В этой истории полно мертвецов

　Чтобы умереть, нужно, конечно, жить. 　　Бидди из безымянного заведения, кочующего из Нового города в Старый, никогда не жила. Не было у неё ни яркого мгновения насыщенного счастья, ни мига понимания, что всё вокруг дышит, не было времени, в которое хотелось вернуться. И тайные мосты через Чернильную реку были для неё открыты. Ей и её бродячему бару. 　　Ему не нравится подолгу оставаться на одном месте, как Бидди — на одной работе. Каждый раз бар выглядит немного иначе: вот в нём раскинулся танцпол и пластиковые медузы по периметру, а в сентябре следующего года нельзя и шагу сделать, не споткнувшись о тыкву. 　　Не ясно, то ли Бидди владеет баром, то ли бар — Бидди. Кто-то говорил, мол, она — птица в пропахшей алкоголем клетке, кто-то, что бар — грешник, которому подогнали в наказание вечную работу и недовольную сотрудницу. Много чего говорили, много чего спрашивали, но у женщины в разноцветном переднике на всё разные ответы. Вроде и слухи все от неё происходят. Или от стен бара, которые она слушает в те часы, когда посетители не могут найти вход. 　　Её называют леди, мадам, мисс, мэром свободного от предрассудков срединного города, перелётной птицей, алкогольным дирижёром и ещё сотней имён. На все она откликается. Бидди — вроде бы, имя ненастоящее, хотя оно очень подходит к её то рыжим, то серым веснушкам. Последнее зависит от того, в каком городе приспичило укорениться бродячему бару на этот раз. 　　В нём не случается рейдов, не случается драк, но заходят иногда люди в тёмно-синем, с единорогами на погонах. Стоит гостям перейти границы, и в углах бара поднимаются тени, и Бидди вдруг занимает большую часть пространства, подпирает плечами потолок, грозно хмурится и одним движением руки выгоняет нарушителей. Иногда на пару недель. А иногда навсегда. 　　В пустом баре Бидди вешает передник на услужливо пододвинутый стул, садится на пол или ложится на стойку, и заливается слезами. Говорят, её слёзы иногда попадают в местное разливное пиво. То, тёмное. Стены бара вторят ей, скрипя изъеденными балками. У них обоих есть свои причины плакать, о которых вряд ли кто-то узнает. 　　Осенью народу в баре прибавляется: заглядывают какие-то странные личности — в звериных масках, почти невидимых; в человеческих масках, единственно видимых; без лиц вовсе; с зимой в волосах, с заново растущими сердцами, с огнём груди; с проклятиями под кожей и неисполненными желаниями за пазухой. Бидди рада всем. 　　Она знает, какая маска не пьёт ничего крепче кофе, а какая с радостью будет пить с тобой до самого утра на спор. Она подтаскивает стулья для невидимок и открывает окна для тех, кто боится темноты и не выносит искусственного света. Она слушает разговоры. Стены бродячего бара тоже слушают. Потому никто ни в Старом, ни в Новом городах не знает столько всего. 　　Старший инспектор Пограничных Всадников расспрашивает о перебежчиках. Некоторые ютятся у Бидди в подвале, надеясь однажды попасть на другую сторону реки. Никому ещё этого не удавалось, но жители не теряют надежды. Кое-кто мечтает проникнуть в Архив и отыскать там историю своей жизни. Тоже совершенно зря. Но Билли их не отговаривает. Места хватит всем. 　　Ходят слухи, что в подвалах бродячего бара можно остаться навсегда. Посетители из Старого города потом рассказывают, как слышали странные звуки и чувствовали, как под их ногами что-то стучит. Кто-то стучит. Бидди слухов не опровергает. Поток из любопытных не иссякает. 　　Мёртвые сидят за одним столом с живыми и пытаются вспомнить, каково это было. Не спросишь же вот так прямо. Даже после нескольких кружек фирменного. 　　Живые сидят за одним столом с мёртвыми и пытаются понять, что изменится. Язык не поворачивается спросить, слышат ли жители Нового города стук своего сердца, ощущают ли ледяной холод в груди, танцуют ли под Сен-Санса. 　　Они не помнят друг друга, хотя однажды был случай, когда живой встретил мёртвого и рассказал тому, что с ним было до смерти. Такая общая городская легенда. Для обеих сторон. 　　Потому и бродят по улицам в надежде, что за углом увидят неприметную дверь, войдут в неё и найдут там что-то важное. Или хотя бы хорошую компанию.