Тени в разуме

*** Мартин нагнулся желая еще раз убедиться, что он не ослышался — его дочь за многие месяцы болезни смогла позвать его. Жаль, но отец, почти что приникнув к губам больной, больше ничего не услышал. Стало страшно — невыносимо страшно. Он не мог ничего с этим поделать и от этого было страшнее вдвойне. Свеча с трудом, из последних сил горела, пытаясь развеять ночной мрак, но все было без толку — только нагоняла воспоминания, заставляла вспомнить о том, лучшем времени. Если и было оно, лучшее… …Мать Эльзы умерла сразу после родов и Мартин остался почти что один, с дочерью на руках. Успевший отслужить пятидесятилетний мужчина все-таки сумел найти себе место в этой жизни, сумел накопить денег работая пока жил у дальних родственников, нанял людей и открыл трактир на достаточно оживленной дороге. Казалось бы все стало хорошо — появились деньги и будущее не сулило каких-либо проблем, но всё изменилось в один миг и покатилось по наклонной. Все началось с простуды — Эльза гуляя по осеннему лесу попала в дождь и простудилась. Бывает: что нужно простудившемуся знают все. Вот только все оказалось хуже. Дочь слегла и за несколько недель превратилась из жизнерадостной девчушки в обтянутый кожей скелет. Лекари были бессильны и все что удавалось так это оттягивать неизбежное. Деньги почти закончились — лечение обходилось дорого, а сезон для путешественников был не удобный: только редкие путники останавливались у Мартина. Впрочем атмосфера трактира с умирающим часто гнала этих людей дальше и вечером они ехали дальше — ночь в диком и страшном зимнем лесу была им милее, чем дом пропитанный ожиданием смерти. И наконец наступил самый жуткий момент… …Отчаяние заполнило сперва самого Мартина, а после и их дом. Денег не осталось, а лекарства закончились… и именно сейчас Эльза… его Эльза позвала отца. Может сейчас она начала идти на поправку? И что? — без помощи врачей и лекарств умрет? Все было зря? Нет. Только не сейчас, только не теперь. Изможденный долгим стрессом мужчина удостоверился, что все в порядке настолько, насколько это возможно и, выйдя в холодный коридор, направился в свою комнату. Постоянная усталость сыграла с ним злую шутку — иногда казалось, что персонажи страшилок, которые время от времени рассказывали вечером усталые путники, иные из которых пришли, а то и приплыли из дальних земель, преследовали его… самая разная нечисть таилась по углам, но страшнее всех было ранее не виданное зло, являвшееся порождением только его собственного сознания — высокая фигура в черном плаще пахнущая тленом тянула к нему руку. Тянула безошибочно зная где он, несмотря на то, что у этого существа не было головы. *** Лучи яркого солнца заливали отделанный мрамором коридор через высокие арки окон в левой стене — на правой же разместились картины: не роскошные, но удивительно подходящие этому месту. Хотя двум людям идущим по коридору было не до оформления — они спорили. Лиц оппонентов было не разглядеть — золотисто-белые лучи косой границей перерезали фигуры: видно было только то, что оба собеседника были одеты в мантии, причем у правого она была более роскошно отделана чем у левого. С главенством вопросов не возникало. Тем не менее старший похоже никак не мог убедить своего подчиненного: — Пойми, эта робота — далеко не сахар. Мне бы не хотелось чтобы… ты ''пострадал''. Ты и так слишком торопишься — припал к моей библиотеке как умирающий от жажды к роднику и трясешь меня на тему все новых и новых занятий… — Учитель! — Помолчи. Ты должен резко ограничить свои занятия с магией и сбавить обороты. Отдохнуть и привести свои мысли в порядок. — Хорошо. Но через месяц я вступлю в орден Чистильщиков. Похоже как раз ради Чистильщиков спор и был начат — ''Учитель'' разочарованно цокнул языком и немного помолчав сказал: — Ладно… После этого все-таки пробурчал: — Хапаешь и хапаешь… смотри не подавись… — Постараюсь Учитель… и… куда мы идем? — Да так по мелочи — только обещай, что весь месяц будешь отдыхать. Никакой работы и никаких исследований. — Обещаю. — Эх… Тишина продержалась целых полчаса, а именно столько занял путь до места назначения, которым оказалась неприметная дверь. — Ага, нам сюда. — Учитель? — Давай-давай, у меня сегодня еще много работы. Через пять минут, отключив всю защиту, маги вошли внутрь огромного помещения, заполненного ящиками, и освещенного красными святляками. — Что это? — Склад для моих старых игрушек… вот только часть из них имеет стратегическое назначение, потому я и держу их в Башне под рукой. Пять минут раздать всем и еще десять на инструктаж и… те, кто на нас нападут, взвоют. Недоверие так и читалось в позе ''Ученика'' — ящиков было очень много. — И это все… сделали Вы?! — Нет… не все. Я же говорю — мои старые игрушки… часть просто трофеи. Время от времени прерываясь, ''Учитель'' копался в одном из ящиков: — О! Нашел. Подойди. ''Ученик'' подошел к открытому ящику, из которого как раз вылез его ''Учитель'' держа в руке длинный и тонкий предмет, укутанный черной тканью с защитными цепочками символов. — Вот. Дарю. Ткань слетела с артефакта, а под ней оказалось… красное копье с необычайно хищными обводами и формой наконечника: — Копье? — … Похоже Учитель услышал нечто… не то: — Да сколько можно… это НЕ КОПЬЕ. ЭТО ПОСОХ. — Понял-понял. — Ну что такое… я использую древковое оружие в первую очередь для магии, для творения заклинаний, а острие необходимо для крайних нужд… — Учитель. — … но нет! Все сразу говорят, что это копье! Да даже мое величайшее творение, которое я назвал Черный Посох, все равно считают копьем. Придурки! — Учитель. — А? А, ну да. Эта вещица сослужила мне хорошую службу. Думаю, она тебе пригодится. — Я… даже не знаю, что сказать… благодарю. — Не за что. Извини, но мне пора — работы у меня много. И чтобы этот месяц ты к подарку не подступался. Старший маг составил из пальцев непонятную фигуру и вокруг мощного артефакта заискрилось опечатывающее плетение: — Развеется защита развеется как раз в начале следующего месяца. Знаю я тебя — вдолбил себе в голову стремление быть лучшим магом и вряд ли бы успокоился, получив в свои руки такое. — … — До встречи мой дорогой ученик. Приятного отдыха! — … — Не думай дурить Верховного Мага! — Бл*ть! *** — Я опять проиграла. Не в силах подняться на ноги, Артурия сидела на холме и смотрела на заходящее солнце. Единственное, на что ее хватало — это на слезы: — Снова не смогла спасти своих людей. Местность, на которой развернулась битва, была плотно усыпана стрелами, покрыта сломанным оружием, малая часть которого была вогнана в землю, и покрыта трупами воинов. Все кончилось — живых не осталось. Полное взаимное и яростное уничтожение. Те, кто некогда сражались под одним флагом, пошли друг против друга с еще большей ненавистью, чем на захватчиков из-за моря. —… Есть ли… вообще в… этом… смысл? — Кто это сказал?! Артурия, несмотря на рану в животе, попыталась резко встать на ноги, но боль вернула её на землю, а подол платья начал пропитываться кровью ещё быстрее чем до этого. — Глупо… как же всё глупо… Золотой диск солнца уходил за горизонт всё быстрее, оставляя поле битвы во тьме. Не было даже звёзд — только холодное чёрно-синее небо — Рассвет… а затем и день… Британии… кончился… теперь пришло время… ночи… — НЕТ!!! НЕТ!!! Наступила ночь, но Сейбер видела все относительно четко ведь появились новые источники света — там и… там… вокруг… все горело. Пламя было вдалеке — за границей поля брани будто не смело приблизится. Это было далеко и в тоже время так близко, настолько, что Сейбер видела то что происходит в городах и селах ее страны. То как маленькие далекие фигурки набрасываются друг на друга и… — Таков… порядок. Люди… всегда будут убивать… насиловать… грабить… воровать…обманывать… — Хватит! Хватит! Голос звучал в голове Сейбер и не думая замолкнуть: он методично перечислял то, что уже происходит и будет происходить. Небо расколола красная молния и затем пошел дождь — пожары угасли оставив за собой только руины и обгоревшие тела. — Темно. Сейбер всё ещё могла видеть в опустившимся мраке — дождь и не думал прекращаться, но… кажется это была не вода. На грани видимость Артурия увидела тела нескольких рыцарей и их стальные доспехи постепенно окрашивались в черный с красными трещинами цвет. Запахло гнилью и разложением и без всякой возможности вдохнуть чистый воздух или хотя бы сбежать из этого места Пендрагон пришлось смириться с этим как и с тем что резко начало холодать. — Ничтожество! Вскрик был как гром с небес. Мордред, до этого момента лежавшая рядом, дернулась и встала на колени — её доспех еще не сменил цвет, однако покрылся пятнами коррозии, а из шлема, в такт каждому слову, вырывались брызги грязно-бурой крови. Артурия почувствовала что-то внутри — что-то доселе неведомое росло в ней, но так же оно открыло нечто… что она чувствовала всегда. — Ты привела всех к такому финалу… не желая слушать кого-либо шла так, как считала нужным… ты не оставила нам ВЫБОРА!!! Мордред поднялась на ноги и подхватила Кларент. Несмотря на крайне малое количество света в прорезях шлема, Пендрагон видела белки мёртвых глаз. Пространство вокруг наполнилось шелестом и скрежетом — мертвые вставали с земли, которую ранее окропили собственной кровью. Что-то треснуло у ног Сейбер, опустив взгляд она увидела Йормунгард  — копье, сразившее Мордред, теперь начало рассыпаться на куски и процесс начался с кровавых пятен на острии копья. — Мы будем вечно преследовать тебя за твои ошибки. Кричать и требовать… — Заткнись! Хватит! — Как так? Не желаешь нас слышать? — Да! — Тогда заставь нас замолчать. Мордред подняла меч, успевший покрыться ржавчиной, и ударила. Только в последний момент Сейбер успела откатиться в сторону, к своему мечу. Увы, но Йормунгард лежавший куда ближе уже бесполезен. Осталась надежда лишь на Меч Обещанной Победы — он повергнет ожившие трупы и ту черную мерзость, что их подняла… вот только… почему он сам покрыт ею? Экскалибур изменился — ранее сверкающий, ныне он стал чёрным, а синий узор изменился и стал сверкать красным. Выбирать не из чего — пришлось взять его в руки. — Ненавидим тебя… Мы НЕНАВИДИМ ТЕБЯ!!! Мертвый Рыцарь-Предатель прыгнул к Артурии с высоко занесенным мечом. А в голове Сейбер будто вспыхнуло солнце — она поняла, что росло в ней и что оно дало понять. Осталось только отдаться этому полностью и осознать…: — Это я тебя ненавижу. Черный Экскалибур шутя отсек руки Мордред — по локоть лишенный рук мертвец попытался отступить, но следующим ударом Сейбер отрубила Мордред ноги. Мертвый, но не желающий умирать рыцарь упал на бок. Из обрубков рук и ног тек гной вперемешку с черной кровью, но извернувшись живой труп все же смог заглянуть в глаза Артурии: — Вот как ты заговорила. — Да — ты просто мой позор. Ошибка. Вечное напоминание о моей глупости и греховной связи… каждый раз смотря на тебя сидящею за Круглым Столом… я всем сердцем желала тебе… сдохнуть. Боли больше не было, только необычайная сила и чувство эйфории наполняло Артурию и, на всякий случай, приложив свободную левую руку к месту, где раньше была рана, Король Рыцарей почувствовала только сталь целой брони, а подняв руку чтобы убедиться в отсутствии крови — только черно-красную перчатку с острыми гранями стальных когтей. — Мы никогда не замолкнем… — Кричите сколько вам вздумается — мне теперь все равно. Артурия ударила мечом и отрубленная голова Мордреда скатилась с холма к границе освещенного пространства, исчезнув в непроглядной тьме. Дождь не прекращался, но… свет такой же оскверненный как и мир вокруг снова заполнил мир и красными лучами осветил ряды стоявших мертвецов окутанных легким покрывалом выделяющегося из-за разложения тепла, те сразу заполнили пространство своими стонами, по отдельности тихими, но вместе сливающимися в симфонию падения и желания ненавидеть. — Я же сказала — можете кричать сколько вам влезет. Ваши голоса для меня больше ничего не значат. Один из мертвых рыцарей, все еще похожий на Ланселота поднял шлем Мордред и вытряхнул оттуда череп с остатками быстро гниющей и стекающей плоти — всмотревшись в то, что когда-то было лицом сына Короля Артура тот выпустил череп и сделал шаг вперед. Воинство мертвых начало взбираться на холм. — Хмм… похоже чтобы выбраться из этого места мне придется сперва убить всех вас… Сейбер не смотрела на медленно приближающеюся армию мертвецов — закинув голову она смотрела в небо, где обычное ночное светило уступило своё место место новому гостю. Большой черный с красными отсветами диск висел в ночном небе — и из него лился весь этот дождь. Этот теплый дождь… смотря в небо Сейбер улыбалась, но вскоре ее лицо приняло безучастное выражение — она опустила голову и, повернувшись на месте, окинула взглядом всех наступающих. Грехи Зла Всего Мира составляют огромный список преступлений совершаемых человеком и один из них — ложь она только что использовала и сейчас снова использует. Частично подавив не раз выручавшие на поле боя чувства она подавила и ненависть. Изможденные, изуродованные, страдающие — ее поданные шли убивать своего Короля. В её словах обращенных к строю мертвецов не звучало и намека на эмоции: — Это будет легко. *** Запах разложения витал над руинами — столь густой и всеобъемлющий, он, казалось, окружал почти победившего мага и его учеников стеной. Верховный присел на возвышении, так как всё на уровне земли было залито красной жидкостью, выделявшей пары — малейший контакт и просто присутствие неподалеку гарантировало случайному разумному неприглядную судьбу, но чего-чего, а собственного творения Чумному Дракону бояться не стоило. Он почти закончил — сердце целой расы поражено и вот-вот остановится, а у их Коллективного Бессознательного уже закончились козыри, впрочем как и у этого мира, защищающего своих наглых детишек. Весь этот мир, принадлежавший эльфам ранее, бывший их колыбелью, был почти полностью очищен от этих мерзких ублюдков и теперь предстояло сразиться с последним противником, чья смерть сломает хребет эльфов окончательно и бесповоротно. …От вони выворачивало наизнанку, но Верховный не ставил фильтры — так пахла никому кроме него не нужная победа. Ну разве что люди не будут порабощены длинноухими, строившими свой (ха-ха-ха) План по воцарению… но для них это слишком неприглядно… слишком грязно — они предпочтут забыть о том что с ними чуть было не случилось и каждый раз слыша о том, кто пусть и ради себя, но изничтожил Зло, будут воротить нос и сами захотят уничтожить Чумного Дракона. …А будут ли? Сейчас они упоенно грызутся между собой и множеством иных противников нечеловеческого происхождения — предательство и атака Лесной Империи были пусть и чрезвычайно кровавыми, но, благодаря Верховному, довольно быстро сошли на нет — у остроухих внезапно появились слишком большие проблемы, чтобы ещё и продолжать наступление. Верховный предпринял кое-какие шаги, чтобы правда о том, что эльфы готовили роду людскому, дошла до нужных ушей, потому как в своей победе он уверен не был. Нет — пусть с такими сильными Богами Верховный ещё не сражался, но вот в том, что его враг так или иначе умрет, чародей был уверен. Этот мир обречен — вскоре планета столкнется с Кровавой Луной разогнанной до огромных скоростей, но до этого момента главный противник уже должен умереть. Мститель поднялся и его ученики встали вслед за своим Учителем. Вдалеке белел дворец правителя и храм Бога этих заносчивых тварей. Сотворённая сотни тысяч лет назад крепость, облеченная в роскошные одеяния золота, полудрагоценных камней и редких пород древесины, нисколько не потеряла в крепости и держалась не смотря на то, что магическая защита давно уже пала под натиском многих сотен Высших Заклинаний, часть из которых принадлежала к Запретным Категориям. Сторонние мысли нисколько не мешали магу, который не только атаковал, но ещё и отражал уже довольно слабые и немногочисленные атаки и без того потерявшие силу после Закрытия Магии. Некогда могучие волшебники очень быстро теряли все то, что учили и копили десятками тысячелетий — Знание… Силу у них не отнимал никто, но список доступных Четырнадцатой Традиции и почти всем магам на всем Перекрестке возможностей сокращался очень быстро и остроухие били со всей силы с каковой могли. …Скорее всего именно чародеи сейчас поглощены ужасом более всего — сам Верховный в середине своей жизни просыпался в холодном поту и с криком стоило только присниться кошмару в котором он был лишен магии — того с чем незаметно исподволь сроднился невероятно. И вот сейчас они знают, что умели создавать столпы Света, а теперь даже не могут вспомнить, как это делают… их память будто поразила неведомая болезнь, чьи язвы выборочно поражают четко выделенные области. И так везде и повсюду. Чародей усилил нажим, однако без фанатизма — магия вплетенная в стены этого шедевра скорее всего проживет пусть и немного, но дольше чем его защитники не сумевшие сдержать напор слуг Верховного и ныне отступающие вглубь дворцового комплекса к последним самодельным рубежам обороны. Астрал, да и вообще большинство слоев реальности далеких для существа без Дара, лихорадило — начавшееся несколько лет назад безумие достигло апогея своего величия. Осталось сделать последний шаг, но повторять ошибок своего надменного врага маг не желал — он вообще не был склонен к излишнему риску, если ценой тому не было нечто важное, например Знание… а ещё Верховный не был склонен к бессмысленной жестокости. Даже находясь на грани полноценного сумасшествия он просчитывал варианты и принимал важные решения. Во время подготовки к ритуалу, должному стереть почти все знания и убить нынешнюю Эпоху, величайший маг не раз подвергал свое решение сомнениям, однако в конце концов факты вновь перевешивали. Великий инструмент, смысл жизни для каждого ИСТИННОГО МАГА и наконец средство созидания, изменения и разрушения, коему требовалось относиться с должным почтением, трепетом или хотя бы заручиться техникой безопасности… превратили в игрушку и способ достижения могущества и власти, абсолютной власти. Маг должен повелевать этой силой и существами с ней связанной — в определенных пределах конечно же… маг скорее страж границы между нормальными разумными и тем, что ТАМ. И граница эта обоюдная — природа, особенно в мирах пропитанных магией… умеет отвечать, потому лучше не давать ей причин… брать дело в свои руки. На всё найдется свой противовес — повелители потоков и ветров Силы никогда не должны править разумными без Дара. Потому помимо Традиции, государство имело в своем подчинении Гильдии — грубые и узкоспециализированные, но инструменты не дающие монополии Объединенным Учениями Основателя Магам. Однако всё это было не просто забыто — всё оказалось извращено. Почему-то только его Семья не поддалась скверне желания властвовать безгранично над ВСЕМ… хотя Верховный и узнал, кем был тот, кто следил за соблюдением обработки неофитов, но неужели нигде больше не было такого?! Сорок пять ветвей ведущих свое начало от Основателей и только одна не загнила?! Что за безумие… лишь стечение обстоятельств поставило на нужное место нужного чел… мага сумевшего наблюдать, влиять и поддерживать дух древних начал… хотя внешнюю угрозу и её чудовищный масштаб он, вопреки своему небывалому опыту и возрасту, не предусмотрел и погиб на руинах Города Тысячи Башен. Ныне Магия на всем Перекрестке приносила лишь боль и страдания. Даже затухая, она уносила жизнь из огромных, некогда населенных территорий, выжигала армии, затапливала небольшие острова и секла горы. Всё для Властителей и их столь же жаждущих господства и богатств его дарующих чародеев… а ведь всё стало таким за какие-то жалкие для казалось бы застывшего в вечности Перекрестка за какие-то жалкие тринадцать тысяч лет, ведь Верховный не помнил ранее такой заразы среди свободных магов и магов Гильдий. Да, маги всегда стремились к наращиванию своей власти и могущества, однако среди его Традиции те же отступники думали только о магическом подтексте, пусть и добивались своего крайне неприглядными путями, а среди остальных количество выкидышей помышляющих о чем-то большем, чем предписанное Творцом, было крайне мало. Так когда же все они — маги, что с удовольствием жгли дом Верховного и изничтожали тех, кого он считает своими детьми… стали людьми? Он навсегда запомнит ужас своего положения и не допустит в их грязные руки ни малейшей толики могущества, коим они обладали ранее… никто не заслуживает в качестве наказания пережить свой дом и своих детей. А ненависть и желание отомстить лишь придадут сил в этом тяжком деле, ужас станет достойной расплатой преступникам, вложившим в головы нынешнему магическому обществу отравленное семя древа раздора. Наказание для уже известных вдохновителей этой катастрофы летит к своим жертвам со скоростью лезвия гильотины. Он почти остановил этот кошмар и теперь можно будет отдаться своей ненависти со всем тщанием. … Через зло он сделает хоть какое-нибудь добро… Как глупо. *** Обида и слезы застилают глаза — она не ждала от брата столь подлого поступка по отношению к молодой девушке. Что же, сколь бы мудр он ни был, но если её брат вбил в свою голову какую-то глупость то… конец был предсказуем, просто она не верила в него до тех пор, пока он не претворился в жизнь. Слез так много — может потому первая стрела прошла мимо и, мигнув белой молнией, ушла в небеса? Когда она спорила с братом, то неизменно оказывалась проигравшей стороной, а над её предупреждениями он посмеивался не принимая их всерьез. Жалость по загубившей себя столь сильно сжала сердце — может потому и вторая прошла мимо и воткнулась в море, устремившись ко дну? Когда она бросила ему вызов, то оказалась загнана в разверзшееся под ногами болота и боролась с его волшбой так долго, как только могла, сколь безнадежно бы это ни было. Счастливые воспоминания заполнили разум — может потому, вместо того чтобы пробить сердце, третья стрела вошла в плечо? И вот теперь, взяв лук, сестра захотела отомстить брату. Счастье брата в обмен на счастье подруги — что может быть более мерзким для неё? Может то, что потерявшая всякую надежду **** покончила с собой, утопившись. Или из-за того, что она пожелала убить своего брата? А может потому что не смогла? Дернувшись от удара третьего выпущенного из лука снаряда фигура могущественного волшебника упала с обрыва в море. Он выживет — столь могучий маг не сможет погибнуть в холодных водах. Но, скорее всего, никогда её не простит… больше никогда ничего не будет как прежде. Да, именно потому она плачет. Небо чисто и лучи Солнца греют, а Морские Ветра поют ей веселую песню в попытке утешить, но их усилия тщетны. Она теперь одна. Ныне ей придётся покинуть родные земли и скитаться по чужим краям без права вернуться — пошедшему на преступление против родной крови остается либо уходить, либо окончить свои дни… но ей так нравится жить. Пусть и в страданиях по потерянной семье, пусть без возможности услышать родную речь, но единственные её спутники ныне — северные ветра поддержат и не оставят… до самого конца.