В этой истории полно мертвецов

      — Вы что-то путаете, — сообщил Раджит высокой женщине, у которой на тёмно-синей форме красовались странные погоны с единорогом. — Я приезжий.       Она осторожно кивнула, словно пытаясь себя в чём-то убедить, но руки с его локтя не убрала. Прикосновение её было мягким, но твёрдым.       — Это мы уже установили, — проговорила она голосом, не терпящим возражений. — Но вы, дорогой мой, контрабандист.       — Что? Да какое вы имеете право? — он высвободил руку, повернулся и побежал, но не успел сделать и нескольких шагов, как растянулся на песке.       Старший инспектор Пограничных Всадников вздохнула и присела на корточки, чтобы прощупать у задержанного пульс. Как она и предполагала: скачет неровно, словно пытается высвободиться. Инспектор не преминула ему тут же помочь.       У Раджита на руках оказалась лишняя жизнь. Совершенно случайно. А он как раз хотел побывать где-нибудь за границей, где-нибудь глубоко во тьме или в невыносимом свете, чтобы пропитаться ими и, может быть, понять что-то важное.       Он вытащил её из кармана, немного помятую, поднёс к лицу и вдыхал, вдыхал, вдыхал...       Вынырнул из тёплой воды, недалеко от камышей и тихого пляжа. Выбрался на берег. Добрёл до лотка с мороженым, купил сливочное в странном бумажном стаканчике. Так его и задержали: со смятой бумажкой в руке, растерянным и немного дезориентированным на безжалостном летнем солнце.       Украденная жизнь тихо свернулась у неё на коленях. Инспектор старалась случайно не задеть её длинными ногтями — сделанный этим утром маникюр был безнадёжно испорчен. В коробке на столе лежала ещё одна, принадлежавшая контрабандисту. Она уцепилась за холёную краденую и теперь дрожала в углу, шурша бумажными обрезками от офисных бумаг.       Она должна была совсем скоро закончиться. Вытечь из организма, как переработанная жидкость. Инспекторам Пограничных Всадников не стоило задаваться вопросами о том, куда исчезают жизни: они следили, чтобы те не пересекали границы и не оказывались в ненадёжных руках. Только и всего. И если дама в синем иногда задумывалась о природе Чернильной реки, она ни с кем не делилась своими умозаключениями.       Раджит действительно был нездешним. Совсем нездешним. Может быть, даже не верил ни в Чернильную реку, ни в Млечный лес.       Он, похоже, верил, что после смерти душа его переродится и станет чем-то иным, чем-то лучшим. Наверняка хотел посмотреть, каково живётся где-то далеко от его родных мест — там, куда он никогда не попадёт. Лишние жизни очень притягательны.       Но Раджит никогда не верил в себя. В этом была его главная ошибка. В этом, и в том, что он решил воспользоваться своим шансом в смену старшего инспектора. Она не терпела нарушителей и не разбиралась, как именно контрабанда к ним попадала.       С нелегальными жизнями всегда было сложно работать. Несанкционированный эмоциональный багаж, случайные привычки с той стороны Чернильной реки, обрывки воспоминаний — это мелочи. На её памяти целую жизнь через границу перетаскивали только однажды. И она до сих пор вспоминала об этих неделях слежки со странной смесью радости и страха. Это был настоящее дело. С нынешним было слишком легко. Может быть, она стала лучше. Может, Раджит недостаточно хорош. А может, его подвела жаждавшая свободы жизнь.       — Вы не можете этого сделать! — он ударил плечом о прутья клетки, которую вечером должны были отправить в Новый город, но тут же об этом пожалел. — Я ещё жив!       — Это пройдёт, — заверила его инспектор.       Её ждала куча бумажной работы.