Холодный рассвет

      В санитарке темно и тесно. Суетливый врач качает головой, ставит капельницу, вливая в кровь антибиотики, глюкозу и обезболивающие. Разрезает на Вадиме одежду, переворачивает его, обрабатывает воспалившиеся раны, и что-то недовольно бурчит себе под нос. Глеб отводит взгляд, спокойно смотреть на истерзанное бесчувственное тело невозможно, внутри все сжимается при мысли о том, что его брат пережил за эти дни.       Врач снова хмурится, выслушивая рваный, постоянно сбивающийся сердечный ритм. - Как он? – Глеб чувствует себя лишним, он не знает, чем может помочь, и злится от непонимания происходящего. Врач пожимает плечами, еще раз окидывает взглядом своего пациента и будто через силу размыкает губы: - Совсем слабый. Но, если довезем, в госпитале вытащим, я думаю. И хорошо бы он в себя пришел, конечно. Нужно ждать. - С ним что-то серьезное? - Сами по себе травмы не смертельные, просто он слишком измотан – болью, бессонницей, постоянным напряжением. Ну и основная беда - необработанные уже несколько дней открытые раны, причем, в таком количестве – ничего хорошего. Лихорадка, опять же, инфекция развивается, и организму не хватает ресурсов. Но он жив до сих пор, что само по себе довольно странно, так что, шансы есть. - Я могу поговорить с ним? - Да, попробуйте. Он глубоко в бессознанке и не должен услышать, но медицина и чудо идут бок о бок, мало ли что. Я уже сделал, что мог, и на всякий случай вколол обезболивающих – вдруг очнется. Позовете меня, если ему станет хуже, - врач пересел в кабину к водителю, оставляя их одних.       Глеб придвинулся ближе, бережно взял израненную руку, неприязненно косясь на свежую повязку на запястье. Склонился к лицу – сплошные синяки, ссадины и щетина – уперся лоб в лоб, и сбивчиво зашептал. Он не знал, что будет говорить, и поэтому просто звал, лихорадочно повторяя имя брата, и уверяя его в том, что не отпустит, что это не конец, что надо вернуться.       Время текло. Звуки стали глуше, голосу Глеба вторил только странный тихий шорох, происхождение которого было трудно разобрать. Он прикрыл глаза. Перед мысленным взором возникли песочные часы. Тревожный шум был звуком пересыпающегося песка, это стремительно и неотвратимо исчезало время, отпущенное Вадиму на земле. Подступил страх. Глеб прижался щекой к щеке брата и зашептал быстрее и громче: - Я не дам тебе уйти. Слышишь? Вадик, ты не можешь уйти сейчас. Тебе надо вернуться. Потому что.. Вадик.. Потому что ты нужен мне.       Вадиму казалось, что граница между ним и темнотой почти стерлась. Тьма была вокруг него, тьма была внутри. Но он все еще чего-то ждал, удерживая целым пульсирующий сгусток энергии, называемый душой, не позволяя ему окончательно раствориться в небытии, сохраняя его истончившуюся оболочку. Внезапно тьма наполнилась чем-то неосязаемым, но, бесспорно, живым и знакомым. Следом в сознание прорвался голос. Голос был родной, голос повторял его имя, ласково, тепло, как никогда прежде. И Вадим поверил. Он потянулся к этому голосу, последним усилием выбираясь из тьмы, голос был краской, наполнявшей его потерянный мир, оживлявшей мертвое черное пространство. Он ухватился за этот голос, как за яркую нить, и темнота расступилась, отпуская его.       Вадим открыл глаза. Привыкший к тому, что сейчас его захлестнет потоком оглушающей боли, он инстинктивно собрался, готовясь выдержать первый удар, но удара не последовало. Тело было легким и как будто не совсем его. Он сфокусировал взгляд на склоненном к нему лице и узнал брата. - Где мы? – губы не слушались, голос был хриплый и севший. - Ты меня видишь? Видишь? Я здесь, все, все кончилось, мы в машине военной скорой, Вадик, только не отключайся больше. - Не буду. Теперь уже незачем. - Держись, ладно? Скоро доберемся до города. - Это ты нашел меня? - Да, а кто же еще? Я успел запомнить место, которое ты показал мне во сне, перед тем, как упасть. Ты помнишь? Стремительное падение в затягивающую пустоту всплыло из сознания мгновенно, он снова физически ощутил, как проваливается сквозь свистящий ветер. Бездна была все еще рядом, совсем близко. - Помню. - Почему ты отпустил меня? - Я испугался, что могу утащить тебя за собой. - Ты не должен был. Я ведь пришел за тобой, нам нужно было удержаться. - Ладно, это не главное, ты все равно вытащил меня. Тьма в последний раз попыталась застелить глаза, голова внезапно закружилась, но бездна уже была не властна над ним. - Я же живой. - И это очень странно. Когда мы нашли тебя, я думал, что мы опоздали. Как ты? - Хорошо, - Вадим прислушался к своим ощущениям. Впервые с тех пор, как звук выстрелов навсегда изменил его реальность, боль перестала быть его основным ощущением. Лишь ее отголоски по всему телу напоминали о том, что разрывало его на части всего несколько часов назад. Сейчас он мог просто спокойно дышать, дышать, не сдерживая каждую секунду желание завыть. И он дышал. Он выдыхал весь свой страх, тщательно спрятанный все эти дни даже от самого себя, выдыхал всю эту боль, не просто поселившуюся в теле, но исполосовавшую его душу, выдыхал весь пережитый кошмар. Напряжение, накопившееся за эти дни, наконец, отпустило, блоки рассыпались, пружина разжалась, из-под прикрытых век покатились слезы. - Вадик, что, что ты? Тебе плохо? - Помолчи. Все хорошо. И Глеб молча сидел, держа брата за руку, глядя на его слезы, которые лучше любых слов говорили о том, через что ему пришлось пройти. Наконец Вадим открыл глаза и улыбнулся. Глеб всматривался в него, словно узнавая заново. - Было трудно? - Оно того стоило, Глеб. Не бойся. - Я не могу не бояться. Ты перешел все границы. - Тебе ли говорить об этом? - Но рисковать жизнью ради.. Раздался звук телефонного звонка, Глеб с удивлением уставился на экран. - Ну вот, как раз, Вадик, кажется, это тебя. - Кто там? - Твое начальство, - Глеб не смог сдержать злобной издевки, но брат лишь усмехнулся. - Не неси чушь. Ответь по громкой связи, не хочу тревожить руки. Из динамиков раздался уже знакомый Глебу голос: - Алло, Глеб? Мне сообщили, что вы нашли Вадима, я только хотел узнать, как он? - Слава, это Вадим. - Вадик, ты? Ты живой? Ты у наших? - Да, едем в госпиталь, все нормально. Все уже кончилось. - Ну, наконец-то. Послушай, я не мог вытащить тебя раньше, ты понимаешь? Мы не имели права.. - Я знаю, Слав, не объясняй. - Ладно. Я хотел спросить.. Черт. Ты извини, но.. Вадим, Костя сказал, тебя пытали, и я должен спросить. Что они знают? - Ничего. Все в порядке, не парься. - Ты молчал? Господи, Вадим, я не знаю, как благодарить тебя. Как только приедешь в Москву – все, что понадобится, лучшие врачи, любые клиники.. - Слава, постарайся, чтобы кошмар, который здесь творится, закончился как можно быстрее. Это будет лучше всего. - Но что мы можем? Ты же сам все знаешь. - Есть пара идей. Думаю, я смогу тебе кое-что подсказать. Иногда мы забываем об очевидных вещах, которые могут в корне изменить многое. Поговорим, когда я приеду. - Да, хорошо. Поправляйся. - До связи, - Вадим кивнул брату, и тот нажал на отбой. В голове уже выстраивалась схема, которой он в упор не видел раньше, простая и изящная, а главное - не требующая человеческих жертв. Из размышлений его вывел насмешливый голос: - Придумал, как спасти мир? «Есть пара идей» - передразнил Глеб – это тебе во время допросов идеи пришли? - Не-а, чуть позже. И я даже не совсем уверен, что мне. Но от этого они не становятся хуже. - Что за бред? Зачем тебе все это надо? Куда ты полез? Почему ты ввязался в это, а? Я никогда не смогу принять того, что ты сделал.       На долю секунды в душе вспыхнула обида, желание доказать, что так было нужно, объяснить, ради чего. И тут же погасла, осталось лишь легкое покалывание в кончиках пальцев. Вадим едва заметно погладил ладонь брата и спокойно ответил: - И еще сделаю. Мне не нужно, чтобы ты принимал мои поступки. Достаточно, чтобы ты принимал меня. Глеб уже хотел возмутиться, но внезапно осекся и прислушался. Слова брата, едва живого, беспомощного, были наполнены такой уверенностью и силой, что он смог услышать их. Услышать сердцем, не головой. Вадим помолчал, будто раздумывая, стоит ли продолжать, и все-таки произнес: – Как я обещаю принимать тебя. Тем, кто ты есть на самом деле. Я должен был понять раньше. Но хоть так. Прости.       Простые тихие слова проникали в душу. И Глеб не верил сам себе, что это не пришло ему в голову раньше. Ведь все, что их разделяет – создано ими самими. Поступки, решения, жизненная позиция - они лишь дымка, необходимая каждому из них, чтобы проявляться в этом мире. Результаты их собственного творчества, которое они не обязаны ни с кем согласовывать. Но если смотреть сквозь эту дымку – можно увидеть друг друга, тех, кем каждый из них является. Двух безумных исследователей жизни, увлеченных созданием своих бесконечных миров. Глеб сжал его руку в ответ и заглянул в темные бездонные глаза. - Тебя я всегда приму. Любым. Вадим прикрыл веки, пряча скользнувшую по лицу улыбку. Все получилось. Глеб положил руку на его разбитую голову, запустил пальцы в спутанные, грязные кудри, наклонился близко-близко и шепотом продолжил: - Можешь быть уверен. Я чуть не потерял тебя. Но ты вернул нас обоих. Не хочу думать, чего тебе это стоило. И ты не думай больше ни о чем. Отдыхай.       В маленьком окне санитарки мелькнуло теплое закатное солнце. Лица братьев, освещенные последними лучами плавящегося над горизонтом шара, были усталыми и спокойными, они будто отражались друг в друге, такие похожие и такие разные. Сейчас они оба знали: завтра будет совсем другой рассвет.