Всё в канализации было хорошо, пока не появился Пул.

Дэдпул и Донателло крались по крыше небоскреба Исследовательского Техно-Космического Института. Дон не зря выбрал эту базу. Именно тут он с братьями чаще всего и бывал. Надеялся, что Леонардо догадается прийти сюда. Пул следовал за ним и напевал себе что-то под нос. Ну, или просто озвучивал свои шаги или шаги союзника: — Топ. Топ. Топ-топ-топ! Цып-цып. Шорх. Шорх. Они уже внутри, в большом помещении склада. — Пул, хватит, отключи звуковые спецэффекты, — шепотом попросил Донни, остановившись за одним из деревянных ящиков. Мужчина искренне удивился: — Вот ведь! А я думал, что иду тихо. Прикинь! — Ты что, еще и за свои действия не отвечаешь? — Как видишь — выборочно. Когда задумаюсь, порой делаю и говорю непонятно что, например, жарю яичницу, пою песенки и зачем-то выливаю на сковороду весь кетчуп. Упс! Вот и сейчас идем, и мысли вслух, а в это время я представляю, как играю в Супер Марио от первого лица. Пилим-пилим! Я собираю все монетки. Ох, какая же тут хорошая акустика, однако. Откровенно говоря, взял бы и запел. — Валяй, — вдруг разрешил Донни, тяжело вздыхая. — Правда? А как же тишина и ниндзя-крадучесть? — только сказал, как над головой прозвучал выстрел. — Тебя уже услышали, идиот! — Донателло ругался, но делать нечего, пришлось спускаться и биться с Кренгами. — Отлично! — Дэдпул не расстроился, палил по врагам из пушек, прикрывая союзника. — Тогда я могу не сдерживаться. Распевал различные мелодии из известных фильмов и игр. Дон узнавал саундтреки из «Звездных войн», того же «Марио» и многих других. — Даже «Титаника» завывает, — Донни сам грешил мыслями вслух. Ему начинал нравиться такой безбашенный и музыкальный напарник. Кроме того, он прятал черепашку за собой, когда становилось слишком опасно. Голос в голове: «Непотопляемый Дэдпул, смени пластинку!» И Уэйд вдруг замолчал. Думал, что Донни в бешенстве от него, красавца певучего, но мальчик (если его так можно назвать, но разница в их возрасте очевидна) вдруг улыбнулся. Немного другой результат, но приятненько! — В коридор! — Дэдпул схватил пленника и побежал. Дон ждал, когда его отпустят, после заблокировал двери, чтобы оторваться от Кренгов. Теперь можно перепрятаться и искать дальше. Голос в голове Дэдпула: «Как думаешь, что автор замыслил с ним сделать? Ну и с тобой тоже». Пул нахмурился. Сжал кулаки. Правильно, а что еще делают авторы? Неважно, какие: его создатели или те, кто уже использует вымышленные миры. Правильно! Развлекаются. Играют. И невозможно выбраться из этого порочного круга. Еще один голос в голове: «Помнишь, как ты однажды почти уничтожил одну из вселенных Марвел?» Да, это было безумным отчаянием, чтобы хоть как-то отомстить создателям и тем, кто просто наблюдает за его историей и страданиями, наслаждаясь. И ничего ты им не сделаешь. Потому что так он сам оживает. И что тогда? Уэйд поднял глаза на впереди идущего Дона. — Стой, — поймал за плечи. — Что такое? Донни серьезен, позабыл, что некоторые личности могут ляпнуть что-то вроде: — Впереди ловушка. Автор хочет, чтобы мы шли по его сценарию. Давай изменим сюжет? Донателло развернулся к нему. Посмотрел, как на шизофреника: с сочувствием и легким раздражением. — Это голоса тебе сказали? — Как ты догадался? Так или иначе, мой жизненный опыт мне подсказывает: «Впереди — полная жопа!» «Жизненный опыт» Пулу: «Жопа сзади, а не впереди». Донателло лишь развел руками: — Слушай, честно, ты ходил к психиатру? Голоса в голове — это симптом целого ряда психических отклонений. Одно дело, если это происходит из-за острого отравления, жары или гипноза, другое — когда по жизни сопровождают. Смирись с заболеванием и иди пить таблетки. Мужчина поднял руки, как будто на него пистолет навели. — Не-не, я не пытаюсь тебя обратить в свою веру. Тогда не жалуйся, когда произойдет что-то плохое. Донни вдруг вспомнил некоторые чудеса: ключи с неба от квартиры, внезапно появившаяся заплатка за штанах Дэдпула, метаморфозы с диваном. — Хорошо, в чем заключается твоя «вера»? Догмат в студию, пожалуйста, — Донателло вовсе не собирался исповедовать его учение, но так проще понять союзника, знать, чего ожидать. — Все просто! Никогда не задумывался, почему так много параллельных миров? У каждого есть свой создатель. Он пишет или рисует. Так придумывается оригинал, основной мир. Потом появляются другие авторы-создатели, которые подхватывают идею и создают новый мир по мотивам оригинала. И так до бесконечности! — Слушай, ты так говоришь о Вселенной, словно ее создала кучка «богов», которые делятся друг с другом своим «творчеством», как обычные художники и писатели. Это и есть твоя «вера»? Дэдпул вздохнул и махнул рукой: — Забей. Голос-маньяк: «Сожги неверного!» Другой голос: «Тогда придется убить всех неверных. А это уже было». Первый голос: «Жаль. Пул, повтори на бис! И трахни кого-нибудь». — Вы мешаете, — Уэйд постучал по черепной коробочке. — Заглохните! Донни удивлялся самому себе: сочувствовал похитителю. Вдруг представил себе, как это — жить с голосами: не сосредоточиться ни на чем, будут комментировать каждый твой шаг и даже мысли! Жуть. А если еще приказывать начнут? Пугать! И ничего ты им не сделаешь. И вправду потеряешь рассудок уже через пару дней, а этот с ними явно дольше ходит. — Дэдпул, ты… — Донателло осторожно погладил его по руке в знак утешения. — Прости, если что. Странно просить прощения у похитителя, но Дон уже не сердился на него. — Меня зовут Уэйд. Обнимашки! — Пул поймал черепашку. Голос: «Вот и снова здравствуйте». Донателло опять почувствовал себя таким маленьким и хрупким в его руках. Несмотря на панцирь. — Пойдем, пока нас не поймали, — напомнил ему Дон. — Я тебя поймал! Ничего не сделается главным героям, у нас чит бессмертия на простых ботов. Только боссам иногда это получается, но с превеликим «Но!». Особенно в вашем мире, — любвеобильный Дэдпул не отпускал свою жертву. Жертву обнимашек, тем более, если она уже не сопротивляется. — Кстати, хочу спросить: Уэйд, как ты вчера менял структуру дивана? В чем секрет? Как ты меняешь реальность под свой лад? — да-да, гений и во сне думал о злосчастном диване. Дэдпулу понравилось обращение по имени. Отпустил парня. — Все просто! Создатель этого измерения не описал диван, и я сам это сделал. Но автор со мной не согласился и понеслось. — Погоди, а как ты выходишь на связь с создателем? Это твоя способность? — Донни сам не знал, верит или не верит в этот бред. Допустим, это так. Можно ведь и подыграть, представить. — Все, что я говорю, автор видит, а если обращаться непосредственно к нему, может и ответить. Все просто! — То есть, все зависит от моей веры. Так? — Не только, — Уэйд вдруг хмыкнул в маску. — Еще есть критерии? — Да, отношения, — ответил тот. — С создателем? — В каждом мире мне приходится налаживать отношения с местным создателем, иногда мы в ладах, а бывает, что и во врагах. Та и другая сторона может разгневать друг друга. Голос: «Да так, что потом конец света наступает». Другой голос: «Или тебе банально отрывают голову». У Донателло шарики за ролики от столь безумной «догмы» новой веры: — Давай на этом остановимся. С меня достаточно. Лучше найдем то, что нам нужно, и свалим. Уэйда до сих пор не отпускало плохое предчувствие. И оно не касалось пресловутых пришельцев, которых он и за противников-то не считал. Они добрались до большого зала с гигантскими колбами по всему периметру, в центре — столы с клетками. В одной из них была очень беспокойная крыса: бегала туда-сюда как полоумная. С ней в одной клетке были и другие её сородичи. Но они лежали мертвыми, загрызенными. Оставшийся живой грызун вдруг запрыгнул на одно из тел и остервенело выедал внутренности. — Ого, процветающий каннибализм, хрум-хрум, — отметил Пул, склонившись к клетке. — Для крыс это нормально: более крупная особь может съесть меньшую, особенно в условиях стресса, но… — Дон тоже посмотрел на красноглазую пленницу, — но ей, скорее всего, дали «таблеточку». Животное бросалось в их сторону, билось, неистово грызло прутья, не жалея зубов. Дон нахмурился и глянул на других подопытных в соседних клетках. Те вели себя спокойно: принюхивались, чесались, спали, грызли морковку. Обычное поведение. — Что скажешь? — спросил Дэдпул. — Тестируют препарат «Озверин»? Донателло выпрямился: — Похоже на то. Дон отметил, что Пул, как и Микки, придумывает всевозможные названия. — Если его вколоть мне, то я уничтожу мир, хе-хе. Поверишь? — Уэйд просто предположил. Донни сглотнул. Всех этих цистерн хватит на целую армию людей или мутантов. — Нужно уничтожить препарат, — Дон подошел к компьютеру. Узнать бы формулу, фармакологическое действие, его обратимость на психику или же не обратимость. — Черт, тут все на языке Кренгов, — разочаровался тот. — Хочешь прикол? Хочешь?! — Уэйд внезапно развеселился. — Да что опять? — Прикол с языками. Например, смотри. Смотри! — Куда смотреть? Но Пул продолжал: — Смотри-смотри, — схватил Донни за лицо руками, приблизил к себе и продолжил. — Look! Look! Behold! Сечешь разницу? Смотри. Look. Дон понял, что никуда смотреть не надо, а слушать. Вроде Уэйд говорит: «Смотри-смотри», но что-то коварное было в этих словах. Дэдпул прорывал брешь между мирами, утягивал туда Дона. Раз повествование на русском подразумевает, что персонажи говорят якобы на английском, то что же услышит персонаж, если заговорить на том самом английском? Или же Донни не отличит разницы? — Смотри — по-русски, look — по-английский. Чувствуешь? Или еще: любовь — love. Do you follow me? Ужас вдруг объял Донни. Что происходит с этим миром? Что не так со словами? Вроде одни и те же, но что-то не так. Донателло на миг увидел разницу, заглянул туда, куда так часто наведывается Дэдпул. — Прекрати! Отпусти меня! — закричал Дон, пока не сошел с ума от «игры в слова». Вдруг прогремело знакомое: — Буякаша! В этот же зал вломились остальные ниндзя-черепашки с оружием наголо. И им не понравилось, что их брата мучают. — Убери руки, а то я их тебе отрежу! — первым встрял лидер отряда черепашек. Донателло вдруг представил, как все собравшиеся бьются в этой лаборатории и разносят все к той самой бабушке. И становятся такими же дикими, как та крыса в клетке. — Хочешь боя? Ну, давай! — Пул отпустил пленника и взялся за мечи. Адамантиновые, между прочим. — Я тоже бьюсь на двух! — Нет, стойте! — Донни хотел остановить парней, но все не так просто. Мечи противников скрестились, а Рафаэль и Майки поймали Дона в объятия. — Мы всю ночь места не находили! — Раф не отпускал брата. После того окровавленного балкона до дрожи боялся найти истерзанное тело младшего. Но все позади. — Моя Белоснежка! — Микки тоже. Этот парень все еще под впечатлением утреннего маскарада. Тем временем Леонардо старался одолеть противника, но тот лишь играл и отпускал шутки по поводу и без. — Можешь как я? А? — Пул частенько открывался, давал фору. Когда Лео близко подобрался, Уэйд внезапно толкнул его бедром так сильно, что тот упал. — Поймал! — мужчина поднял Леонардо над головой и отправил в полет. Удар пришелся на одну из цистерн, но, к счастью, та лишь дала трещину, но не разбилась. — Ребята, хватит! — Донни боялся катастрофы на этой «фабрике». — Пул, не кидай никого туда! Но его не слушали, к сражению подключился Рафаэль, пока лидер приходил в себя. — Валим его! — и Микеланджело присоединился к веселью. Дэдпул хорошенечко так пнул Рафа в живот, и тот приземлился на подбежавшего Майки. Те не расстроились, вскочили, вновь бросаясь в бой. Мужчина с ловкостью учителя Сплинтера отбрасывал их то налево, то направо. Так, играючи и напеваючи. — Прекрати, дерись серьезно! — сердился Рафаэль, быть побитым таким клоунским способом совсем не круто. Пусть лучше в кровь. — Ты и вправду этого хочешь? — Дэдпул усмехнулся, если честно, мог бы их всех перестрелять, но рядом стоял Донателло и волновался. Лео отметил перемену настроения в противнике. Плохо дело. Дэдпул уровня Сплинтера, как минимум. Пора хватать Донни и бежать. Иначе кто-нибудь пострадает. Кроме того, Донни неспроста не вмешивается в потасовку. — Раф, отступаем! — Леонардо подбежал к Донателло, если что, защитит его. — Ты шутишь?! — Рафаэль и не думал о бегстве, веселье только началось! — Я сказал — отступаем! — как можно жестче произнес лидер. — Да блин, Лео! — пришлось подчиниться, прихватил зазевавшегося Микки и за старшим. — Я с вами! — Уэйд побежал… с ними. — Эй, чувак, мы вообще-то от тебя драпаем! — Микки отставал: повредил лодыжку, когда неудачно приземлился. Леонардо опешил, когда Дэдпул поравнялся с ним. Черепаший лидер замахнулся мечом, но противник не увернулся. Усмешка виднелась через маску. Оба остановились, когда лезвие застряло в теле Дэдпула. Да-да, он вновь щекотал нервишки парней остросюжетными событиями. Лео на миг испугался, но вспомнил, как Донни что-то говорил про регенерацию. Если бы противник не покушался на братьев, то Леонардо бы отступил, но нет. Есть вероятность, что Дэдпул вновь похитит Донателло. Старший из братьев и без меча перегрызет горло любому. Замахнулся вторым мечом, метил сечь голову, как и обещал. Пул подставил руку. Ее проще прикрепить и срастить, чем башку. Замах и рука на полу. Кровь окрасила собой не только пол, но и всех, кто был поблизости. — Лео! Ахренеть! Т-ты что творишь? — у Рафаэля челюсть отвисла в изумлении. Старший брат всегда славился не только моральным мозговыносом, но и милосердием. А тут кровавый фонтан и отрубленная конечность. Майки и вовсе упал на пятую точку и грыз нунчаки в волнении. Только Донни не особо удивился, уже предвидел подобный трюк от Уэйда. Если он и его, самого спокойного из черепашек, довел до состояния «казнить, нельзя помиловать», то чего уж говорить об остальных? — Не-а, не убил, — Пул склонился к Лео и поцеловал промеж глаз. — Победа! Люблю пусечек. Был бы тут Тигриный Коготь, проверил бы я его усы на прочность. Ну, и когти, само собой. Лео отпрянул, вынув меч из тела противника. Уэйд подобрал руку и присоединил к себе: — Как новенький, хе-хе. В моем мире больше людей-мутантов, а не животных. Если я умру здесь, так только от умиления. Дэдпул представил себя в мире Маленьких Пони. Да! Он бы прокатился на одной из них с пеной у рта от восхищения. Хотя нужно радоваться тому, что есть. Вон у него сколько черепашек! Уэйд ранее так торопился домой, что только сейчас осознал, какая ему представилась возможность: затусить с ниндзя-черепашками! А что? Куда ему спешить? У него что, дома семеро по лавкам сидят? Можно и задержаться. — Давай дружить? — предложил он лидеру панцирной братвы, протягивая руку. — С меня вкусняшки. С вас — обнимашки. — Вкусняшки!!! — его услышал Микеланджело и тут же поймал за поясницу. Не отпускал. — Согласен дружить вечно. — Ах ты продажный… — ругал брата Рафаэль, не в силах подобрать подходящего слова. — Он тебя только что хотел назвать продажной шлюхой, — продолжил за него Пул и пошарил по карманам. — На, держи леденец. — Я не шлюха! — оскорбился самый маленький из братьев, но сладость принял с радостью, затем обратился к самому старшему. — Лео, а кто это — «шлюха»? Лидер лишь уронил лицо в ладонь. Стиснул зубы. — Могу объяснить, — начал Уэйд, но его рот мигом запечатали ладонью. — Не надо! — попросил Леонардо. — Как-нибудь сами просветим. В другое время и в другом месте. Кстати о месте: их нашли Кренги и тут же обстреливали из бластеров. — Что-то они тормозят на этот раз, — отметил Рафаэль, прыгнув за стол с клетками. — Ну что, мой милый друг, чимичанга или буякаша? — Уэйд предложил Майки сражаться бок о бок. — Нам нужен новый клич, — призадумался Микки, раскатывая губу, затем его глаза озарились. — Точно! Нинимуша! И с этим воплем он побежал на врагов. — Нинимуша? — скривился Рафаэль, — Что это такое? Скорее это были мысли вслух, но Донателло просто не мог не пояснить-растолковать: — Это «милый друг» с одного из индейских языков. У меня на столе лежала поэма Генри Лонгфелло «Песнь о Гайавате», Микки увидел и попросил почитать ему. — Нинимуша! — Дэдпул подхватил идею (всегда рад пополнить свой словарный запас смешных слов) и тоже полетел на Кренгов. — Вам не кажется, что как-то странно нападать на врага с воплем «милый друг»? — Рафаэль развел руками и посмотрел на Донателло. Ага, слово «нинимуша» Микки знает, а «шлюха» — почему-то не знает. Дон ни с того ни с сего виновато улыбнулся. Его нижняя губа посинела от укусов: погрыз самого себя, когда терпел позор в платье. Раф никогда бы не подумал, что соскучится по его многоумным лекциям и пояснениям, от которых так легко заснуть. Невольно улыбнулся в ответ. Достаточно тепло, чтобы собеседнику стало жарко. Донателло давненько не видел Рафаэля с такой «влюбленной» физиономией. Разве что, когда тот Спайка кормил листочками и признавался тому в любви. Даже как-то неловко стало: Дон отвел взгляд. — Ты чего? Меня стесняешься, что ли? — удивлялся Рафаэль, обняв скромника за шею рукой. — Вот это да! Лео, смотри, он покраснел! — Блин, нас Кренги окружают, а вы чем заняты? — лидер ругался и требовал вступить в бой. Приказ понятен. Донателло схватился за бо и, прежде чем броситься на врага, кинул в него одну из клеток, чтобы не попасть под огонь. И только потом ломал его железные руки и ноги, ударяя по самым хрупким сочленениям палкой. Что-что, а его глаз видел самые слабые части механизмов. — Сдавайтесь, черепахи! Сдавайся, Дэдпул! — требовали Кренги. Пул представил себе, как машет белым флагом посреди поля боя. Хотя, нет, откуда у него белый флаг? Трусы? Но они не белые. Вывод: — Дэдпул не сдается! — веселился тот, вырвал одного Кренга из железного тела. — Ути-пути, милый мозг, хочешь, я тебя вынесу? Пришелец вырывался всеми щупальцами, но его заобнимали. Потом схватили за «лапы» и закружили: — У-и-и-и! Карусель! — издевался над «зверушкой», пока не отпустил в свободный полет. Та ударилась о стеклянную бочку с жидкостью и упала на голову Рафаэля, куда и прилипла, закрывая глаза черепашке. Тот испугался и вписался панцирем в ту же емкость. — Раф, стой на месте! — закричал Донни. Но кто-то из Кренгов выстрелил в грудь временно ослепшей черепашке. Силы удара хватило, чтобы пробить стекло. Душ из химикатов и стекла окатил Рафаэля с головы до ног. Осколки ранили его: исцарапали, вонзились, позволяя препарату проникнуть в кровь. Пришелец за миг до трагедии успел отпрыгнуть и скрыться в неизвестности. — О, нет! — возгласил Донателло, хватаясь за голову. Рафаэль и так достаточно буйный, а тут еще это. — Раф, ты как? — к нему подошел обеспокоенный Леонардо, ведь он совершенно не понимал, что это за яд. — Лео не подходи, это «Озверин»! — Донни использовал формулировку Дэдпула. — Что-что? — Леонардо зазевался и получил по лицу кулаком от брата. Не успел опомниться, как Рафаэль набросился на него и повалил. Вцепился зубами в плечо. Больно-пребольно. — Арх! Раф! — лидер схватил его за горло и приподнял над собой. Нет, это уже не его брат, а кто-то обезумевший: свирепые глаза хищника пронзали Леонардо, жаждали его крови, из груди — рык, зубы грозно клацнули. — А он не заразный? — поинтересовался у Дона Дэдпул, указывая большим пальцем на бешеного. — А то боюсь разрушить ваш мирок ненароком. — Нет, думаю, дело в самом препарате, — отозвался тот. — Тогда… — Дэдпул мощно пнул Рафаэля, да так, что тот отлетел на несколько метров. — Немного благодарен, — поднялся Леонардо, зажимая ладонью укус. Но Рафаэль вновь был на ногах и побежал на Уэйда. — Догонялки? Ты водишь! — принял игру Пул и понесся по залу. — Донни, сделай что-нибудь, пока я его не прибил! А то потом скажете, что Дэдпул плохой, душегуб и вообще нехороший человек! Дон, конечно, был признателен, что его ценят как ученого, но что, черт возьми, можно сделать в такой обстановке? Донни поднял клетку с подопытной крысой, что перебила всех собратьев, вдруг обнаружив, что та преспокойно сидит и моет мордашку лапками. Тогда Дон рискнул залезть в клетку и взять зверушку в руки. Та пискнула, но не кусалась. Нюхала воздух, беспокоилась. — Ну, что там с идеями? — торопил его и лидер. — Ничего не требуется, — заявил Донателло, отпуская крысу. — Ждем, когда действие препарата закончится! — Ясно, просто бегаем и отбиваемся! Чимичанга! — развеселился Микки. Боевой клич Дэдпула ему пришелся по вкусу, хотя бы потому, что он реально связан с едой. — Пу-у-у-у-л! У тебя есть что-нибудь вкусное? Клянчил, несмотря на обстановку. — Так, сейчас гляну, — тот пошарил по карманам, нашел чупа-чупс. — Ай! Рафаэль сбил его с ног, но Уэйд резко перевернулся и, пока не укусили, впихнул находку в рот неприятелю. Тот опешил и замер с чупа-чупсом во рту. — Вкусно? — Дэдпул выкарабкался из-под него и отбежал. «Озверин» возбуждал все возможные инстинкты, а тут вдруг сладость! Рафаэль больше никуда не спешил, вынул леденец на палочке, посмотрел на него и снова взял в рот, похрустывая им от удовольствия. — А-а! Моя прелесть! — расстроился Микеланджело, протягивая руки к Рафаэлю, но тот на него зарычал. — Стой! — Леонардо схватил младшего за панцирь. — Глядите, это его усмирило. Честно, братья никогда не видели, чтобы Рафаэль с таким удовольствием ел конфеты. Да еще так сосредоточенно. Прямо посреди поля боя. — Дэдпул, как? — поражался Леонардо, глядя на результат. — Это… это даже мило. — Срочно! Донни, нам нужна камера, — Микки хотел это запечатлеть. — Возьми свой сотовый, — посоветовал тот. — Точно, какой ты умный, — Майки немедля стал фотографировать и снимать на камеру сосущего леденец Рафаэля. — Это будет хитом. Покажу Кейси и Эйприл. — Ну, хоть не только я буду на доске позора, — вздохнул Дон, вспоминая фотки в парике. — Эй, не вздумайте показывать мои фото Эйприл. — Все зависит от цены, хе-хе, — хитрил Мики. — Ах ты продажная… — не договорил, настигло чувство дежавю. — Лео, меня опять шлюхой назвали! — пожаловался обиженный и оскорбленный. — Еще не назвали, — отозвался лидер, который, между прочим, Кренгами занялся. — Намеревались! — не отставал младшенький. Но их беседу прервал хруст — Рафаэль сгрыз леденец и теперь кровожадно посмотрел на парней. Зарычал, но затем вновь погрыз палочку, выжимая из нее все, что можно, после чего бросил и вновь обратил внимание на ребят. — Пул! — Донни и Майки набросились на Уэйда, лихорадочно полезли в карманы и чехлы, что на поясах, в поисках конфет для Рафа. Уэйд тоже ощупывал себя на предмет сладостей. Донателло тем временем размышлял над формулой «Озверина». Должно быть она не завершена, раз имеет такие погрешности в виде: «Отвлеки супервоина колбасой и беги дальше». — На! — Микеланджело что-то нашел и бросил. Гранату. — Микки! — Донни распознал опасный предмет. Раф подошел, видимо, понадеявшись на вкусняшку. — Нет! — Дон прыгнул на Рафаэля, чтобы тот не поймал подарок. Палкой решил не отбивать. Мало ли! Граната упала на пол и рванула. Тут же замкнуло проводку и погас свет. Донни почувствовал, как земля ушла из-под ног. Упал на этаж ниже вместе с Рафаэлем. После приземления мигом отпрянул. Тьма. Непонятно, что это за помещение, да еще один на один с тем, кого он и на тренировках одолеть не может. Затаил дыхание и замер. Лучше скрыться в ночи и делать ноги. Прислушивался. Все-таки горел небольшой свет красной лампочки от какого-то прибора. Но этого недостаточно. Рафаэль знал, что тут кто-то есть. Перевернул пару ящиков, мебель, но безуспешно. После достал сотовый и посветил им. Луч сразу нашел Донни. Гений неподвижно сидел на полу, но вздрогнул, когда его обнаружили. — Не подходи! — он потерял бо, зато в руке обнаружил… конфету? Не может быть! Видимо, за миг до полета гранаты нашел нужный карман. Пока Дон лихорадочно разворачивал конфетину от обертки, Раф запрыгнул на него и приложил к полу. Леденец выскользнул из пальцев, подлетев и попав в открытый от изумления рот Донни. Хорошо, хоть не подавился. Сотовый упал и осветил лицо злющего Рафаэля. Готов в сию же минуту вцепиться зубами в горло! Донателло, естественно, перепугался. Не хотелось пасть от руки (или зубов) брата. Ничего не оставалось, кроме как… Дон приготовил леденец к эвакуации. Да-да, придется сделать что-то мерзкое. Обнял Рафа за шею, поймал его губы в свои и передал сладость вот таким способом. Тот изумился, но, почувствовав конфету, замер. Уловка удалась! Донателло попытался выскользнуть, как это ранее удалось Дедпулу, но Раф крепче прижал жертву к полу и не позволил уйти. С интересом наблюдал за добычей, улыбался, рассасывая лакомство. — Раф, ты в себе? Или нет еще? — Донни очень надеялся, что действие препарата закончилось, но нет. Рафаэль склонился к нему, потянул носом, как ищейка. — Я… я не вкусный… — Дон сглотнул, задышал тяжелее, отвернул голову в сторону и зажмурился. Раф обнюхал шею и вдруг облизал ее. Дон опешил, но не посмел двинуться, чтобы не спровоцировать непредсказуемого противника. Например, на кусь-кусь. — Ах, правда, не вкусный, — простонал Дон, когда горячий язык вновь коснулся его. Рафаэль резко выдохнул, словно усмехнулся. После продолжил тщательно обнюхивать и вылизывать пленника, теперь еще и покусывая. Донателло уже не понимал: ему страшно, мерзко, или щекотно так, что приятно? Если это будет продолжаться пока не придет помощь, то он не против побыть конфеткой. Невольно вспоминалась крыса, что ела своих сородичей, что весьма тревожило. «Могло быть и хуже», — Донни задумал потянуть время, а, глядишь, и препарат растворится. Единственная страшная мысль: «Вдруг разгрызет леденец, а после нападет!» Донателло всегда немного успокаивался, когда имелся в запасе хоть какой-то план действий. Но когда язык Рафаэля поднялся к подбородку и прошелся по губам, Дон взбудоражился. Но отметил, как бабочки в животе запорхали. «Какого хрена?» — тут же устыдился Донни, широко распахнув глаза, словно очнулся от какого-то наваждения. Немного отстранил противника. Само настроение Рафаэля изменилось: дыхание участилось, вновь плотно прижался всем телом. Страшная догадка пронзила Донателло: сначала Рафаэля обуревал охотничий инстинкт, видимо, связанный с голодом, теперь — похоть! Инстинкт размножения — один из самых сильных и трудно контролируемых. Донни не стал выяснять, что конкретно его пробудило, тут уже другая задача: как выбраться из-под сладострастно настроенного обезумевшего брата! — Не-не! Лучше съешь меня! Я вкусный, — завопил Дон, отбивался, но этому бугаю хоть бы хны. — Съем, — вдруг заговорил Раф и ощутимо прикусил шею. — Раф, нет! — Донни надеялся, что яд растворился, раз тот заговорил, но видимо этого недостаточно. Нужен более сильный раздражитель, страх, например. Но чем его напугать? Пока думал, что делать, Рафаэль бесцеремонно раздвинул ему ноги. — Что?! — пленник от удивления не сразу понял для чего это нужно. Инстинкты инстинктами, но чтобы так целенаправленно. Ужас овладел гением, теперь не соображал под таким натиском. — Пожалуйста, не надо, Раф, — тело не слушалось, оцепенело. — Не оскверняй меня… Донателло закричал, надеялся, что его услышат, но этажом выше продолжалась битва с Кренгами, параллельно пришельцами чинилась электропроводка, а то в кромешной тьме и своего прибьешь ненароком. Рафаэль чуть приподнялся, чтобы податься вперед и овладеть Доном. — Раф, нет! Что ты делаешь? — Донателло потянулся за ним, умолял одуматься. — Это же я — Донни… Даже голос застывал, становился тише, неповоротливее: — Нельзя… мы ведь братья… Но тут его надежды растворились. Его взяли грубо, без какой-либо жалости. Донателло от боли и страха вонзился зубами в плечо насильника. Как такое могло произойти? Происходит. Здесь и сейчас. Донни обессилено упал, поздно вырываться и звать на помощь. Хотелось отделиться от собственного тела и убежать прочь духом. Не видеть, не чувствовать. Отстраниться психически. Но наяву оставалось только одно — терпеть насилие над собой. Рядом с собой нащупал что-то острое. Стекло? Приличный такой кусок. Можно его… тут же охватила ярость. Да-да! Вонзить бы его в насильника. Пустить кровь. Вылить ее, дурную. Сжал оружие до рези. Сердце застучало ощутимее, вот-вот пробьёт панцирь и выскочит. Готов поразить! — Донни… — вдруг произнес Рафаэль от удовольствия, так поглощен своим занятием, что не видел опасности. У Донателло аж в горле пересохло. А вдруг убьет одним яростным и точным ударом? И не будет у него старшего брата. Представил мертвого Рафаэля и стало больнее и страшнее, чем сейчас. Стекло хрустнуло в ладони, даже не сразу получилось разжать кулак и выронить осколки. Если четно, ему показалось, что это сердце его так разбилось. И похолодало. Но это ведь не тот Раф, которого он знает, не так ли? Где же тогда его брат? И, словно наперекор, Рафаэль, который терзал и кусал его, вдруг обхватил его и застонал громче. — Ты… сладкий… Нет, Раф, лучше молчи, не выноси мозг окончательно и с треском сквозь черепную коробку. Огонь пробежался по сосудам Донателло от подобных слов из уст обычно неприступного и грозного Рафаэля. Но, так или иначе, Дона проглючило, что Рафаэль пришел в себя и просто… его трахает! Он подобной мысли поплохело. — Р-раф? — таки спросил, попытался заглянуть в лицо, глаза, но его тут же стали кусать за губы, щеки. Нет-нет, это не Рафаэль. Ненамеренно вспомнился тот самый чупа-чупс, который смаковал преспокойный Раф. Здесь то же самое, только вместо конфетки — Дон. И долго это терпеть? — Рафаэль!!! — Донни закричал во все горло. Зверь простонал и содрогнулся. Но все еще был в нем. Приподнялся, удерживая пленника за руки, и посмотрел затуманенным, но уже более осмысленным взглядом на Дона. Да, пожалуй, оргазм — хороший раздражитель. Пьянящий и отрезвляющий одновременно. Раф видел перед собой глаза брата полные боли и страха, отчего его лицо вытянулось. У Донни аж сердце екнуло, когда узнал «пробудившегося» брата. Да не в таком свете хотелось предстать перед ним. Как стыдно! Зажмурился. Может притвориться мертвым? Глупо. Пришлось открыть глаза. Рафаэль хранил молчание, ужасался тому, что происходило не меньше, чем тот, кто под ним. Тут и его психика дала слабину, на миг пожелав «развидеть», что зверь вновь завладел рассудком. Донни отчетливо видел смену «душ» и вновь неистово закричал: — Раф, вернись!!! Но зверь взял сай и приставил к горлу: — Заткнись! Прогремело пару взрывов и пол опять исчез из-под ног… *** Рафаэль поднял веки, но тут же прищурился — свет бил в глаза. Голова страшно раскалывалась. — Кренги наконец-то включили генератор, — голос Дэдпула. — Раф! Донни! — о, это уже Лео. — Рафи, ты как? Первым к нему подбежал Микки. Приподнял, обеспокоенно заглядывая в лицо, но затем уронил, когда посмотрел в сторону. — Ах, Донни! Лео, Лео! Сюда! Донни ранен! Что с Доном? Рафаэль приподнялся на локте, невольно глянул на руку: до дрожи сжимает обагренный сай. Тут же из памяти всплыла страшная картина: лезвие у горла брата. Это заставило его сесть и осмотреться. Кругом обломки, разобранные по запчастям Кренги. Суетливые ребята. И Донни. Лежит на животе в луже крови и прижимает горло. Рафаэль обомлел. Кто? Когда? Или же… Грязный сай в руке наводил на страшную мысль: «Неужто я?!» Леонардо подлетел к раненому брату, косой взгляд на Рафа, мечи наготове. Откуда ему знать, пришел он в себя или нет? Но, судя по откровенному ужасу на лице — уже в себе. Как же порой просто читать эмоции на лице Рафаэля, чтобы знать, чего ожидать. Но сейчас не до него. — Дон, дай гляну, все будет хорошо, — Леонардо чуть приподнял пострадавшего трясущимися руками. Донателло и не думал выбраться живым, обрадовался старшему брату, обнял и не отпускал. — Да, я тоже рад тебя найти, но нужно осмотреть рану, — настаивал Лео, который теперь сам по уши в крови. Донни послушался и отстранился. — Аптечка подана! — рядом образовался Дэдпул с чемоданчиком. Дон с удивлением узнал точно такую же, что в доме Пула. Где он ее прятал? Или… опять чудеса? Леонардо отметил два сквозных отверстия на шее слева и справа. Словно ее пронзили… Тут он глянул на Рафаэля. Тот так и сидел, а когда встретился взглядом с Лео, мигом опустил глаза. На сай. Так и есть. Вот он, тот самый предмет, ранивший Донателло. К счастью, артерии не повреждены. Тугой давящей повязки достаточно. Донни спиной чувствовал взгляд пришедшего в себя Рафа. Интересно, помнит ли он все подробности или просто делает выводы по логической цепочке «раненый брат — кровавый сай»? Дон боялся к нему оборачиваться. Нет, сейчас Рафаэль больше не навредит, но ведь только что он был под ним и… Лео крепко бинтовал его, как вдруг его руки намокли. Донни беззвучно плакал, но так горько, что не по себе становилось. Донателло редко лил слезы, в отличие от плаксы Микки. Если расстраивался, то просто сидел в углу и о чем-то своем думал. Или занимал руки очередным «конструктором». А сейчас — слезы рекой. — Все позади, не бойся, — утешал его Леонардо. — Пойдем домой. Нужно побыстрее отступать, а разберёмся дома. Рафаэль не понимал, что произошло, и почему он ранил Дона. В голове туман. Но тут он отчетливо вспомнил как держал брата и странное чувство пьянящего послевкусия, словно… «Словно я кончил», — самому себе стыдно признаваться, но это нельзя спутать ни с чем. В горле мигом пересохло. Чем же они занимались? Еще он помнил страшный голод, такой силы, что готов съесть… даже брата. — Помочь? Хочу к вам в гости. Поверь, если откажешь, все равно припрусь, уж поверь, а так хоть с толком будет, — напрашивался Дэдпул. Леонардо не хотел связываться с ним, но если тот понесет Донателло, а он — Рафа, было бы неплохо. — Донни, ты как? Стерпишь его? — для начала спросил разрешения самого Дона. Тот кивнул. — Я-ху! Погнали! — подхватил черепашку на руки и побежал, чего-чего, а силен как бык. Донателло чуть опешил, думал, что его просто придерживать будут, а тут взяли да понесли. Да так лихо. — Я так просто не отстану, хе-хе, — веселился Пул. — Кстати, у меня еще есть конфетка, хочешь? Донни стиснул челюсти. Расстроился. Должно быть, это он ошибся, когда передал леденец Рафаэлю. Но, в любом случае, если бы не это, то, возможно, был бы сейчас мертв. Покачал головой. Теперь он долго не будет есть леденцы. — Я слышал слово «конфетка», — с ними поравнялся Микеланджело, явно отжимал вкусняшку. — Не-не, ты уже много съел, это не для тебя, — жадничал Пул. — Конфетку! — Вот жопа, Лео, меня домогаются, накричи на него, — Уэйд на самом деле играл на нервах лидера. — Идите на фиг, — тому и без них тяжко, он придерживал Рафаэля, который остался без сил после «Озверина». — Леденец-леденец-леденец! — требовал Микки. — Я бы тебе сказал, что пососать, но боюсь авторская цензура не пропустит. Хотя, я бы сейчас не отказался от ми-ми-ми-минета. Сладкого такого, — Дэдпул пустился во все тяжкие мечтания. — Ми-ми-чего? — не понял Микки. Услыхал новое непонятное слово, теперь ему интересно. — О, а ты не знаешь? Я про минет говорю. Ми-нет! — Не-не! «Ми» всегда «да», правильно, ми-да, — не согласился Майки. — «Ми» не может быть «нет». Тут их расслышал Леонардо: — О чем вы там говорите?! — О минете! — совершенно беззаботно ответил Микеланджело. — Дэдпул просвещает. — Пул, я тебе язык оторву и спрячу в баночку, чтоб уж наверняка! — Лео в ярости, набил бы морду, да руки заняты. — Отрастет новый, правда, чуть погодя, — издевался тот. — Донни, заткни его! Чем-нибудь, — попросил лидер. Дон хотел заговорить с Дэдпулом, но горло видимо так отекло, что и дышать-то трудно. Поэтому банально закрыл рот рукой. Да и неприятно слушать непристойности, особенно сейчас. — Ты думаешь, меня это остановит? — Уэйд принял вызов. Готов продолжить. Но Донателло кое-что придумал. Хотя это не секрет. Потянулся и обнял мужчину за шею. — Ой, обнимашки от черепашки, — растаял Пул. — Хорошо, уговорил, маленький хитрюга. Просвещение оставлю на потом. Донни поймал взглядом Рафаэля. Тот, похоже, в отключке. Что ж, так пока лучше. *** В логове их встретил учитель Сплинтер. Он тут же обратил внимание на чужака в маске. У Леонардо тут же испарина выступила. Даже Рафа уронил на пол. — Объяснитесь, что произошло? — потребовал отчета наставник. — Учитель, — именно за это он и не любил быть лидером. Даже когда Сплинтер обращается ко всем, он непременно смотрит на него. Приходится отвечать. — Мы вернули Донни, но… Тут он посмотрел на Уэйда. — Но похититель пришел с нами. Правильно, может учитель с ним разберется? — Что тебе нужно от моего сына? Отдай мне его! — потребовал хозяин дома, но силу пока не применял. — Я бы с радостью, но он мне и вправду нужен, — начал Пул, не отпуская Дона. — Мне бы вернуться в мой мир. А Донни хорошо справляется с техникой Кренгов. У меня есть второй вариант: перейти на сторону Шреддера, но тогда черепашкам не поздоровится. Хотя первый вариант мне больше по вкусу. Ну как? Прогоните меня к Шреддеру или лучше остаться? Чистой воды шантаж. Сплинтер нахмурился, почесывая свою бороду, оценивал противника. Два меча, боевой комплект. Отдавать такую фигуру Шреддеру — глупо. Лучше держать в союзниках. — Хорошо, я за тобой понаблюдаю, а там посмотрим, но если навредишь сыновьям — пощады не жди, — ответил и пригрозил одновременно. — Ого! Я в доме черепашек! — отдал Дона прямо в руки «папочки». — Во что поиграем? Микки? — Сейчас уже поздно! Если остаешься, подчиняйся правилам. Всем спать! — распорядился строгий наставник. — С тобой не разгуляешься, однако… — Как тебя зовут? — Дэдпул! Ну, или Уэйд, если по имени. — Сколько тебе лет? — А сколько дадите? — Уэйд снял маску и показал самое «прекрасное», что у него есть. — Ладно, проехали, поговорим завтра, — учитель посмотрел на Донни, что притих у него на руках, заметил повязки. — Рана на шее — не я, — Пул понял, на кого грешить будут. — От меня тот, что на ноге, и то случайно. Ага, все случайно его ранили. Обманщик. — Он уже простил меня! Обнял и простил. Любовь и мир! — еще и приукрасил, а Дон хотел бы возразить, да не мог. Больно. — Хорошо, до завтра, — Сплинтер отвернулся и уносил Дона в его спальню. — Леонардо, расположи Уэйда где-нибудь и помоги Рафаэлю дойти до комнаты. — Да, учитель, — глубоко вздохнул Лео, затем указал на диван. — Спишь тут. — А где туалет? А так же ванная и, главное, кухня-ня-ням! — Пул вдруг потребовал более подробной экскурсии по дому. Леонардо и так смертельно устал, а тут еще этот вечно болтливый клоун. — Слушай, как тебя там, Уэйд! Отвали, — лидер схватил полубессознательного Рафаэля и потащил за собой. — А если я захочу пи-пи? — передразнивал его Пул. — А случайно набреду… в комнату Сплинтера. Пам-пам-пам! Жутики. Лео остановился на полпути. А ведь Дэдпул это может. Назло, например. А потом скажет, что Лео ему ничего не объяснил, хотя тот сказал и т. п. — Гр-р-р! Как ты достал меня. Микки, чем ты там занят? Покажи ему, где тут туалет, — приказал лидер. — Есть, капитан! — отозвался младшенький и повел за собой гостя. — Слушай, приятель, куда все стекает из туалета, если вы и так живете в канализации? Вторая подканализация? — задался вопросом Пул. Тут у Микки челюсть отвисла. А ведь и вправду! Побежал за еще не дошедшим до комнаты Рафа Леонардо. — Лео! Лео! — Боже, чего еще? — остановился тот. — Это… как это сказать… куда попадает содержимое нашего туалета, если мы уже в канализации? — Майки так смотрел на брата, словно это дело жизни и смерти. — Да что творится в твоей голове? — ругал его Леонардо, но призадумался. — Спросишь завтра у Донни. Он же проектировал и все делал. Иди уже спать! Сказал и закрылся в комнате Рафаэля. Уложил на постель. Тот простонал. — Лео, — позвал его брат достаточно жалобным голосом. Порой он позволял себе показывать слабину старшему брату. — Ты как? — мигом отозвался Леонардо. Вот так всегда: одного спаси, другого наставь, третьего выслушай, а порой все одновременно. Мамочка-Лео. Подай-принеси, в рот положи. Но он любил братьев, поэтому внимал. — Лео, это я, — начал Рафаэль, затем замялся, словно боялся чего, но продолжил. — Это я ранил Донни. А вот и причина его волнений. — Я знаю, — как можно мягче ответил Леонардо. — Ты был не в себе. Я уверен, он простит тебя. Донни добрый, сам знаешь. — Да, но… Рафаэль поймал запястье брата: — Мне так гадко. Мало что помню, но, кажется, я делал с ним что-то ужасное, — его рука задрожала. — Вспоминаются его глаза. Такие беспомощные. — Хватит! — получилось довольно резко. Честно, не хотелось узнавать всех подробностей. Страшно. — Донателло в своей комнате. Все хорошо. Завтра вы поговорите и забудете то, что было, — уверял его Леонардо. — Только не напирай на него, как ты обычно это делаешь. Он этого не любит. Он ведь не Микки. — Я понял! Просто… — Раф присел, почесывая разболевшуюся голову, опустил взгляд. — Ты знаешь, мне всегда так тяжело «просто поговорить». Я не такая душечка, как ты. Я… Тут он замолчал, даже покраснел от неловкости. Лео улыбнулся и заговорил: — Раф, мы ниндзя, должны преодолевать трудности. Микки тяжело сосредоточиться на чем-то, Донни не справляется с сильными противниками. Но, так или иначе, они стараются. Вот и ты потренируйся в общении, раз такой случай подвернулся. Тем более, он твой брат, чего тебе стесняться? Не ты ли недавно его позорил за это? — Да уж… — Давай, отдыхай, — Лео оставил его и пошел к себе. С другой стороны, ему всегда нравилось вот так «просто поговорить» с Рафаэлем. Оказывается, он такой беспомощный бывает, особенно если дело касается отношений. Он готов их с легкостью разрушить, но вот налаживать — тут он сразу пасует. *** Рафаэль спал беспробудно, пока к утру ему не приснился кошмар: держит в руках Дона, мучает, затем что-то медовое проникает в рот. А так же приятные мягкие губы пленяют его. Поцелуй во всех смыслах сладкий. Настолько, что жарко в паху. Раф в одночасье проснулся. Что за бред снится?! Затрясло, как в ознобе. Свалился на пол и приходил в себя, вытирая пот со лба. Уж лучше б ему во сне отрывали руки и ноги. Но никак не поцелуи. Особенно с Донни. Ему и так предстоит «экзамен» отношений, а тут еще мерзость какая-то видится-чудится. Спать и не думал больше. Хватит и того, что было. А то мало ли, еще продолжение покажут. Донателло же спал долго и без сновидений, несмотря ни на что. Поутру ему даже показалось, что все ему причудилось. Если бы не раны, так бы и подумал. Леонардо же спал не особо хорошо. Полночи думал о братьях, о случившемся. Его не отпускало чувство, что что-то произошло еще. Что-то очень важное. Когда вышел из комнаты, в холле Дэдпула не обнаружил. Он и Микки уединились на кухне и даже что-то готовили. О, как они ладят, однако. Но стоит Микеланджело отдать должное — взял на себя этого типа. Что-что, а с ним Лео точно не желал длительного общения. Отправился в лабораторию найти Донни, обычно он встает рано, даже после тяжелых вылазок. Но нет, Лео ошибся. Донателло тем временем сидел за столом в комнате. Боялся выйти. Он знал, что разговор с Рафаэлем неминуем, но ему бы хотелось знать заранее, что помнит сам Раф. И самое важно: помнит ли как… как… Изнасиловал, ведь так? Даже слово такое неприятное, режущее. Хоть Донни и жертва, но все равно стыдно об этом говорить с виновником, который вроде и не виновник. А вдруг бы он сам упал в контейнер с «Озверином» и сделал это с кем-то из братьев? Какой кошмар! Если честно, не знал, что и хуже: быть виновником и страдать от мук совести или же быть жертвой, как сейчас. Любой вариант ужасен. А что, если Раф не помнит ничего? Просто сказали: «Ты чуть не убил Дона!» и на этом все. Тогда напрашивается встречный вопрос: стоит ли говорить Рафаэлю об этом? Дон представил, как говорит это, и глаза Рафаэля расширяются от еще большей вины. Это его, пожалуй, даже напугает и… Боль сжала сердце в свои тиски. Да так, что слезы навернулись. Что же получается? Тут его мысли прервал стук. Даже шкряб. Донателло решил, что это Лео, вряд ли Раф добровольно придет так сразу с утра пораньше. Поэтому смело открыл дверь и оцепенел. Нет. Все куда хуже — перед ним Рафаэль. Тот представил, как целый день будет ходить вокруг да около Дона, как он обычно делает, и только истощит себя духовно. Лео прав, нужно тренироваться в трудностях! И лучше с утра. Донателло отпрянул от неожиданности. Но Рафаэль, как это и полагается грешнику, вел себя скромно, смотрел виноватыми глазками. — Пустишь поговорить? — о, прогресс, даже первым заговорил. Дону некуда деваться. Сглотнул и кивнул. Раф обрадовался, что дверь не захлопнули перед носом, а Донателло может. Ребята закрылись, чтобы им никто не мешал. Раф так волновался, словно сердце не только в груди бьется, но и где-то в голове, отбивая в барабанные перепонки. Дон внимательно слушал, что ему скажут. — Прости, я чуть не убил тебя, — начал тот. О, да! Это же Раф. И все. Наступила тишина. Ему требуется помощь в «извиняшках», даже если она будет от пострадавшей стороны. Донни лишь вздохнул и внимательно посмотрел на него. Упомянул только «убийство», да? Если бы помнил все, то, возможно, не рискнул бы явиться с утра пораньше вовсе. Донателло хотел обратиться к нему, спросить о воспоминаниях, но… Что не так? Пытается сказать, но только сдавленный выдох. — Донни? — забеспокоился Рафаэль. Тот снова попытался что-то сказать, но — ни звука. Схватился за горло. Страшная мысль промелькнула в голове: «Голосовые связки пострадали!» Надеялся, что это обычный отек, который не позволяет даже пискнуть. Брат заметил, как отразился испуг на лице Дона, и сильнее заволновался. — Донни, почему ты… молчишь, — тут и Рафаэль уловил связь с раной в горло и пропавшим голосом. И его мрачное настроение подарило более безнадежную мысль: «Донни больше никогда не заговорит!» — Что?! О, нет, это неправда! — странно, у Рафаэля тут же нашлись слова. — Дон, как же мы теперь без твоих пояснений? А ну-ка, попробуй еще раз. Донателло становилось не по себе, терял самообладание. Как же ему теперь говорить об идеях, планах, просто шутить и, главное, смеяться. Даже мысли об изнасиловании ушли куда-то на второй план, какой толк обвинять того, кто этого не помнит? Может оно и лучше. Укрыть это, понести одному, все равно сказать не получится. Конечно, можно и написать, но… Зачем огорчать того, кто пришел примириться. Ведь он смотрит с такой тревогой, осознавая, к каким последствиям привел его удар. «Заткнись!» — тогда сказал Рафаэль, так и получилось. «Я должен простить его целиком, отпустить все, что тогда произошло! Пусть это и тяжело. Иначе мы оба так просто не выберемся из уныния», — Донни стиснул челюсти от жгучей боли. Где-то в глубине души ему и хотелось, чтобы Рафаэль все помнил, чтобы нести это вдвоем, но раз так случилось, значит, так тому и быть. Донателло чуть пошатнулся — голова закружилась, но Раф поймал его за локоть. Опешил, когда брат вдруг заплакал. Когда это так тихо и беззвучно, выглядит куда душераздирающе. — Нет, не надо, Донни, прости меня, прошу, — подсуетился Рафаэль, от его слез самому хотелось заплакать. — Ты же знаешь, я… Прижал младшенького к себе и продолжил: — Я люблю тебя, малыш. Только не плачь, — последний раз он так говорил только со Спайком. «Любит?» — удивился Дон. Хотя, почему и нет? Они ведь братья и это нормально. В любви он признавался только Лео, причем несколько раз, и иногда Микки. Но в свою сторону он не припомнит столь прямых словесных откровений от него. Видимо, для этого нужно было серьезно пострадать. Донателло успокаивался, приютился к нему. Да, это его Рафаэль. Родной, пусть и вспыльчивый время от времени, но любящий, а не тот зверь, что навредил ему. И Дэдпул прав, обнимашки — это здорово! Раф держал его в руках, брат казался таким хрупким. Ему всегда говорили, что все они сильные, крепкие, а в бою словно резиновые, сколько не бей, хоть бы что! Впервые эта вера пошатнулась, когда Лео пробыл в коме несколько дней, а потом тяжелая реабилитация. И что дальше? Теперь Донни. Один удар и все. И это сделал не Шреддер, не Кренги, а брат. — Лео не знает? — отстранился Раф, удерживая за плечи. — Должно быть, еще никто не знает про голос. Опустил взгляд, где под своей ладонью, на плече Дона, обнаружил следы от укусов. Чуть выше, ближе к шее, словно засосы, но под бинтами плохо видно. Это не просто кровоподтек от удара саем, это… Тут Рафаэль схватился рукой за свою голову. В памяти всплыла часть воспоминаний, но не только. Даже вкус кожи и крови. Дон забеспокоился, мало ли, упадет еще, схватил за руку. Хотел спросить, как он себя чувствует, но мог лишь вопросительно смотреть. — Не-не, все хорошо, просто плющит время от времени, — как-то неловко видеть озабоченность того, кто сам больше пострадал. Тут дверь распахнулась, в комнату ворвался Дэдпул с криком «Нашел!». Поймал обоих. Затискал. — Эй-ей! Полегче! И так все болит, — тут же завопил самый грозный из черепах. — И вообще, проваливай, комната — это личная территория. — А это не твоя комната, — нашелся Пул, отпуская ребят. — Секретничаете? — Исчезни, не твое дело, — гнал его Рафаэль. — А вот и нет, я по делу! — парировал тот и достаточно грубо обнял Дона рукой за шею, как плюшевого медвежонка. — Да блин! Отпусти его, ты что, совсем слепой, бинтов не видишь? Что нужно от него? — старший заступался за младшего. — А это уже не твое дело, — Уэйд вернул ему слова. — Ты с ним побеседовал, ведь так? Теперь моя очередь! Донателло представил, как эти двое завязывают драку и рушат в комнате все что можно и нельзя. Так, кого проще эвакуировать? Выставил ладонь перед Рафаэлем — «Стоп!» и тот замер. Затем кивнул и мягко улыбнулся, давая понять, что все хорошо. — Да-да, уходи! Я хоть не кусаюсь, в отличие от некоторых, да и зубы жалко, вдруг вцеплюсь в панцирь, как в камень, и все, — Уэйд явно намекнул, что он не так опасен, как собственный брат. Это зацепило Рафа, но не хотел расстраивать Дона. Нахмурился, но отступил, под ликование Пула. — Дон-Дон-Донни, — напевал гость и уселся в кресло. — А у вас тут миленько. Я бывал в таких жопах, что тебе и не снилось. Кажется, он просто пришел поболтать. Отдыхал. Зачем тогда Рафа прогнал? Донателло присел на кровать. — Слушай, малыш, я так понимаю, тебе нужна передышка? Не то, чтобы я настаивал, но я даже рад тут застрять на неопределенный срок. Я всегда найду, чем мне заняться в любом мире. Как посчитаешь нужным, сделай мне телепорт в мой мир. Ведь найти портал — это только полпути. Сложнее отправить мня именно туда, откуда я, собственно, и прибыл. Дэдпул говорил и говорил, безостановочно, как телевизор на разные темы и явления. Время от времени вздыхал или восторгался чем-то. Шутил, как обычно. Донни, чтобы не сидеть без дела, нашел в тумбочке запчасти от ЧеФона. — Мне бы пополнить запас леденцов, чтобы Микеланджело дарил обнимашки, ну и манипулировать им. Ты видел, какие мы блинчики напекли? Нет? Давненько я так не веселился, даже завидую Лео, у него целых три хорошеньких младших брата! И… Тут Пул вдруг замолчал и присел к нему на кровать. — Донни, ты меня ни разу не перебил, так удивительно, какой благодарный слушатель, — Уэйд чуть не прослезился. Донателло успел собрать сотовый. Передал его Пулу. — Что? Мне? Какой же ты милашка, — обрадовался тот, ведь без гаджетов порой так скучно и тяжко. — О, ты даже номера записал. Блеск! Не надо будет пытать Леонардо. Ладно. Я что-то вновь проголодался, хочешь за компанию? Дон покачал головой и указал на горло. — А, больно глотать? Можно в блендере замутить витаминный микс и пить, я видел, как вегетарианцы-сыроеды такие штуки классные делают. Особенно меня впечатлило миндальное молоко. Рассказать, как делается? В общем, Донни долго его слушал. На самом деле, такое общение не позволяло ему погружаться в уныние. Словно и вправду ничего и не было. *** Рафаэль тем временем искал Леонардо, тот сидел на кухне и лакомился блинчиками с медом. Давненько он не ел чего-то подобного. — А, вот ты где, — обнаружил его Раф, но тут взглядом зацепил и блины. — Ух ты! Кто сделал? — Микки с Пулом тут с утра хозяйничали, — ответил тот, набивая обе щеки. — Съедобно? — А то! — Если у них каждый день будет просыпаться кулинарное вдохновение, то я и не против, чтобы Пул тут задержался, — все, теперь и Рафаэль покорился. Лео терял последнего союзника. Проглотил и заявил с недовольной рожей: — И ты — продажная шлюха. — Эй, и это говорит тот, кто уминает его блины? — Рафаэль полюбовно поймал брата за шею. — Леонардо! На пороге появился учитель Сплинтер. Он все слышал. Строго смотрел на самого старшего ученика, сжимая рукоять трости. Лео аж подавился. Стыдоба-то какая! Но тут же образовался и Дэдпул: — Ага! Язык твой — враг твой, хе-хе, — подтрунивал Пул, утаскивая блинчик. — Уэйд! — теперь учитель переключился на него, мигом смекнув, кто виновник. — Ай, ругают, — констатировал гость, неприятно, однако. — Прошу не выражаться в моем доме! — А, ну, — Пул стыдливо почесал репу. — А это было вне дома, в бою трудно выражаться целомудренно. Особенно, когда протыкают насквозь или отрезают руку. Правда, Лео? Тот сердился, хотелось послать «в панцирь», но не при учителе. Хватит, уже выразился. — Вкусные блинчики? — Уэйд решил сменить тему. — Микки делал с любовью. А Вы хотите? Протянул угощение Сплинтеру. Тот чуть опешил, когда усы коснулись блина. Затем усмехнулся, ведь Пул невольно обратился к нему на Вы, пусть и сам не заметил этого: — Оставьте немножко, — вдруг попросил учитель, — я чуть позже попробую. Леонардо выдохнул. Всё не так уж и плохо. Присутствие причудливого нового знакомого заставляло его краснеть перед учителем. Ляпает словами так, что изолировать хочется. Сплинтер бросил взгляд на Рафаэля: — Как ты, сын мой, после вчерашнего? — говорил так, словно Раф в пабе всю ночь сидел, а не с Кренгами сражался. — Ай, бывало и хуже, — отозвался тот, намазывая блин медом. — Как там Донателло? Я его еще не видел, — поинтересовался Сплинтер, почесывая пальцами бороду. — Хм, — тут Рафаэль потупил взор, отложил банку с медом в сторону. — Что-то не так? — подал голос Уэйд, ведь они оба только что были у Дона. — Да, — кивнул тот и поднял глаза. — Он не может говорить. Боюсь, как бы связки не задеты. — Что?! — хором воскликнули Леонардо с Дэдпулом. — Эй, ты же был у него после меня, — вдруг вспомнил Раф, указывая пальцем на болтливого наемника. — Был! Я целый час у него просидел, если не больше, — закивал Уэйд. — Мы разговаривали! Или... Эй, я что, за двоих говорил? Голос в голове: «Да, Уэйд, Дон молчал все это время». — Донни! — Лео вскочил на ноги. Бросил трапезу и поспешил к брату. Тот дремал в кровати. В лабораторию идти не хотелось, работа не заладится, когда настроение ниже плинтуса. Лучше принять лекарства, отлежаться, потом проверить голосовые связки, когда отек чуть спадет. И вообще проверить, что задето. Сквозь сон услышал шаги в коридоре. Это не Микки (тот в холле мультики смотрел), как-никак младшенький — его сосед через стенку. В дверь постучали, но тут же вошли. Обеспокоенный Леонардо ворвался к нему. — Дон! Ой, ты спишь, прости, — чуть остепенился, но подошел. — Это не навсегда, правда? Ты ведь заговоришь? Донателло неохотно сел, хотел успокоить брата, сказать, что он что-нибудь придумает, но из горла ни звука. Нем как рыба. Лео мог только наблюдать за безнадежными потугами. Донателло — очень важный член их командной работы. Он всегда вовремя подмечает, когда что-то может взорваться, предупредить об опасности; или сообщить о слабом месте противника; объяснить, что нужно делать, если они в ловушке. Его голос не раз спасал всю команду. И что теперь? В бою теперь не закричит, не позовет на помощь, если вдруг окажется в беде. Не услышишь, как его пришибут или украдут. Невыносима мысль потерять его. Донни испугался такого многозначительного взгляда. Сглотнул. Больно, однако. Как же теперь выражать свои мысли? Точно! Взял брата за руку и попытался улыбнуться. Затем взял запасной ЧеФон и написал сообщение в Скайп. У Лео пропиликал телефон. «Пока будем так общаться, а там посмотрим. Не волнуйся, я хорошо себя чувствую», — Донни немного приврал, душа его разрывалась от боли сильнее, чем тело. Леонардо лишь только огорчился. Тогда Донателло пообещал ему тщательно обследоваться. Вот прямо сейчас отправится в лабораторию. В коридоре у дверей своей комнаты лидер обнаружил Рафаэля. — Кстати, как твой разговор с Донни? — вдруг вспомнил он. Раф демонстративно закатил глаза. — Да ладно, иначе бы ты меня не ждал тут, — Леонардо раскусил этого «скромнягу». — В любом случае, ты бы от меня не отстал, — парировал тот. — Как мило, сдаешься с потрохами? — передразнил Лео, как же порой приятно наблюдать за эмоциями Рафаэля. — Эй, не нарывайся! А то ничего не скажу. И дам в морду, — ой, какой сердитый, однако. — Хорошо-хорошо, не пристаю. Как там ваши отношения? — Арх! Лео, даже само слово «отношения» такое… оно бесит меня, в общем, — Раф душил в руках невидимое «слово», но затем вздохнул и чуть успокоился. — Я извинился. А он почему-то заплакал. — Надеюсь, ты на него не сильно давил, правда? — нахмурился Леонардо. — Это ты на меня сейчас давишь! — Тебя не жалко, переживешь, — усмехнулся добрый старший братец. — Ладно-ладно! А что мне еще делать? — Раф развел руками. — Утешил? О, да! У Лео есть несколько алгоритмов действий для тех или иных случаев. — Да, блин! — страшно раздражался Рафаэль, но затем покраснел как помидор и продолжил чуть тише. — Сказал… сказал, что люблю его. Леонардо невольно улыбнулся: — А обнять? — Хватит уже! Ты всю кровь мою выпил! — если бы у Рафаэля были волосы на голове, то он непременно бы их стал рвать. — Обнял-обнял! Разве что не поцеловал. Сказал и тут же вспомнил свой сон: сладкий поцелуй Донни… с конфеткой. Аж челюсть отвисла — осознал всю его нелепость, мерзость и… что это за странный трепет? Голова опять закружилась. Странные картины-видения. Вкус крови, леденца, страшного голода и… возбуждения! — Умничка! Пять с плюсом по предмету «заботливый старший брат». Свободен, — тут Леонардо заметил, что с Рафаэлем что-то не так. — Ты как? То краснеешь, то бледнеешь. — Скотина! — ругался Рафаэль, у него даже коленки задрожали от такого теста на отношения, но пришлось собрать всю свою волю в кулак. — А? Что, правда на «пять»? — Да, ты рад? —Теперь мне нужно реабилитироваться, — скрылся в своей комнате, она как раз соседняя. И в ней что-то «пнулось» и рассыпалось. — Ох, Раф, и почему ты так любишь казаться плохим? — это Лео уже сам с собой разговаривал. — А что, он пусечка глубоко в душе? — вдруг нарисовалась нахальная рожа в маске. Подслушивал! — Мерзавец! — Леонардо собирался въехать по моське, но Пул вовремя уклонился. — Не достал! Не достал! — скакал как подросток, а не мужик фиг скольких лет. — Это ты меня достал! — сердился Лео. — Если бы не ты, ничего бы такого не произошло! — Ой-ой, как же я люблю эти «если бы не ты», «если бы не я». Копай глубже: если бы не Кренги! Вот! Ведь это их был «Озверин», — Дэдпул приподнял маску и показал язык. — Фу, — Лео стер с лица попавшую слюну. — Какой же ты мерзкий. — Пойдем! — Уэйд потянул черепашку за локоть. — Куда? — Леонардо успел испугаться. — Микки обещал показать то, что снял на камеру, нужно взять Рафаэля и показать то, как он себя вел. Весело? — Да чтоб тебя, — Лео закатил глаза. — Раф! Раф! Пойдем, Микки тебе кое-что покажет! — Пул ломился в дверь. Та открылась и на пороге появляется злющий хозяин комнаты: — Да ты уже задрал всех! Еще только утро, что же будет дальше? — Дальше: я буду смотреть на твое лицо, когда ты увидишь самого себя под действием «Озверина». — Эй! В общем, Пул притащил ребят к Микки, который как раз загружал видео и фото с ЧеФона на ноутбук. Рафаэль согласился, лишь бы от него быстрее отстали. Хотя чуял, что на видео будет то, что ему не понравится. Например, как он в ужасе убегает от таракана даже под действием препарата. Или то, как его смачно выносят всей толпой под веселые шутки. Вздохнул: — Давайте включайте, смейтесь, и я пойду к себе, — смирился. Минута позора. Теперь он понимал Донни, которого снимали в костюме Белоснежки. Вот и видео: кругом снуют Кренги, стреляют, бой в разгаре, а посреди всего этого безобразия сидит Раф и с превеликим удовольствием сосет чупа-чупс. Облизывает. Даже как-то неприлично. — Нет! Удалите это! — Рафаэль возмущен и требователен. — Не-не! Каждому в телефон и на Ютуб под сексуальную песенку. Денц-денц! — Дэдпул веселился, сам затанцевал. — Привет, ребята, что смотрите? — прямо за спинами появились Эйприл и Кейси. — Микки, выключай! Убью!!! — Раф вне себя от стыда. Стал под цвет своей повязки. — Не могу, зависло! — маленький паршивец врал. — Что это? — Кейси обратил внимание на главное действующее лицо на экране. Эйприл приподняла одну бровь. — Да так, порно снимаем, — ответил Дэдпул. — Микки режиссер. Я — сценарист. Все, Рафаэль спекся. Спрятался в панцирь: — Лео, «допинай» меня до комнаты. Лидеру стало жалко его. Кейси покатился со смеху: — Чё, правда?! Раф, ешкин-кошкин, у тебя хорошо получается! — его проняло до слез. Смеялся над Рафом в панцире и над тем, что в экране. — Ребята, а кто это? — одна Эйприл смутилась появлению незнакомца. — Я — канализационный домовой, крошка, — представился Уэйд. — Меня вызвал Донни, а заточить обратно не может. Теперь сидит и думает, как это сделать. Он даже пожертвовал своим голосом, чтобы… хм… нет, это было в Русалочке. — Что он несет? — гостья посмотрела на Лео. — Чушь. Откровенную чушь, — вздохнул тот. Как же он изможденно выглядел. — Это Дэдпул — пришелец из другого измерения, который требует от Донни вернуть его обратно. До этого он похищал его, за что впал в немилость. Но прогнать мы его не можем, потому что он все равно возвращается. Советую с ним не общаться, опасен для общества и психики. Я бы его изолировал на веки вечные. Эйприл давненько не видела Леонардо таким морально истощенным. Покосилась на пришельца. Тот ей протянул леденец на палочке: — Не бойся, я добрый, детей не обижаю, они преувеличивают. И вообще я душка. — С-спасибо, чего-то не хочется, — спасовала девушка. Доверилась словам Лео и отступила. — Я буду! Ам! — Микки ел прямо из рук. — Ой, фу, не слюнявь меня, — Пул отпустил леденец. Рафаэль, тем временем, незаметно отползал, затем выпрямился и только собрался дать деру, как натолкнулся на Донателло. Чуть не снес, вовремя схватил опешившего брата за плечи. — Донни, нужно как можно быстрее отправлять этого психа домой, он безбожно пьет кровь окружающих, — Раф близок к истерике, слегка затряс Дона. — Я только что пережил позор и унижение. Если это затянется на несколько дней, я сойду с ума. И никакие блинчики меня не спасут! Рафаэль очень редко жаловался ему на кого-то. Все нытье доставалось Лео. Потому Дон и удивился. И невольно усмехнулся. «Ничего, переживешь, тебе полезно» — «добрые» мысли Дона. Вот потому Раф ему и не жалуется. — Эй, что это за ухмылочка? — перестал его трясти. С другой стороны, пусть лучше смеется, чем плачет. Сегодня Рафаэль ему все прощает. Тут Дон увидел свою любовь. Эйприл сидела на диване с Лео. Сначала он обрадовался ее видеть, но… Воспоминания «осквернения» накатили. Улыбка мигом стерлась, почувствовал себя грязным. Как теперь прикасаться к ней, смотреть в глаза? Задрожал, вырвался из рук и поспешил в лабораторию. Сделал вид, что чем-то очень занят. Рафаэль изумился. Обычно брат на всех парах спешит к девушке. А тут вдруг… Неужели из-за поврежденных голосовых связок? Раф потупил взор. Сам себе отвратителен. А ведь раньше ему хотелось разрушить их союз. Поспешил в лабораторию. Донни спрятался под панциробус, который зависал над полом на специальной подставке. Держал в руке гаечный ключ, но не для работы, хотя хотелось бы отвлечься от мрачных мыслей. Но воспоминания накатывали с новой силой, заставляя ронять слезы. Сейчас он не готов к встрече с Эйприл. Он не может поделиться тем, что хранит. Ни с кем. Если правда раскроется, то… Донни представил, как она, конечно, пожалеет его, но вдруг больше не захочет продолжать отношения с таким «опущенным». Слово грубое, но как еще это назвать? Для Донателло это позор. Да и его статус среди ребят сразу изменится. А вдруг Леонардо пришибет потом Рафаэля? Несмотря на то, что тот был не в себе. Нет-нет, тайну надо хранить до гроба, но сначала ее нужно самому переварить. Пережить острый период. А потом притупится. — Малыш, что с тобой? — его вдруг обняли со спины. Дон оцепенел от ужаса. Это Рафаэль его нашел. — Прошу, не надо так горько, прости, но Эйприл этого не стоит, — Раф предположил, что Донни по ней так страдает. Донателло потерял контроль над собой. Закричал бы, да не мог. Отпихнулся, но руки-ноги стали будто ватными. Упал. — Стой, куда это ты? — Раф навалился на него сверху, чтобы отрезать путь к отступлению. Но тот сильнее запаниковал. «Не прикасайся!» — сам того не осознавая нанес звонкую пощечину, такую, что искры из глаз. Раф удивился, но не растерялся, прижал к полу за руки. Как тогда… Между звезд, что еще летали от удара по лицу, Рафаэля вновь одолевали видения: тусклое освещение, словно от сотового, плачущий и беспомощный Донни, его запах, тепло, удовольствие и… теснота? От которой готов излиться… Теперь и Раф испугался, да так, что в горле пересохло. Отпрянул. Донни воспользовался случаем и вылетел пулей из лаборатории, по пути чуть не сбил Леонардо. — Донни! — вообще-то он как раз за ним шел, так как Эйприл желала его видеть. Пул поведал Микки и остальным про безголосье Донателло. Чего это с ним? Из лаборатории вышел и Раф, потирая щеку. Сам в какой-то прострации. — Эй, ты опять накосячил? Что случилось? — Не знаю, я… я ничего не понимаю. Лео заметил, что брат дрожит. — По порядку, — настоял тот. — Донни увидел Эйприл и его сдуло в лабораторию. Я пошел за ним, а он там плачет. Я, между прочим, по твоему совету его обнимаю и утешаю! — И? — Он бьет меня по лицу и убегает! — Раф возмущен, но и встревожен, но чуть утихает. — Лео… — Что? — Ладно, ничего, потом, я сегодня сыт по горло, — отворачивается и прячется в своей комнате. Там он, лежа в кровати, пытался осмыслить то, что ему порой видится. Это сон? Или же… — Может это, — глаза Рафа широко открылись от догадки. — Это отрывки воспоминаний. Тогда, что же я еще сделал с Донни? Кровь стыла в жилах. Дон явно чего-то не договаривает. В прямом и переносном смысле. Это, конечно, можно узнать, спросив самого пострадавшего, но… Рафаэль сжал кулаки: — Вдруг там что-то такое, что он не скажет? Но тут ему в голову пришла блестящая идея: — Точно! — аж с кровати подскочил. — Можно тайком попросить учителя Сплинтера или Эйприл провести сеанс гипноза! Раз Донателло не признается, а пытать его нельзя, иначе Лео оторвет голову, то есть и другие хитрые способы. Так, только вот к кому обратиться: к Эйприл или Сплинтеру?