Чисто польское убийство

Ирена Ржевуская всегда знала, чем ей заняться и о чем поволноваться, даже тогда, когда, казалось бы, все уже сделано и все удивительно спокойно. Даже тогда, когда слезы и радости, и горести утерты, квартира на Замковой площади готова к тесному кругу друзей, а фортепиано настроено из подготовки к тому же событию, пани капитан все-таки нашла повод вскочить с кресла и судорожно кинуться к телефону, краснея и бледнея, точно польский флаг, дрожащими пальцами "накрутить" номер и взволнованно попросить ласковую телефонистку: - Л-лондон! Гарольд Альберт Хэмпфорд! - Соединяю, подождите, - минута нервного ожидание, покусывания костяшек пальцев и наконец в трубке раздается приятный мужской голос. - О, добрый вечер! Не ожидал твоего зво... - Хэмпфорд! Да какие турбины в твоей башке вместо мозгов?! В какую турбулентность тебя запихали, что ты мне ни весточки не подал?! Я-то волнуюсь, жив-не жив, упал-не упал, ранен-не ранен! - и гневно, и комично, и слезно, и нежно одновременно выговаривала полька. На другом конце провода англичанин со вздохом улыбается, слушая эту трогательную браваду. С самой взбалмошной девушкой на свете его свел случай не менее странный - в Париже он спросил дорогу до Сорбонны и, после краткого знакомства, получил в лоб вежливый вопрос, звучащий примерно так: "Сэр, не скажете, не продавал ли сэр Артур Уэлсли, герцог Веллингтон, душу Дьяволу за умение вставать в шесть утра?" Молодой гость Франции ответа тогда знать не мог - ибо сам пока не освоил чудесную способность. Но, так как Веллингтон творит благие дела и персонаж положительный не только для англичан и жаб, мистер Хэмпфорд решил продолжить беседу о сем историческом деятеле, в ходе которой выяснилось, что приехала Ирен из Варшавы учиться, что собирается написать работу о Наполеоне, занимается переводами английских баллад и Байрона, а также сочиняет сама. Также стало известно, что знаток превратностей утренних пробуждений Веллингтона ищет французских книг для упражнений в переводах, оказывается, перед студенткой был будущий лингвист, настоящий пианист и совершенно замечательный молодой человек. В общем, судя по искоркам в глазах, Веллингтон был доволен своей неожиданной своднической работой. В войну "самая взбалмошная" пропала почти бесследно, просто канула во тьму, исчезла где-то, как тогда, когда уезжала домой в Варшаву и бодро махала ему рукой с поезда, оставив ему только визитку - бессмысленную визитку, гласящую: "мадемуазель Ирена Ржевуская, Рю де Виктуар-Шантерен, 13". И теперь - чудо! - она говорит на другом конце провода! - Что за английская мода - молчать в трубку? - Леди Ирен, вы звонили только для скандала? - весело спросил он. - Да! - со смехом воскликнула пани. - Или здесь есть некая двусмысленность? - Да! - уже во всю хохотала полька. - Или мне навестить? - догадался Гарольд, хитро щуря глаза - он знал, что в этом нет необходимости, но одновременно чувствовал, что хитрый прищур собеседница ощутит. - Да! Да, да! Приезжай, Веллингтон тебя подери! - радостно звенело за тысячи километров. - Конец связи! - Итак, почему цветов и фейерверков нет? Британскую делегацию разве так встречают? - поинтересовался гость дома на Замковой площади номер четыре. - Гарольд! - восторженно выкрикнула вдруг появившаяся на лестнице рыженькая девушка в темно-красной шали на узких угловатых плечиках, тут же оказываясь рядом и душа его в объятиях. - Как я рада! У нас насыщенная программа, друг мой! Мы сначала культурно идем слушать скрипку, потом гуляем по вечерней Варшаве, а потом... - красноречивая пауза. - Пьем у меня шампанское! Англичанин был поражен столь уютной и по-польски состоящей из противоположностей программой и осторожно поинтересовался: - А сколько нам нужно выпить? Ирена набрала воздуха. Ну как ему это объяснить?... - Три бутылки, - и, помолчав немного, начала объяснять. - Видишь, у меня был знакомый, - начала она издалека, - немец, фашист и идиот. Мы переписывались. И вот, с таких писем, да еще и лишения войны и шок, - ты знаешь, какие у меня тогда были нервы - и вуаля, я почти седая! И вот сейчас схватилась я за свою посеребренную голову и решила выкрасить ее к твоему приезду основательно. Решила, куплю три флакончика краски и бутылку шампанского, закрутилась и перепутала. Так и сижу я, как Наполеон после Ватерлоо, перед этим флакончиком краски и тремя бутылками шампанского! Оставалось только развести руками - Ирена, черт возьми!