больше практики, так как я практически ни с кем не контактирую, не веду беседы, которые помогли бы не только изучить получше их язык, но и влиться в общество, стать хоть какой-то его частью. - Это стол, - указываю на поверхность, на которой лежит игрушка, - а это кровать. – поворачиваюсь, - а это зеркало. Разбитое. Хм, что-то глубоко внутри меня замирает, так как мысль начинает зарождаться и развивать свою скорость, поглощая полностью всё сознание. Нечто, неизвестное мне, подсказывает, что зеркало разбил Кристофер. Не знаю, был ли это порыв эмоций или намеренное желание что-либо испортить, хоть эти два предположения, возможно, взаимосвязаны. Вопрос в том, по какой причине он это сделал? Может, этот плюшевый мишка принадлежал кому-то, кто занимал в его жизни не последнее место? Может, на этой кровати спал тот самый человек? Может, эта комната идеально чистая и убранная, потому что никто сюда не заходит? Может, он сам не позволяет никому этого делать? Здесь хранится нечто важное – воспоминания. И эти воспоминания дарят боль, но я прекрасно осознаю, что не буду вновь застуканной за любопытным рассматриванием. Лишь ближе подхожу и разглядываю своё отражение, стараюсь запомнить, как я выгляжу. Вот только немного удивляюсь, когда руки сами тянутся к волнистым волосам, а пальцы перебирают пряди, приводя подобие прически в порядок. Не знаю, откуда это возникает, как оно действует, но начинаю критично разглядывать своё лицо, ища недостатки. Мои губы измучены укусами и немного опухли от жесткого прикосновения к ним. На подбородке засохшая кровь, которую быстро стираю. Поправляю на себе майку и касаюсь подушечками татуировки на верхней части руки. Воспоминания накрывают с головой и лёгкая боль проникает в сознание, заставив меня тихо замычать. Она возвращается ко мне. Моя память возвращается.