Хатаке Какаши был хорошим шиноби. Он мог сражаться в полуобморочном состоянии, ориентируясь на слух, на запах, на движения воздуха, если все остальные органы чувств были неспособны нормально работать из-за сенсорной перегрузки. Он умел выжимать из себя чакру до самой мизерной капли ради техники — после такого не поможет даже Тсунаде-сама, как не в силах помочь ирьёнин, когда в жилах не осталось ни капли крови. Копия умел надолго замирать в неподвижности, когда живое существо не выдавало в нём даже дыхание, и двигаться так быстро, чтобы посоперничать с молнией. Он знал огромное количество техник и всегда мог преподнести сюрприз в бою, но предпочитал надёжные и выверенные стратегии.
К своим тридцати годам Какаши был шиноби уровня Каге, а значит — машиной смерти, которую очень сложно остановить. Не сказать, чтобы этот факт его радовал, но так уж сложилось. Врождённый талант, хороший учитель, шаринган в подарок от Обито… Хатаке был опасен вовсе не количеством техник, которые знал или мог использовать. Какаши мог разобрать в деталях любой свой бой — каждое движение, каждую технику, каждое действие — своё или противников. Разобрать, изучить, проанализировать… собрать заново в более приемлемом виде.
Любой бой. Кроме того самого, во время которого они делили тело с Обито.
С Учихой, который столько всего натворил, стал причиной гибели Минато-сенсея… и который снова вытолкнул Какаши из-под удара, подставляясь вместо него сам. Обито так хотел наконец-то побыть с Рин…
Какаши тоже хотел — очень хотел бы составить им компанию, чтобы всё вернулось на круги своя, чтобы они снова были вместе — он и его мёртвая команда. Если для этого требовалось умереть… Но Обито решил иначе. И Какаши не хватило эгоизма пойти против его решения. Бой с чужой и жестокой богиней ещё не окончен, он нужен своим ученикам, для которых стал не слишком-то хорошим учителем… Он нужен Наруто, чтобы дать ему время по-настоящему повзрослеть и по праву надеть шляпу Каге. Он нужен Саске — потому что только Хокаге может прекратить охоту на последнего Учиха. Наверное, зачем-нибудь он нужен и Сакуре… хотя бы для понимания, что не обязательно становиться бессмертным монстром, чтобы быть рядом с кем-то.
Но сердце всё равно щемило. Даже если Рин и Обито давно простили его и отпускали — сердце самого Какаши было с этими людьми. Он ими жил и верил, всё то время, что их не было в мире, они были в нём.
Маленькие жесты-привычки, слишком хорошо запомнившиеся, выжженные в почти совершенной памяти. Шаринган лишь усилил врождённую способность до болезненного в своей чёткости абсолюта. Вообще, это было каким-то генетическим отклонением, но Какаши ненавидел больницы и госпитали, в которых всегда крутилась Рин. Каждый раз, когда он открывал глаза на больничной койке, ему чудились в коридоре промелькнувшая русая копна волос и задорный взгляд. Поэтому даже с обследований
другого глаза он сбегал, стараясь не запоминать.
Он и так помнил слишком много.
Он улыбался, как Минато. Он шутил, как его любимая Кушина. Он творил добрые дела — не как Обито, но незаметно, как истинный шиноби, и мало кто знал, что его оправдания — давно не шутки. Проще поверить в то, что Шаринган Какаши — всего лишь двинутый джонин, чем в то, что людям на улицах Конохи действительно нужна помощь.
Он носил любимые цветы Рин и в какой-то момент приучился держать хаси правильно. Не как учил Паккун, а как это делала сама Нохара.
Сотни, тысячи подробностей. Рин и Минато — больше, Шаринган вместе с его мозгом оказывали эффект абсолютной фотографической памяти. Обито — сильнее. Потому что часть Обито жила в нём буквально. Он берёг свой глаз пуще сердца и горла.
Глупый, наивный, живущий воспоминаниями Хатаке.
Последнюю вечность ему было так тепло, так неописуемо тепло. Зачатков сенсорики хватало на то, чтобы знать — они тут. Они двое тут. Неважно, что вокруг — но внутри всё, что есть.
Сражение разгоралось всё сильнее, и чужая душа — боги, во сколько же раз Обито был человечнее него, во сколько раз сильнее и добрее — раскрывалась спиралями алого жжения в глазах. Чисто Учиховский момент, свойственный владельцам додзюцу, особенно алоглазым из Листа: человек — не тело. Человек — это его глаза. Не те, что были родными, а те, которыми он смотрит на мир.
Какаши не мог сказать, сражается сейчас он, идёт ли об руку с Обито, или же это Учиха ведёт бой. Хатаке знал, что не ошибётся в любом случае. Он был слишком шиноби, чтобы его тело и навыки подвели в этом самом важном бою. И так ли значимо, кто именно из них активировал Сусаноо, чья рука загородила Сакуру от хвоста вырывающегося Джуби и чьи эмоции окрасили Райкири в густо-чёрный цвет?
Они сражались вместе, плечом к плечу, мыслью к мысли. За спиной стояла Рин, готовая сберечь глупых мальчишек и подхватить за руку, когда это будет особенно нужно.
А потом Какаши как наяву увидел Обито. За все эти годы Хатаке так хорошо выучил свои же воспоминания о дорогих людях, что узнал его сразу же, несмотря на прорву времени и шрамы. Но тогда был взрослый Обито, это было совсем серьёзно… Сейчас же Учиха снова встал перед глазами подростком — смешливым, болезненно гордым, обиженным, что Какаши снова обошёл его и что поздравляют Хатаке с джонином, а не его с чунином…
Встал, улыбнулся, шагнул прочь. Даже рукой махнул — увидимся, не скучай, Ка-ка-ши.
И Хатаке просто не смог не рвануть следом.
Так, как получилось — не телом-воплощением, тем, что составляло его суть. Ту суть, которая так долго лелеяла крупицы воспоминаний, чужих слов, привычек и жестов, что они давно стали частью его самого.
Отрывать кусок себя наживую всегда больно. Какаши был шиноби, он умел такое и местами даже практиковал… Но здесь, сейчас — теряемая часть оказалась слишком важной. Слишком нужной.
Какаши так и не научился отпускать дорогих ему людей.
На какую-то секунду показалось, что ничего не выйдет — слишком крепка незримая удавка, привязывающая его к здесь-и-сейчас, чтобы сорваться вслед за Обито — лёгким, свободным Обито. Какаши таким никогда не был и вряд ли уже станет. Натянулась, захлестнула горло, сковывая движения липкой вязкостью…
…лопнула со звуком порванной струны…
Какаши ещё успел разглядеть тот самый костёр в кругу темноты, у которого беседовал с Сакумо. А потом…
— Ты такой глупый, Какаши-кун. Совсем себя не бережёшь, — знакомый голос, от которого сердце на миг запнулось.
И толчок с совершенно не женской силой, которым Рин буквально зашвырнула его в сердце пламени.
Удар сердца.
Так и не сорвавшийся с губ возглас.
Вспышка.
***
В ином месте и почему-то считающейся более реальной реальности вскрикнула розововолосая куноичи, подхватывая бессильно обмякшее тело учителя. Он сражался до конца, он совершил невозможное, он выстоял против древней богини… но этого оказалось всё-таки слишком много для простого человека, не наследника таких же древних полубогов.
А печать «Ян», могущая совершить чудо, на которое неспособны даже самые лучшие медтехники, с ладони Наруто уже исчезла.
***
Девушка, так и замершая в подростковом возрасте на долгие годы, проказливо улыбнулась. Сложно уйти, когда тебя так держат, буквально притягивая к миру канатами собственных жизненных сил. Неправильно уходить, если обещала присматривать — ведь эти мальчишки такие глупые. Постоянно соперничают и совсем о себе не заботятся.
Но много ли может призрак давно умершего человека?
Как знать. Иногда и камешка довольно, чтобы повернуть реку — нужно лишь правильно положить его, чтобы первая струйка воды потекла не вправо, а влево. Иногда маленького толчка бывает довольно, чтобы что-то изменить.
Она честно старалась не вмешиваться, сберегая силы для этого толчка в самый важный момент.
И — сейчас она действительно могла кое-что изменить.
Чакра — это энергия, соединяющая миры, да, Обито?
Застрявший на границе двух миров Какаши — не взрослый и опытный джонин, нет. Нелюдимый подросток, гений, которым его помнила Рин. Беспомощно-растерянный, каким она его не помнила. Какаши вообще, кажется, почти не менялся с возрастом — всё та же лохматая шапка волос, маска и непроницаемый взгляд. Точно так же он выглядел, когда был генином.
«Генин — птица гордая, — когда-то смеялся шумный Гай, валяя Обито в спарринге. — Без хорошего пинка не полетит».
Толчок, вспыхнувший костёр — и маленькие искорки чакры давно погибшей девушки, которые выведут одного глупого мальчишку туда, где эта чакра ещё существует. Ведь чакра — это энергия, объединяющая сердца людей и целые миры. Не всегда удаётся выбрать тот, что тебе по нраву, или задержаться в нём дольше срока, но если кто-то готов стать и проводником, и дорогой…
Полетели, Какаши?
