Шесть лет спустя

В последние дни Котляревская подтрунивала над женщиной, что та кроме «Овсянки» и чемпионата по биатлону ничего не смотрит. Таня вначале обиделась, начав перечислять великих режиссеров, с работами которых познакомилась, и часть фильмов пересматривала в последующем, но замолчала, наконец, увидев ухмылку. — Эй! Ты меня… — Спровоцировала, — перебили её алые губы и сделали глоток из белоснежной кружки. — Нет, развела, — она облокотилась на подлокотники кресла. Обеды в том ресторанчике стали традицией. С единственной разницей: у них появилась отдельная кабинка. В очередной их приход Зара фыркнула и сказала, что теперь эта кабинка всегда в их распоряжении. Отец не стал долго выяснять у неё, почему их подруга ходит постоянно с женщиной, которую почти съедает взглядом, вместо того, чтобы есть хачапури его жены. Он оставил этот вопрос на потом. А дочь на пару минут даже запаниковала, что он спросит у неё об этом. А ещё о тех периодах, когда она проводила много времени с рыжей. Инженер почти задремала за совместным просмотром «Касабланки» у неё в квартире, когда брюнетка в объятиях зашевелилась, проверяя, не спит ли она. — И как тебе фильм? — карие глаза пытливо смотрели на главного инженера. — Не изменился с моего последнего просмотра, — зевнула та. — Ты его уже видела и не сказала, — нахмурилась Оксана. — Ты поставила меня перед фактом, а мне не хотелось тебе перечить. Тем более выбор нового фильма занял бы уйму времени у тебя и отнял у меня обнимашки, — ребячески улыбнулась Таня. — Господи, ты иногда такой ребёнок, — хихикнула брюнетка. — В которого ты влюбилась. Можно ли это расценить как педофилию? — Таня! — возмущенно тыкнули её куда-то в талию. — Что? — Ничего. — Совсем? — рыжеволосая изогнула бровь на манер женщины напротив, невесомо касаясь её нижней губы. — Прям совсем ничего? — переходя на верхнюю. Ладонь Котляревской легла на её щеку, когда губы сомкнулись на нижней губе Тани. На место губ тут же пришли зубы, оттягивая её, заставляя Таню втянуть воздух. Оксана обнаружила эту реакцию совсем недавно и забавлялась, легонько покусывая язык и губы женщины, распаляя обеих. — Ты уверена, что ничего? — нахально улыбалась рыжеволосая, смотря в карие глаза. — Мне кажется, ты врёшь. В первую очередь себе. — Ты так думаешь? — настала очередь изгибать бровь Оксаны, снова смыкая их губы. — Обычно я отвечаю за свои слова, — ладонь спустилась на шею Высоцкой. — Но иногда могу и ошибаться, — брюнетка оседлала бёдра Тани и вновь медленно поцеловала. Они могли проводить за этим увлекательным занятием долгое время, но никогда не переходили к следующему шагу. Каждый раз, когда Таня хотела сорвать одежду сначала с брюнетки, после с себя, им что-то мешало. Звонок на мобильный. Татьянина паника по поводу первого однополого секса для Оксаны. — Ты долго будешь мучить нас? — нависла над инженером Оксана. — Это я мучаю? — распахнула глаза рыжеволосая. — У меня ощущение, что ты специально доводишь меня, проверяя, насколько хватит моего терпения. — Я так понимаю, оно безгранично? — Оксана переплела их пальцы. — Его много, — согласилась Таня, — но оно не безгранично, — замерла, разглядывая их руки и на секунду представляя, как будут смотреться кольца.  — Мне кажется, что я никогда не увижу его… Таня бесцеремонно перебила женщину поцелуем в шею, заставляя испустить тихий вздох. Руки сами легли на поясницу брюнетки, задирая кремовую блузку, которую хотелось снять в первый раз, как Высоцкая увидела её. Уж слишком она была прозрачной, показывая очертания кружева бюстгальтера. Оксана, не став изводить никого расстегиванием пуговиц, стянула блузку, вызывая теперь уже у Тани судорожный вздох. — Ты… — пальцы невесомо прошлись по животу женщины вверх, пропуская грудь, и остановились на шее, притягивая к себе. — Ты в курсе, что являешься сокровенной мечтой любого? От восторженного взгляда и таких же восторженных слов рыжеволосой Оксана залилась румянцем. — Твой голос, — Таня поцеловала ямку меж ключиц. — Твоя манера говорить, — поцелуй в основание гортани, — Твой стиль в одежде, — чуть выше. — Само твоё существование, — невесомый поцелуй подбородка и движение бёдер Оксаны на ней. — Заставляет меня думать, что я умерла и попала в рай, — нежный поцелуй в угол рта и руки, лежавшие до этого на пояснице, переворачивают брюнетку на спину, а сама Таня оказывается сверху, снимая футболку, пока Котляревская замирает от вида отчётливо проступающих косых мышц Высоцкой. — Всё ещё ничего, мадам? — насмешливо смотрит на неё Таня, приближаясь. Брюнетка надеется на новый поцелуй, но вместо этого ощущает большой палец, что скользит по контуру её губ. Когда он останавливается на середине, не ожидая от себя, Оксана прикасается к нему кончиком языка. И это — спусковой механизм для Тани. Новый поцелуй, где никто не захотел уступать. — Может, в спальню? — оторвалась от и без того пухлых губ Таня. Ей определённо нравится то, что она видит. Неважно, что будет дальше. Она сделает всё, чтобы быть с этой женщиной, если та захочет того же. — А ты дойдешь? — насмешливо парируют ей в ответ, и Таня встает с дивана, ждёт, когда Оксана встанет и вновь целует, приподнимая её. Теперь она несёт брюнетку, пока та пытается что-то сказать в кратких перерывах между поцелуями. Свободу губы получили лишь на мгновение, когда опускают на кровать, сдёргивая покрывало на пол одним единственным движением. — Ты что-то хотела сказать? — Забудь, — шепчет Оксана, притягивая к себе женщину. Одно огромное, всеобъемлющее желание Тани — доставить максимум удовольствия женщине, которая уже сжала её волосы, заставив тем самым открыть шею для поцелуев. Именно по этой причине она скользит кончиками пальцев по животу Оксаны, который сокращается даже от такого легкого прикосновения. Её рука замирает на поясе брюк, следуя тыльной стороной ладони по границе. Бедра рефлекторно дергаются вверх, а Таня вновь целуя, отрывается: — Позволишь? — Боже, я сейчас чувствую себя минимум в начале прошлого века, — на одном выдохе произносит Оксана и сама направляет ладонь Высоцкой. — Не так шустро, Спирит, — хихикнула рыжеволосая. — Я хочу, чтобы ты запомнила это навсегда, — шепчет она на ухо Высоцкой, после прикасаясь губами к шее. Руки тем временем расстёгивают брюки, и Котляревская приподнимается, помогая снять их. В последний момент она упирается ногой в плечо Тани, пока та нарочито медленно раздевает её. И у Тани во второй раз замирает сердце. Освободившаяся рука скользит по ноге и останавливается на внутренней части бедра. Бежевое кружево нижнего белья в тон блузке, которая осталась лежать вместе с футболкой где-то в зале. Рыжеволосая не может удержаться и целует низ живота. — Садистка, — произносит Оксана прежде, чем Таня целует её вновь и снимает верх комплекта. — Немного, — соглашается та, — Иногда извращенка. Чуть реже мазохистка, — ухмыляется она и надавливает ладонью на пах. — Заметила уже. Таня скользит руками снизу вверх, останавливаясь на груди. На смену рукам приходят губы, которые нежно целуют поочередно груди женщины, уделяя внимание ореолам. В момент, когда зубы смыкаются на одном из сосков, она прикасается к клитору, срывая стон с губ Оксаны. Рефлекторный прогиб в пояснице, после Оксана опускается уже на одну из подушек. Медленное и мучительное путешествие пальцев внизу, и Котляревская прикусывает губу Тани, которая решила поцеловать её. Инженер не может сдержать ухмылки, за что платится новым страстным поцелуем, решая про себя чаще так делать. — Сними брюки, — шепчет Оксана, а рыжеволосая удивляется, как та ещё может командовать. — Сними сама, — говорит в ответ она и тут же чувствует чужие руки, непроизвольно двигаясь вперёд. С ними Оксана предпочла не церемониться, и спустя секунду она притягивает к себе женщину, наслаждаясь ощущением почти нагого тела. Решая за Высоцкую, она стягивает сначала с неё остатки одежды, а после с себя. — Я хочу тебя, садистка, — направляет её руку брюнетка к низу живота, а второй притягивает за шею. Недовольно ерзаёт, когда Таня нарочито медленно входит в неё. — Я знаю. И могу заверить, что я хочу этого не меньше. С первой встречи, — входит в неё Таня, ловя вздох губами. — А с момента массажа всё пытаюсь решить одно уравнение. — Я могу в этом помочь? — с трудом произносит Оксана. — Чуть позже. Пальцы попеременно то накрывают клитор, то входят во всю длину. В итоге, Таня решает, задействовать обе зоны и надавливает на комок нервов, одновременно входя. Когда начинает чувствовать сжимающееся кольцо вокруг пальцев, целует. Оксана порывисто отвечает, замирая и изгибаясь на кровати, не выпуская из объятий. В голове Котляревской взрывается фейерверк, а сердце бешено стучит. Она впервые чувствует себя настолько… собой. — Так что там за уравнение? — спрашивает она, как только обретает способность говорить, а не стонать. В ответ ей доносится хриплый смех Высоцкой, которая накрывает их покрывалом. И спустя секунду Таня ощущает, как кончики пальцев осторожно пробегают по её животу, спускаясь ниже. — Знаешь, — даже в темноте Оксане видно, как сглатывает женщина, а её тело откликается на ласку, — тебе необязательно делать это, — заканчивает мысль она. — Но это будет нечестно, да? И к тому же я хочу этого, — Оксана нависает над Высоцкой и целует, пока её ладонь проходит по внутренней стороне бёдер, разводя их в сторону. — Я буду благодарна, если ты станешь меня направлять, — её пальцы проникают через половые губы и, задев комок нервов, спускаются ниже. Когда указательный палец нерешительно входит в Таню, брюнетка вновь целует её. Потому что так хочется им обеим, а ещё потому что не может никак оторваться от губ Тани. И не хочет. Её движения осторожны, но как только бедра Высоцкой против воли начинают двигаться в такт её движениям, осторожность сменяется решительностью. — Я всё делаю верно? — Боже, да, — выдыхает Таня и целует женщину, притягивая к себе. Она не решается перетянуть её на себя, отдавая главенствующую роль и позволяя насладиться этим. — Всё хорошо? — всё-таки нависает над ней Оксана, когда Таня теряется на некоторое время. Не дождавшись ответа, начинает спускаться поцелуями с шеи на грудь. И, боже милостивый, Таня не отошла ещё от предыдущего, когда сначала губы, а после и зубы смыкаются на её соске. Второй накрывает ладонь, а большой палец начинает выводить круги на ореоле. Они засыпают, когда за окном слышатся звуки снегоуборочной машины, что проходит в начале пятого. Оксана просыпается первой. В панике, что опоздала на работу, садится на постели. — Сегодня воскресенье, вернись назад, — бурчит Таня и притягивает к себе. — Я проверю телефон, — слабо отпирается брюнетка. — Раннее утро, если кто-то и потерял тебя, то он совершенно точно спит. Вернись. И она слушается. И возвращается в постель к Высоцкой, руки которой тут же окольцовывают её. И обе проваливаются в сон. — Мне нужно будет уехать на пару дней в Кемерово, — неожиданно произнесла Оксана, пока Таня готовила им завтрак, а та сидела на столешнице рядом, всячески отвлекая. Таня действительно отвлекается от гренок на неё. Взгляд задержался на оголённой коленке Котляревской. Та, словно специально качнула ногой. — Работа? — Ага, — беззаботно кивнула в ответ женщина. — Они вновь сгорели, — хихикнула она. — Так, — наигранно раздражённо произнесла рыжеволосая. — Сядь за стойку и расскажи что-нибудь. Это уже вторая партия, которая отправляется в ведро. И это правда. Первая улетела туда пять минут назад, когда Высоцкая не устояла и начала целовать женщину, что так органично вписалась в её кухонный интерьер. В её интерьер сердца. Черти в глазах брюнетки танцуют джигу-дрыгу, но хозяйка чертей подчиняется и садится на стул позади инженера. — Нужно проверить одну компанию, которая просится к нам в партнёры. Мы едем группой: экономист, юрист и я. — Будешь проверять их креативность? — когда эта невозможно красивая женщина находится у неё за спиной, готовить легче. Правда, перед глазами всё равно стоит её образ. Образы. — Что-то в этом роде, — согласилась Оксана, и Таня уверенна, что помимо слов был ещё кивок. Наконец завтрак готов. Все эти трое суток, что не было Оксаны, Таня разве что не скулила. Не желая навязываться, она писала женщине по паре сообщений. Она писала бы больше, но внезапно вылезший не законченный отчет сожрал всё её время. Когда она ехала после работы к Тимофеевым в вечер перед возвращением Котляревской, они переписывались голосовыми сообщениями. — Я бы хотела сходить с тобой на одно мероприятие, — доносится из динамика мелодичный голос Оксаны. — Перед отъездом видела афишу в городе, что к нам приезжает писательница. Я читала пару её книг, и хотелось увидеть её вживую. Просто сравнить образ в голове с ней реальной. — Окей, — легко соглашается Таня. Егорыч откровенно ржал, говоря, что она согласится идти на край света, только если её поманит маникюренный пальчик брюнетки. — Что за писательница? — Ольга Разумовская, — и в этот же момент Таня проезжает магазин Князева. Рядом со входом висит растяжка. Она вдаривает по тормозам, вызывая гудки автомобилистов, едущих за ней. Спохватившись, едет дальше и ищет в бардачке сигареты. Это слишком канонично. Слишком, мать вашу. — Окей, — наигранно бодро отвечает ей и выруливает на дорогу к дому сестры. Отец уже у Тимофеевых. Лена готовит рагу, когда Таня сбросила кожанку и ботинки. — Боже, Таня. У вас на работе нет дресс кода? — Лена подходит к ней и чмокает в щеку. — Ты одевалась лучше пять лет назад. Лена лишь пожала плечами и прошла в зал, где её племянница пересказывала Гене историю деда. Тимофеев слышал эту историю пару раз и боялся, что его тесть нисколько не почистил от характерных только ему выражений, но опасения ложны и в конце истории Гена заходится в смехе. Варя, радостная до нельзя от того, что история понравилась отцу и то, что её любимая Таня приехала к ней, кидается к тёте. — Ты к нам с ночевкой? Таня ловит эту маленькую обезьянку и целует в макушку. Все переживания потом. Сейчас семья. — Что случилось, Ленок? Гену никогда нельзя было провести. То ли из-за того, что часто заглядывал внутрь человека, то ли из-за того, что он просто такой, а может, пересмотрел многое после переходного возраста детей. — Отголоски прошлого, — отмахнулась Таня, присаживаясь рядом. Ужин проходит в спокойном режиме. Один раз вибрирует телефон. Оксана прислала пожелания спокойной ночи и сообщила, что вернётся через день. Чтобы ответить ей, Таня вышла на балкон, закрыв за собой дверь. — Ты же помнишь, что я не Лена, — сказал Тимофеев, наблюдая, как она одевается. — Если бабы вновь не дают тебе покоя, мы всегда можем найти место, где это обсудить. — Спасибо, — слабо улыбнулась в ответ она. — Как придёт время, обязательно воспользуюсь этим предложением. — Иногда мне кажется, что вы с Сонькой кровные родственницы, — хмыкает он и помогает надеть куртку. — Доедешь, сбрось смс кому-нибудь из нас. — Конечно, — кивнула она и зашла в лифт. Домой она не спешит. Долгое время стоит возле подъезда и курит, перебирая воспоминания. В квартире нашлась початая бутылка коньяка. Впервые за долгое, очень долгое время, Таня чертыхается, пока набирает Егорычу смс. С третьей попытки получилось попасть по нужным буквам: Два дня не будет. Беру за свой счет. Передай шефу.