you stay silent

Ты молчишь, и я отдаляюсь. В потоке шума от наших мыслей и бессвязных слов, можем ли мы представить, что мы все еще знаем друг друга? В серой дымке над городом парит морось, на Лондон спускается зима, и тонкий снег летает в воздухе, оседая на твои ресницы. Рука в руке, но холодно, и пальцы твои совсем недвижимы, словно у манекена. Ты молчишь, а я поддерживаю. Линии машин, горячий воздух из кондиционера и холодный пар от чая, ты смотришь на меня безразлично и сухо, и я знаю, что это значит в твоем умении передавать душевное состояние. Я бы хотел притвориться, что слышу твой голос, что говорю с тобой на одной волне, но твои губы размыкаются только для нового глотка твоего любимого пуэра, и после не следует ничего. Ты молчишь, и нет смысла. Я не могу добраться до тебя, в твоей тишине слишком мало места даже для тебя самого, всей твоей бесконечной души и личности, и я всего лишь копия какого-то себя из одной из бесконечных вселенных, а все мои действия уже были совершены когда-то. Я лишь повторяю то, что уже написано, а ты руководишь. Ты вне. И ты молчишь. Давай притворимся, что так и надо. На огромном диване в нашей старой квартире, свернувшись в обнимку перед телевизором. Помолчим или поговорим о чем-нибудь в полной тишине. Вспомним тебя и меня не нынешних, не отдельных, но нас прошлых, нас в безумной дали: тех, которые растворялись в темноте твоей комнаты белесыми фигурами, тех, которые говорили без умолку. Не молчащих. Возможно, тогда мы добьемся чего-то большего, чем этой глупой прогулки, больше похожей на шествие по городу в гордом недо-одиночестве, чего-то действительно стоящего и ценного. Что восстановит и тебя, и нас. В этом дурацком Лондоне так много места, что его не хватает, и дышится здесь тяжело и с пригарью, словно дым наполняет воздух. Ты молчишь, а я отдаляюсь. Мы уже слишком далеко.