Слышу Зов твой

Холод поднимался изнутри. Это не было похоже на легкий зимний морозец, когда ты встаешь с утра, бежишь к окну и распахиваешь его, впуская в застоявшийся за ночь воздух спальни порывы ветра, которые сразу же подхватывают чьи-то забытые на столе записи, пробираются под тонкую ночную рубашку, играются с занавесями. Кейли, которая спала ближе всех, всегда начинала хныкать и просить закрыть окно, она вечно мерзла, даже когда усмиренные зажигали камины во всех комнатах Башни. — Давай поменяемся кроватями, — предлагала ей каждый раз Солона, подставляя лицо морозному воздуху, но ученица уже привычно артачилась: — Там же Йован на верхней койке! Как будто это был не мальчик, а демон зависти какой-нибудь. Может, он и стал им, в конце концов. Кто знает? То, что Солона чувствовала сейчас, можно было назвать могильным холодом. Он был сырым и ненастоящим – рожденным из страха, темной магии и смерти. Липким и противным, будто ты лежишь в братской могиле рядом с мертвецами. Она сложила руки лодочкой и подышала на них, возвращая пальцам чувствительность. По спине прошла волна дрожи, и внезапно все стало еще хуже, чем было. Словно с глаз сошла мутная пелена, застилающая взор. В повисшей тишине она слышала только свое неровное дыхание, оглушающе громкое и напряженное, вот сейчас, сейчас, сейчас… Но ничего не произошло. Солона по-прежнему стояла в наружных залах у разрушенного моста, разделявшего тейг на две части. На другой стороне, за пропастью, виднелись чернеющие остовы построек, лестницы, уходящие в никуда, вымощенные дороги, упирающиеся в каменные обвалы. Света почти не было: в Верхнем Городе Орзаммара горели тысячи факелов, и их огни отражались от полированных плит, статуй, вычурных украшений, которыми обвешивались и мужчины, и женщины. Здесь же – на другой стороне тейга – свечение шло не от огня, а от тусклых светлых камней, сохранившихся недалеко от второй части моста. Если это магия, то как… — Солона? Она вздрогнула и обернулась. Архитектор стоял за её спиной. Именно стоял: полы его длинной мантии касались пола. Вокруг эмиссара был размытый ореол света, и ей захотелось встать поближе, чтобы и её коснулись отблески его магии. Вместо ответа она подошла к самому краю обрыва, шатко балансируя на сколотых камнях. Черная бездна зияла своим беззубым, распахнутым ртом – тьма её была густой и вязкой, как болото. — Я думаю, гномы подорвали его специально. Чтобы отрезать порождений тьмы от остального тейга. Палаты Совершенного – хорошая позиция, чтобы держать оборону, — Солона задумчиво покусала губу, — только им это не помогло. — Она смотрела в черноту раскола и словно наяву видела, как сотни порождений тьмы лезли из самой бездны, цепляясь за выступы и зажав в гнилых зубах свои искривленные ножи. — Они нашли Думата. — Бог Тишины, — здесь, вдали от остальных строений, тихий голос эмиссара с его тяжелым дыханием и дефектом речи, скрадывающим четкость звуков, отдавался едва слышимым эхом. — Он был старшим богом пантеона и стал первым Архидемоном. — Символично, не правда ли? — криво улыбнулась Солона. Она еще немного помолчала, скидывая носком сапога мелкие камешки вниз. Архитектор безмолвно стоял рядом, недвижимый как зачарованная статуя. Когда он не парил над землей, он не был уже таким огромным – все еще слишком высоким для человека, но не великаном, как ей казалось раньше. Хотя великанов она видела только на рисунках в книгах. — Эмиссары, — наконец со вздохом произнесла она. — Знаешь, я многое могу выдержать. Но одержимые порождения тьмы способны повредить то немногое, что еще можно повредить в моей голове. — Одержимые демонами не преследуют осознанной цели разрушить мозг своих жертв, — возразил Архитектор. — Их влечет создание себе подобных и достижение чего-либо, неподвластного им в Тени. Хотя чаще всего они агрессивны и способны… Он говорил что-то еще, кажется, про то, насколько сильными становятся тела магов, захваченные демонами, как они культивируют способности своей жертвы, призывая из тени силы, коими несчастный маг никогда не владел прежде. Она не вслушивалась. Отчего-то ей стало смешно и легко, как когда-то давно – в прошлой жизни – когда Зевран шутил, много и не к месту, заставляя её смеяться наперекор всему. — Я сказал что-то веселое? — эмиссар наклонил голову, — почему вы… ты смеешься? — Спасибо, — просто ответила Солона, отходя от обрыва. — Спасибо тебе. — Но что я… — Я найду эмиссаров. Буду спать спокойнее, зная, что они не гуляют вдоль истончившейся Завесы, призывая духов. У нас тут чрезвычайное положение, наверное. — Командор, у вас есть мое слово: прорыва Завесы не будет. Солона кивнула, не переставая улыбаться. Уголки губ разъезжались в стороны вопреки здравому смыслу. Она оставила обескураженного Архитектора на обрушенном мосту, а сама поспешила в палаты Совершенного – искать среди десятков пробужденных братьев тех, кто умел колдовать и – в теории – мог стать сосудом для демона. *** Ута выглядела не лучшим образом. В отличие от Серанни, на коже которой следы скверны были еще слишком слабыми, словно художник штрихами только намечал будущую картину, у гномки черные пятна расползались по всему лицу, переходили на шею и сползали под тяжелый доспех, которого она не снимала, наверное, даже в постели. Второй этаж палат Совершенного был почти разрушен. Уцелели лишь несколько помещений, впрочем, слово «уцелели» было чересчур льстивым по отношению к этим скелетированным останкам некогда величественных залов. В той комнате, в которой Солона столкнулась нос к носу с Утой, несколько порождений тьмы сгрудились вокруг какой-то деревянной фигуры, отдаленно напоминавшей очень уродливую лошадь, и старательно работали над ней. Еще два гарлока в углу занимались заточкой оружия. Идиллия, как ни взгляни. Она не знала, почему гномка так сильно невзлюбила её – еще в тот раз, на кладбище Драконьих костей, когда они все в первый раз наконец-то смогли поговорить нормально, та рычала, скалилась и хваталась за свой меч, готовая в любой момент ринуться в атаку. Было ли это слепой преданностью Архитектору или же ею двигали какие-то иные – известные ей одной – мотивы, Солона могла только гадать. И вот сейчас, стоило ей только сделать шаг вглубь мастерской, Ута сразу же выступила вперед, закрывая ей дорогу. — Привет? — ругаться с ней не хотелось, хотя как можно ругаться с кем-то, у кого нет языка? За меч гномка не схватилась, хотя он – явно ей не по размеру – висел у неё на бедре, и ее затянутые в перчатку пальцы нетерпеливо шевелились в воздухе, выпрашивая позволения сомкнуться на рукояти. Солона покачала головой и пошла дальше – к трудящимся над деревянной лошадью, однако гномка не позволила ей сделать этого. Она опять заступила проход, но теперь подкрепила это еще несколькими жестами. — Не понимаю, — покачала головой Амелл, — что ты хочешь? Ута зажестикулировала отчаяннее, наседая. Она её что, на поединок вызывает? Или просто сквернословит? — Она говорит, что это вы виноваты, командор, — прошепелявил один из гарлоков, занимавшихся деревянной лошадью. Он был очень похож на Искателя, только мельче и предпочитал доспехам лохмотья, в которые был замотан с ног до головы. Очень интересно. — И в чем же? — поинтересовалась Солона, скрещивая руки на груди. — Она говорит, что другая, которая эльф, страдала из-за вас. А потом исчезла, — гарлок неловко пожал плечами, — она вас обвиняет. Ах да, Серанни… Солона потерла переносицу. Великие страдальцы, неспособные взять себя в руки и перестать ныть, стояли у неё поперек горла еще со времен знакомства с Алистером, но тот был ей другом, пусть и давно уже бывшим. Эта эльфийка? Маловероятно. — И что? Слушай, твоя Серанни – взрослая девочка и наверняка рыдает где-то, уткнувшись в колени, просто потому, что тут особо ничем другим и не займешься. У меня же дела, — она еще раз попыталась обойти гномку, но та в точности повторила её движение. Теперь короткие толстые пальцы уверенно сошлись на рукояти. Просто прекрасно. — Я не хочу убивать тебя, — еще раз попыталась Солона, — это будет нехорошо по отношению к Архитектору. Ута ощерилась, показывая крупные, почерневшие зубы, но меч отпустила и опять начала что-то говорить, лихорадочно размахивая руками, но сколько бы Солона ни пыталась понять, о чем речь, у нее так и не получилось. — Она настаивает на том, чтобы вы тоже пошли искать эльфа, — снова пришел на выручку гарлок-с-лошадкой. Чудесно. — Ты колдовать можешь? — со вздохом спросила Солона. Гарлок ответил, что нет. — А остальные? — тоже самое. — Ладно, — она повернулась к Уте, которая смотрела на неё так злобно, что захотелось прикрыть чем-нибудь шею, — найдем эльфийку. А потом ты оставишь меня в покое. Она вышла из комнаты и спустилась на более надежный первый этаж, не заботясь о том, шла ли за ней гномка или нет. Итак, где бы она спряталась, будь эмоционально нестабильной сестрицей Веланны? Где-нибудь в дивной роще, приникнув к матери-земле. А если ограничить место действия Глубинными Тропами? Солона опять вздохнула, чувствуя, как в висках начинает неприятно ныть. Как же ей это надоело. Они мельком осмотрели весь первый этаж и даже спустились вниз – в катакомбы, где Архитектор хранил свою новую матку, но тщетно. Серанни нигде не было. Тогда Солона сказала, что стоит проверить остальные дома, и они вышли в общинные залы. — Собственно, осторожней. Тут с Завесой проблемы, — равнодушно предупредила Солона. Ута сделала несколько жестов пальцами, но Амелл покачала головой. — Вообще не понимаю. Гномка нахмурилась, затем больно ткнула пальцем ей в живот и показала руками что-то похожее на «буууум». — Если ты о демонах, Тени и всем таком, то да, именно это. Гномка с силой ударила кулаком по своей раскрытой ладони, что можно было расценить как досаду. — Может, ты знаешь, куда идти? — они свернули в сторону нескольких построек, расположенных в противоположной стороне от логова Архитектора и его магического барьера. Здесь дыхание Тени было не таким явным, как около библиотеки, но Солона все равно зябко ежилась, растирая ладони. — И зачем я тебе вообще понадобилась? Вместо ответа Ута снова больно ткнула её пальцем в бок. Хлопковая темно-красная рубашка тычок не смягчила, и Солона поморщилась. — Ты можешь услышать что-то, — тем не менее, предупредила гномку она, — крики, плач, мольбы о помощи. Но это все не по-настоящему. Это Тень. Ута едва заметно кивнула и вытащила меч. Он действительно был длинным – выкованным под человека или эльфа, но никак не под гнома. С ним в руках она казалась ребенком, стащившим отцовское оружие. Очень злобным и агрессивным ребенком. — Собираешься протыкать духов насквозь? — хмыкнула Солона, но развивать тему не стала. Иногда проткнуть духа насквозь – совсем не плохая идея. Они осмотрели первый дом. Скорее всего, раньше в нем был магазин, потому что Солона узнала прилавки на подобие тех, что видела в Орзаммаре, а за узкой дверью нашлась небольшая комнатка-кладовая с проржавевшими топорами. Одной стены у торговой лавки не было – через неё можно было любоваться на громадные подземные скалы, существовавшие, наверное, еще с начала времен. В углу главной комнаты, где посетители могли осматривать товар, лежали кости. Солона присела на корточки и внимательно осмотрела останки – несколько черепов, несколько тазобедренных и целая куча более мелких костей. Если считать по черепам, здесь встретили свою смерть четыре гнома, но на самом деле гораздо больше. Ута подняла один череп, посмотрела на него мрачно и с силой бросила обратно. Многовековая кость рассыпалась крошкой, и Солона закашлялась, прикрывая рукавом нос. Чокнутая гномка. — Идем, здесь её нет. Они осмотрели еще два дома, сохранившихся на удивление хорошо. Солона могла даже представить себе быт гномов тысячелетней давности, тихий и спокойный, уничтоженный чужой гордыней в одно мгновение. — И здесь ничего, — пожала плечами Амелл, разворачиваясь к выходу. Она ни за что не сказала бы это вслух, но уже начала сама всерьез беспокоиться. Идти здесь было особо некуда, и если Серанни не в тейге, значит, она сбежала на Глубинные Тропы или сиганула с разрушенного моста. Оба варианта выглядели не очень. Уже у самого порога её остановил странный звук. Она повернулась к Уте, но гномка молчала, тоже сосредоточенно прислушиваясь к чему-то. Звук повторился. Какой-то придушенный всхлип, будто на твоем горле уже затянулась петля, а ты все продолжаешь говорить и плакать. Солона еще раз быстрым шагом обошла домик. Он был одноэтажным, с небольшой спальней, местом для готовки и просторной комнатой для приема гостей. Не считая нескольких крохотных кладовых и отхожего места, вот и вся территория. — Я же не схожу с ума? — ни к кому конкретно не обращаясь, вслух спросила Солона. Ответом ей послужил еще один всхлип. Очень громкий. Очень близко. Ну твою-то мать! Мысленно ругая все на свете, а особенно эльфов, Солона опустилась на колени и заглянула под кровать. Подумать только: пять Моров прошло, сколько жизней было погублено, а какая-то кровать на Глубинных Тропах в павшем еще во времена Первого Мора тейге уцелела. А ведь тот, кто спал на ней, погиб страшной смертью. Впрочем, одна живая душа все-таки осталась. Под кроватью, закусив собственный кулак, лежала Серанни и тряслась всем телом. Солона испытала несвойственное ей раскаяние. Она ведь ничего даже не сказала ей! Ничего такого! — Эй, тебя уже с факелами по всему тейгу ищут, — стараясь звучать беспечно, сообщила она, — вылазь. — Веланна, Веланна… — проскулила эльфийка и затряслась еще сильнее. Солона провела рукой по лицу, стирая паутину усталости, но та, кажется, приросла намертво. — Она погибла, выполняя свой долг. — Нет, она… она… — неожиданно Серанни подалась вперед, подползая к Солоне, и схватила её за руку. Огромные мутные глазища были распахнуты, и в их глубине плескалось чистое безумие. Она так сильно сжала пальцы на запястье Солоны, что та скривилась и попыталась высвободиться. Тщетно. — Сестра моя… это я виновата, я, она сказала мне об этом! Она зовет меня! Она ищет меня! Я должна пойти к ней! Но… мне страшно, я не хочу… — маленькое лицо эльфийки сморщилось, и она заплакала. — Проклятье, — прошептала Амелл, — она, должно быть, попала под влияние Тени. Помоги вытащить её! Ута опустилась на пол вместе с ней и отложила меч. Сильные руки гномки вцепились в тоненькие прутики эльфийки и потянули на себя. Серанни рыдала, кричала, бормотала что-то про Веланну и про то, что она должна искупить свою вину, но безропотно позволила вытащить себя наружу. Когда неяркий свет от магических шаров упал на лицо эльфийки, Солона отшатнулась: в порыве раскаяния Серанни пыталась содрать с себя кожу. Все её лицо было исполосовано ногтями, подсохшая кровь застыла коркой. Глаза уцелели только чудом. Солона инстинктивно коснулась пальцами собственных шрамов и поморщилась. — Нет, нет, я должна найти её… я должна пойти с ней! Мне так жаль! Веланна, Веланна, я предала её, я должна…. Отпусти меня! Отпусти! Пусти! Она закричала и принялась вырываться. В уголках губ пузырилась кровавая пена. Она рвалась бешено, по-звериному, и Создатель знает, каких трудов Уте стоило удерживать её, беснующуюся на полу. — Не отпускай её! На кончиках пальцев уже собралась энергия. Солона чувствовала её покалывание, это невероятное ощущение магии, переполнявшей все тело. Она закрыла на мгновение глаза, успокаиваясь. Ей нельзя ошибиться. — Не отпускай, — еще раз повторила она, а затем ударила по извивающемуся телу энергетическим сгустком. Серанни дернулась и обмякла, оставшись лежать на полу – совершенно безжизненная. В следующую секунду Ута вскочила на ноги и подхватила меч. Его острие было направлено на Солону. — Спокойно, — стараясь не кричать, произнесла та, поднимая руки в успокаивающем жесте. — Я ничего ей не сделала. Небольшая проверка на вшивость. Вернее, на демонистость. Гномка, вроде бы, бросаться не собиралась, но меч не опустила. Почти успех. — Если бы она была одержима, то демон внутри неё начал бы защищаться. Я знаю, что считается, будто только маги могут стать одержимыми, но на самом деле – кто угодно. Просто демоны обычно выбирают магов. Ута опустила меч и вновь присела рядом с эльфийкой. — Она просто вырубилась, — объяснила Солона, садясь на кровать. — Помоги дотащить её. Не известно, как сильно Тень повредила её рассудок. Несла гномка свою подругу самостоятельно. Уморительное было зрелище на самом деле, но смеяться Солоне не хотелось. Воздействие слишком тонкой Завесы на живых существ оказалось сильнее, чем она ожидала. Они действительно были в опасном положении, и им следовало бы придумать что-нибудь очень быстро. Она так рассчитывала на знания и силу Архитектора! Как так вышло, что он – могущественный и восхитительный – не смог укрепить всего-навсего ослабшую Завесу? Авернус смог! Авернус! Он же на части разваливался, когда они его нашли – настолько дряхлого чародея еще поискать надо было. Где Авернус, а где Архитектор? Так почему же? Солона отчаянно давила в себе желание вбежать в лабораторию эмиссара, схватить того за ремешки его мантии и закричать «Так почему?!» прямо в его золоченую маску. Или она из чистого золота? С него станется. Помяни всуе, и вот он перед ясными очами – так ведь? Они столкнулись с Архитектором у бреши в стене, служившей входом в палаты Совершенного взамен обычного, погребенного под обвалом. — Солона, — обратился к ней эмиссар, и ей стоило больших усилий не показать язык остолбеневшей Уте, яростно прижимавшей к себе эльфийку. — Магов не нашла, зато вот, — она махнула рукой в сторону своих спутниц. — Плохо, да? — Солона, — словно не слыша, что она ему говорит, продолжил Архитектор, — я посмотрел свои старые записи и вернулся к месту ожидаемого прорыва. Я наложил чары, укрепляющие тонкую Завесу, поэтому можете… можешь не беспокоиться больше по этому поводу. Ты в безопасности. Солона не совсем этично цокнула языком. — Архитектор, ты мастер! — искренне сказала она, в последний момент удерживая себя от идиотского порыва обнять его. — Я в тебе никогда не сомневалась! Он наклонил голову, уголок рта с колечком дрогнул, будто эмиссар хотел улыбнуться, но не совсем понимал, как это сделать. Он выглядел растерянным, почти испуганным, но в то же время… довольным? Наверное, он не часто слышал что-то хорошее в свой адрес. Мимо, громыхая своими доспехами, протопала Ута. Серанни на её руках казалась сломанной марионеткой – с нелепо раскинутыми руками и ногами. Можно ли надеяться, что те ужасы, которые оживила перед ней Тень, уйдут из её памяти бесследно? Не оставят ни скорби, ни боли, ни шрамов от ногтей на её бледном и осунувшемся лице? Впервые за столько времени с момента их знакомства Солоне по-настоящему стало жаль эльфийку. Веланна, Веланна, я предала её! Веланна! Когда-то давно в Башне Бдения Веланна сказала ей: «Это я виновата в том, кем она стала. Я предала её». К горлу подкатила тошнота, и Солона тяжело сглотнула, пытаясь успокоить себя. Дыши, Амелл, дыши. Эти грибы не так-то просто усвоить, чтобы вот так легко отдавать их обратно. Ты слишком много думаешь — Архитектор, — он все еще смотрел на неё, ждал, — хочешь взглянуть на самую странную деревянную лошадь в своей жизни? — Если это некая метафора, то, сожалею, она мне незнакома, — покачал головой он. — Не метафора, — ухмыльнулась Солона, — а самый настоящий кошмар. Уже гораздо позже, по её ощущениям часов через пять или шесть, когда она ворочалась на твердой постели, пытаясь найти единственно удобное положение, в голове у неё вновь зазвенел старый невысказанный вопрос. Авернус. Архитектор. Так почему же?! Вся эта история с Завесой разрешилась складно и замечательно – никаких сомнений, но уж больно она напоминала простейшую двухактную пьесу. Ах, спасите-помогите, в нашем эрлинге завелся дракон и жрет девственниц, а также почти девственниц! Где же наш герой? Ах, наш герой не может убить дракона! Это не в его компетенции! Горе нам, горе! Дракон похитил еще одну почти девственницу, нам всем конец! О нет, постойте, кто там вдалеке верхом на наголопе? Это ведь наш герой, мы спасены! Ура, ура! Ну и бред. Солона рывком села, сбрасывая слишком жаркое одеяло на пол. По голым ногам побежала прохлада, успокаивая. Складно, складно, складно. Слишком складно. Бред? Когда Солона все же заснула, проиграв сражение усталости, ей снился Архитектор, скачущий через лес Вендинг верхом на большой розовой наголопе.