Join the Rooks

Быстрый росчерк клинка сверкает в лунном свете смертельной белой вспышкой. Молниеносный и незаметный. Алый росчерк, капли крови, что оседают на клинке и распускаются кровавыми пунцовыми розами на новой куртке. Глухой звук упавшего тела слишком громкий и гулкий для этого места — вызывает злостное эхо, гуляющее по пустым и мрачным коридорам Лечебницы. Джейкоб морщится от этого звука. Не хорошо будет, если его заметят. Все-таки Лечебница не пуста. Фрай привычным жестом достает кружевной белоснежный платок и, отдавая дань древним традициям, легким жестом проводит по кровавой «улыбке» жертвы — одного из врачей, что не щадил своих пациентов, что любил ставить эксперименты над людьми, играть с их психикой, с интересом наблюдать, как ломается и преображается человеческая личность. Врача, что пытался постичь принцип безумия. Пытался научиться им управлять и использовал для этого самые мерзкие способы, какие можно придумать. О смерти такого человека никто жалеть не будет. Фраю хочется плюнуть на остывающее на кафельном полу тело, но он себя одергивает. Все же уважение к смерти проявить нужно. Джейкоб понял это совсем недавно и, чуть ухмыльнувшись, кивает сам себе и разворачивается на каблуках к выходу из комнаты, где сталкивается с зашуганным мальчишкой. Темные волосы взлохмочены, на хрупком теле красуются свежие синяки и кровоподтеки, больничная одежда грязная и смятая, местами рваная, где-то даже виднеются пятна крови. Мальчишка глядит в ужасе то на тело, то на ассасина, жмется в угол. Его трясет, сжимаются маленькие бледные кулачки, а сам малец не знает, что ему сейчас делать. Он словно загнанный в угол волчонок. Одинокий, всеми забытый, брошенный и побитый жизнью. Один он умрет. Он, что еще толком не начал жить. Он, что испытывал лишь боль и страдания — не видел ничего радостного и светлого за всю свою жизнь, кроме любви и заботы матери, которую так жестоко у него забрали. Иначе как объяснить, что он пребывает в таком жутком месте. Что-то болезненно колет Фраю сердце и несколько раз поворачивается острым клинком внутри, заставляя поморщиться и сцепить зубы от нахлынывших чувств. Ему до боли и дрожи жалко пацана. Он, Джейкоб, боролся за то, чтобы такого не было. Чтобы все жили в мире. Так почему это происходит? Почему дети продолжают страдать и живут в таких местах, словно загнанные в клетку звери, а еще точнее, подопытные. Лабораторные крысы в лапах чертова врача-тамплиера. Это ошибка Джейкоба. И он всем сердцем желает ее исправить. Вытащить мальчишку из этого места — его прямой долг. — Эй, малыш! — решается заговорить Джейкоб и делает шаг навстречу, от чего мальчик еще сильнее вжимается в угол, больше инстинктивно, чем от страха, хотя и его хватало. Но смотрит он на Джейкоба теперь с неким любопытством, удивляясь ему, рассматривая и детально запоминая все: от манеры речи до одежды. Особенно он заостряет внимание на цилиндре с красной ленточкой, который носит Джейкоб. И Фрай удивлен такой реакцией. Чуть вскидывает бровь и спрашивает самое первое, что приходит в голову, пусть даже и зная ответ на свой вопрос. — что ты делаешь в таком страшном месте? Джейкоб пытается расположить к себе ребенка. Подходит к нему вплотную, опускается на колени и с теплотой смотрит на мальчика, который то открывает, то закрывает рот, теряясь в противоречивых ощущениях, и просто не зная, что сказать. Как отреагировать. Он не знает, как вести себя с незнакомцами. Опасаясь довериться этому странному человеку, пришедшему из ниоткуда. — А ты не разговорчив, — тянет Фрай, чуть улыбаясь, всем своим видом пытаясь показать, что он не опасен, что не тронет мальчика, а только пытается ему помочь. — Послушай, тут очень опасно и, если меня заметят, будет очень плохо. Ты ведь не собираешься рассказать кому-то о моем неожиданном визите, верно? Мальчик лишь мотает головой. — Вот и славно! Как тебя зовут? — улыбается Джейкоб и замечает тусклую и кривую нашивку на больничной холщовой одежде. Старую и потертую. Видимо он в ней уже давно ходит. — Джек, верно? Приятно познакомиться. Кстати отличное имя! А меня зовут Джейкоб. Скажи мне только честно… Фрай переходит на тихий шепот и смотрит мальчику прямо в серые льдистые глаза. Серьезно и решительно. И мальчик слегка теряется от этого. — Ты здесь совсем один? Не думаю, что тебе нравится это место, да оно бы вряд ли кому понравилось бы, кроме тех ненормальных врачей, что тут обитают, но все я должен спросить тебя. Ты хочешь выбраться отсюда? Хочешь забыть это место и увидеть свободный Лондон? Я могу забрать тебя с собой, ты только кивни. И мальчик решительно кивает головой. Не мешкая, не думая, не веря своему счастью. Все кончилось. Наконец-то кончилось! Для обоих это переломный момент, который изменит всю их жизнь. -Что же! В таком случае ты моешь забыть обо всем этом, — хлопает в ладоши Фрай и и ласково треплет Джека по голове, заставляя его вздрогнуть от неожиданности и чуть зажмуриться от странных и уже забытых теплых ощущений, что растекаются по телу сладкой слабостью. — Думаю, вряд ли местные медсестры и врачи будут против твоего ухода. Я уверен, что моя сестра примет тебя с распростертыми объятьями. Так что… Идем домой.- Джейкоб берет мальчика на руки и подмигивает ему, а Джек хватается маленькими ручками за высокий воротник на куртке ассасина, игнорируя на нем пятна свежей крови. А от последних слов на душе становится так тепло, что Джек даже начинает улыбаться. Впервые за столь долгое время. Когда они выходят на улицу и в нос ударяет запах свежего морозного воздуха, то Джек глядит на мир не мигая, словно видит его в первый раз. Его начинает трясти от холода — но он этого не замечает, завораженный прелестью ночного города, который он долгое время видел лишь из-за окна. Зато замечает нахмурившийся Фрай. — Ну ничего, Джек. Сейчас подойдет сюда дядя Фредди и мы заберем у него для тебя что-нибудь теплое. Он ведь наверняка таскает за собой целый чемодан с костюмами. — усмехается ассасин и замечает, как из полицейского экипажа, что стоит за воротами лечебницы, выходит сам Абберлайн и Иви. — О. А вот и он сам. Только вспомнишь, как… — Джейкоб, что это значит?! — сразу начинает возмущаться взлохмоченная и разгневанная сестра. — Ты хоть иногда думаешь?! — вторит ей Абберлайн. — Избить человека прямо в людном переулке! И ты еще думал, что он не пойдет в полицейский участок и не поставит там всех на уши?! — Ой, да ладно вам! — морщится Джейкоб и закатывает глаза. — Я виноват, что он знал, где человек, которого мы ищем, но не хотел говорить. — Это был важный свидетель, а ты!..-не унимается Фредерик, так активно жестикулируя, что Джейкобу кажется, что такими темпами Абберлайн заедет ассасину по лицу. — Да ладно тебе, Фредди! Все же обошлось! Лучше притащи-ка из своих костюмных закромов что-нибудь теплое для пацана. Иви шокировано распахивает глаза, переключая свое внимание на мальчишку, а Абберлан тут же направляется к своему экипажу, где действительно были какие-то его тряпки. — Ты еще и ребенка умудрился похитить?! — ахнув, восклицает Иви и тянет к ребенку руки, а Джейкоб, фыркнув, отходит назад. — Никого я не похищал, Иви. Я его спасал. — отвечает тот, позволяя подошедшему Абберлайну замотать Джека в несколько слоев теплой шерстяной шали, а сверху еще и в собственный плащ. — А ты не подумал, что этим спасением ты опять делаешь лишь хуже? — задает резонный вопрос полисмен. — Что ты делать с ним будешь? Больница была его домом, а ты… — Никогда это место мне не было домом! — выкрикивает неожиданно для всех Джек, приковывая к себе всеобщее внимание. И он, чуть стушевавшись, уже тихо, едва слышно продолжает, — Никогда… У меня больше нет дома. Но и туда я не вернусь. Ни за что. Я лучше умру, но в этот ад не вернусь. — Все слышали? — обводит насмешливым взглядом всех присутствующих Джейкоб, безмолвно произнося одну из своих любимых фраз, а именно «я же говорил». — Кто герой? Правильно. Я герой! -Ага. Герой неудавшейся комедии. — фыркает Иви. — Эй! И что никто даже не скажет какой я молодец? Выполнил контракт, никакого шуму, Ламбет спит, да я еще и ребенка спас! — Какое достижение! — насмешливо тянет Иви. — Что с ребенком делать-то будешь, товарищ спаситель и защитник обиженных и обездоленных? — Я…я его воспитаю! — решительно отвечает Джейкоб, заставляя и Иви, и Фредерика, после недолго молчания, залиться неверящим звенящим смехом. — Ты…ты это серьезно? Вот хохма-то! Навсегда запомню! Джейкоб Фрай воспитывает ребенка! Не могу! Расскажу Генри, он ведь не поверит! — утирает выступившие слезы девушка, игнорируя мрачный взгляд брата. — Джейкоб, это не смешно. Хотя нет. Все же вру. Смешно, но… Одумайся, Джейкоб! Ты и воспитательный процесс — вещи несовместимые! Подумай о благополучии Лондона! — серьезно замечает Абберлайн. — Я воспитаю из него ассасина. Нам все равно нужны новички. — Городу точно конец. — хмурится Фредерик. — Если это будет второй ты… — Я согласна с Вами, мистер Абберлайн. Это плохая мысль, Джейкоб. Ну какой из тебя воспитатель?! — Хороший, Иви. Хорошииий, -тянет Джейкоб. — Будет продолжать в Лондоне наше дело! Я уверен, что он обеспечит ему светлое будущее. Ну ребята! Я серьезно, все будет хорошо. Под мою ответственность! — Именно это меня и беспокоит. — вздыхает облачко пара Иви, качая головой. — Что будем делать, мистер Абберлайн? Фредерик кашляет, хмурится и в задумчивости кусает губу, поглядывая то на Джейкоба, то на ребенка, что напоминает сейчас маленького взъерошенного и надутого воробушка, во всех этих одеждах. Абберлайн примечает то, какой мертвой хваткой, не хуже клеща, мальчик цепляется за куртку Джейкоба, с какой настороженностью смотрит на Иви и него самого, как жмется к Фраю и бросает в его сторону испуганный взгляд, всем своим юным сердцем страшась того, что его могут забрать от Джейкоба. Это видно сразу. Мальчик доверяет сейчас только Джейкобу. Он боится всего мира, не доверяет никому. Во всех видит врагов. Но не в Джейкобе. Между ними возникла связь, которую уже не разорвать. Они уже привязались друг к другу. Возможно, это судьба. Возможно, что так и должно было быть. И это один из ключевых моментов их жизни. Переломный. Который должен был случаться рано или поздно, так или иначе. И Фредерик это понимает, глубоко вздохнув и качая головой. У него возникает чувство, холодом отдающее где-то под ребрами, что он может об этом пожалеть. Что все тут присутствующие станут возможными участниками какой-то истории, связанной с этим отвергнутым миром ребенком. «С нас все началось…с нас и закончится» — проносится странная мысль в голове у Иви, а на сердце становится тяжело. Закрадывается какой-то холодок, но девушка тут же прогоняет эту мысль, встряхивая головой. Абберлайн, впрочем, тоже. — Только бы мне об этом не пожалеть, — вздыхает тот, пнув попавший под сапог камень. — Я согласен. Но с одним условием. Мисс Фрай, прошу Вас. Следите за ними. — Конечно, мистер Абберлайн! Я бы ни за что на свете не пустила это дело на самотек. Джейкобу же ничего нельзя доверить! — кивает девушка. — Ну! На том и порешили. Благодарю вас всех за правильное решение, -ухмыляется Джейкоб. — Идем домой, Джек! Теперь это твоя новая семья. Меня ты уже знаешь, а вот эта сварливая девушка — моя сестра. — Получишь за сварливую, — буркнув, говорит Иви и подходит к мальчику, чтобы заботливо поправить сползсшую одежду. — Ну, а я о чем говорю. «Сварлииивая». — особенно сильно растягивает это слово Джейкоб, заставляя мальчика хихикать и расслабиться. А ассасину радостно от того, что мальчик чувствует комфорт, и его радуют такие семейные перепалки. Видимо, такого он не испытывал никогда. — Я Иви. Иви Фрай. Очень рада познакомиться… — Джек. — отсмеявшись, отвечает мальчик. — Дружище Джек. — улыбается Джейкоб. — а вон тот бородатый дядька — гордый представитель Скотланд Ярда. Сержант Фредерик Абберлайн! Не бойся его. Он мужик неплохой. Бывает… Иногда. — Бывает? Иногда? — хмурится Фредерик. — Сколько раз я вас прикрывал? Сколько раз помогал? Да даже сейчас! Вот возьму и заберу ребенка! И отдам его нормальным воспитателям, а не тебе! Все. Хватит. Залезайте в экипаж, пока я не…кхм…пока Джек не закоченел!