Цикл пара, воды и металла. Феррум.

— А ведь я недавно от одного коня отделалась. Хотя он и принадлежал Юлиане, — мрачно произнесла Элиадна. — Что за конь? — тут же заинтересовался Арчи. — Вороной? И… гм, морда очень выразительная? — Не то слово, — пробурчала Элиадна, вспомнив о своей прогулке верхом. — Неподкован? — продолжал сыпать вопросами юноша. — Неподкован, — согласилась шатенка. Арчи устремился к ней с явным желанием заобнимать до полусмерти столь ценного информатора. Благо Элиадна, понявшая, чем ей это грозит, выразительно погрозила кнутом. Даркенблу уловил намек, вернулся на дальнюю дистанцию и спросил уже оттуда: — А что за Юлиана? — Гетерохромка. А тебе зачем? — вкрадчиво спросила Санта-Марият. — Не советую её обижать. Поверь, она сможет себя защитить. А может, у неё и группа поддержки появится. И? — Мы только о коне спросить! — заверил её Арчибальд. — А может, сначала его посмотрите? А то вдруг не тот, — вмешалась Хельга. — Посмотрим, — согласился тут же юноша. — Куда идти? -Следом за мной, — на лице Хельги расплылась довольная улыбка, которая сильно не понравилась Санта-Марият. — А Токенкентий? — невинно осведомилась она. Вопрос этот заставил Хельгу как-то съёжиться и погрустнеть. Пока она мучительно искала достойный ответ, Санта-Марият что-то прикинула и смягчилась: — Я его и одна поищу, иди. Девушка кивнула и отправилась к коню, за ней последовали Арчи и Селайт. Рагнифус дернулся было за ними, но его остановил Хагмынтус. Он сделал вид, что пьёт из большой кружки, и ткнул пальцем в сторону Сердца. Рагнифус одобрительно кивнул: — Таверна — это хорошо! Тем более, что моя цель была найти тебя. Ну, двинули! Арчи и девка! Благодарствую за помощь в поисках брата моего кретинского, желаю удачи и всего в таком духе. — По идее, я тоже могу вернуться, так как условия договора выполнены, — заметила негромко Селайт. — Только после того, как мы окончательно удостоверимся в его личности, — сказал на это Арчибальд, горестно одергивая камзол. Юноша старался учесть все варианты грядущих событий. Права на ошибку не было, в случае неудачи он потеряет всё. Нельзя сказать, что понимание этого его сильно нервировало — всем аристократам с самого рождения безжалостно разбивали надежду о спокойной, счастливой жизни. Вечные интриги, зависть и напряжённость — такова была цена за даже самую мизерную власть над другими. Селайт равнодушно пожала плечами, следуя за Хельгой по пятам. С ними зачем-то пошла Элиадна, и, когда они достигли места назначения, она с удивлением осматривалась. Но во двор зашла со всеми. Там деловито пытался вылезти через несколько расшатанных досок в заборе конь. Застигнутый на месте преступления, он выпрямился, загораживая собой лазейку, и невинно посмотрел на вошедших. Арчибальд подошёл к нему, оценил морду и заметил: — Мне кажется, или у него глаза были другого цвета? Селайт тоже подошла к коню, осторожно коснулась его лба и кивнула: — Это искомый, — обернулась к Арчибальду и потребовала. — Теперь договор выполнен, время использовать формулу. — Какую? — удивился юноша, считавший, что Селайт найдёт коня и исчезнет сама по себе. Однако полуэлементаль его явно неправильно понял. Как ещё можно объяснить то, что она вдруг разозлилась, выдала что-то непонятное и ушла со двора, громко хлопнув калиткой. Она поняла, что придётся справляться самой. Проклятье! Вариантов было немного, все неприятные. Селайт закрыла глаза и глубоко вдохнула. И чуть не споткнулась. Она сразу ощутила знакомый запах, знакомый поток энергии. Ундина! Это кстати! Девушка перешла на бег. Дома, заборы, улицы… всё слилось в серую ленту, пестрящую тусклыми разноцветными пятнами. Ветер выл в ушах, подгоняя, наполняя силой свою старшую родственницу. Прохожие разлетались в разные стороны из-за несущегося перед хрупкой девушкой воздушного шквала. Арчибальд молча смотрел на калитку, прикидывая, чем обернётся всё происходящее в следующий момент. И почему ему просто до жути хочется её вернуть. А лучше — вообще увести в поместье и устроить экскурсию по самым живописным природным местам. Она же полуэлементаль, она оценит. Наверняка. А если из соответствия своему имиджу сохранит равнодушное лицо, то её эмоции он всё равно прочтёт как в книге. По сравнению с аристократками Селайт — сама открытость. Хотя с Розой она и рядом не стояла. Роза… Надо же, он вспомнил о ней только сейчас. А казалось, вовек не забудет. И сделает всё ради неё. А теперь… М-да. Понаделал же он делов из-за «прекрасной дамы». — Однако, — почесала затылок Хельга. — Она явно в тебя втю-у-урилась, да-да. — Думаешь? Но у меня уже есть… гм, дама сердца, как говорили некогда. — У вас всё серьёзно? — коротко спросила Хельга. Арчибальд промолчал. Он уже ни в чём не был уверен. Но девушка поняла его по-своему — в этот день его вообще неправильно понимали — и помрачнела: — Тогда её можно понять. Такие дела сильно настроение портят, — и поспешила перевести разговор в другое русло. — А зачем ты коня искал? Арчибальд взглянул на неё и понял — надо говорить правду. Но не всю: — Это мой заколдованный друг, — конь сделал большие глаза и закашлялся. — Заколдованный?! — ахнула Хельга. — Это же типа использования потоков энергий, да? На такую масштабную метаморфозу, наверное, даже многие низури не способны! Но кто тогда? — Не знаю, — скорбно ответил юноша. — Но надеюсь, что смогу пролить свет на это, — конь взглянул на Даркенблу с сарказмом. — Тогда его надо вернуть в прежнее состояние, — решительно произнесла Хельга. — Но как? Повисло молчание. Его прервала нахмурившаяся Элиадна: — То есть… Я не так давно каталась… на представителе… разумной расы?! Я, конечно, рада, что моё предположение относительно него подтвердилось, но… Полтергейст! Ты мне ничего сказать не хочешь?! — А что я-то сразу? — мрачно поинтересовалась городская легенда, выходя из дома. — Всё-таки хорошо, что эти двери и коленкой можно открыть, когда руки заняты… Руки у неё действительно были заняты большим куском ржаного хлеба и пиалкой со светло-салатовой жидкостью. Крошки сыпались на простое чёрное платье с воротником стойкой, Полтергейст сердито сопела из-под непрозрачной вуали на лице: — Поесть не дают! — пиалка переместилась под вуаль, что-то не громко хлюпнуло и, когда она вернулась в исходное положение, жидкости в ней значительно поубавилось. — Чего тебе, старче? — Для начала — это что? — ткнула Элиадна пальцем в сторону пиалки с её содержимым. — Ржаной квас. Производителей с ходу не скажу, надо на бутылке посмотреть… Если мне, конечно, в кои-то веки дадут нормально позавтракать! Так и будем обсуждать мои гастрономические пристрастия? Кстати, с тобой не поделюсь, и не надейся. Я на тебя обиделась, имей в виду. — Что? — вдруг тихо произнесла Элиадна, затем взвыла. — Что?! Ты притащила меня прямиком в тюрьму! Ты подвергала наши жизни опасности! Ты заставила меня ухаживать за целым зоопарком, затем смылась неизвестно куда! Ты вернулась и, ничего не объясняя, снова притащила меня сюда! И снова заставила ухаживать за зоопарком! Ты до сих пор не вернула меня обратно! Ты спокойно наблюдала за моей прогулкой верхом! И ты ещё на меня обиделась?! У тебя совесть есть?! За что?! Полтергейст ответила что-то невразумительное, затем указала куском хлеба в сторону оживившегося коня: — Он тоже на тебя обиделся. Не веришь — спроси. — Ты предлагаешь мне с животными ещё и начать разговаривать?! — ещё пуще взвилась Элиадна. Городская собирательница слухов неопределённо хмыкнула, откусила кусок хлеба пожала плечами и гордо удалилась. Дожевав хлеб у калитки, буркнула: — Истеричка занудная, — и ушла окончательно. Не успевшая ничего ответить Элиадна хмурилась и теребила в руках кнут. Затем пробурчала: — Чтоб ты своим квасом поперхнулась, — и перевела взгляд на коня. — И как я должна общаться с этим глупым животным? — Но-но, я бы попросил! — возмутился тот. — Я гораздо умнее вас! Элиадна поперхнулась, поморгала, сделала задумчивое лицо. Пробормотала: — Из-звините, — и поспешно пошла к калитке. Она уже её открывала, когда факт о заговорившем коне малость потускнел, и стал понятен смысл того, ЧТО он сказал. Девушка резко развернулась, побежала к коню, схватила его за уши, уперлась своим лбом в его и, разъярённо глядя меняющими цвет очами в округлившиеся зеленоватые, прошипела: — Что ты сказал?! Повторил, живо! — Вы глухая? — осведомился конь, успевший успокоиться. Элиадна побагровела… От мучительной смерти животное спас вопрос от восторженной Хельги: — Ух ты, говорящая кобыла! — Конь, — строго поправил тот. — Я такого ещё не видела! Как тебя зовут?! — Леонардо, — высокомерно ответил тот. — И я бы посоветовал обращаться ко мне на «вы». Ему наконец-то удалось вырваться из хватки Элиадны. Та произнесла: — Не слишком ли много чести? Уважительное обращение, Леонардо… Лео — этого за глаза хватит. — Лео? — повторил задумчиво конь и решительно тряхнул гривой. — Согласен. Если уж вы неспособны запомнить моё имя целиком, можете использовать сокращение. — Ах ты папуас недорезанный! — вновь схватила коня за уши Элиадна. — Фи, как некультурно и нетолерантно! — бросил Лео и добавил. — В виде алхима я не чёрный! У меня даже на голове волосы светло-каштановые! Масть коня же такая из-за участия в ритуале потоков пламени Саламандры и её дочери Шадфайры! — Да ты, получается, красавчик, — заметила Хельга. Польщённый, конь кивнул. От приятных воспоминаний о своей алхимской жизни его отвлёк Арчибальд: — Значит, Шадфайра? — он с извиняющейся улыбкой осведомился у Хельги. — Прошу прощения, могу ли я ненадолго уединиться в вашем чудесном доме? — Д-да, конечно, — согласилась очарованная манерами юноши девушка, хватаясь за закрасневшиеся щёки. Даркенблу коротко поклонился и исчез, принявшись бегать по комнатам. Наконец он нашёл печь. То, что мимо неё он несколько раз спокойно пробежал, его ничуть не смутило. — Ну у стимов и камины, однако, — прикидывая, чем начертить пентаграмму, пробурчал наследник графа. Шадфайра замерла в поклонения перед своей матерью — Саламандрой, огромной ящерицей Пламенной Стихии. Алый хвост Элементаля пылающей рекой извивался на обсидиановом полу. Клубы дыма залетали внутрь залы. Шадфайра покорилась на окно с кованной фигурной решёткой и мысленно присвистнула при виде многочисленных извергающихся вулканов, от которых небо почернело: «Ну всё, маменька реально разозлилась. Берегись попавший под горячую лапу… или хвост.» Она поморщилась, представив реакцию Сильфиды на дымовую завесу от вулканов. Отношения и так напряжённые, не хватало ещё очередного конфликта. Кстати о воздухе — интересно, Селайт уже справилась с тем парнем-аристократом, который призывал их обоих недавно? Признаться, Шадфайру заинтересовало существо, которое увело алхима в конском виде. Это была девушка, но очень странная… Вроде обычная гетерохромка-аборигенка, но… Надо будет поинтересоваться у Селайт, когда дипломатическая процессия Огня будет извиняться перед Сильфидой и её потомками за загрязнённый эфир. Правда, придётся ещё терпеть скучную процедуру извинения и придумывать проникновенную речь… Шадфайра выпрямилась. Грива её чёрных с каштановыми отливом волос тяжело опала на плечи и спину. Только сейчас брюнетка заметила стоящего чуть поодаль брата, уже закончившего бить приветственные поклоны. Пепельно-серые волосы, оранжевые глаза с вертикальным зрачком. На Шадфайру не похож от слова совсем. Пошёл в отца — вспыльчивого дракона, бушевавшего где-то на островах. Иногда он перегибал палку, чаша терпения Ундоры переполнялась, и элементаль Воды посылала матери множество гневно булькающих и исходящих паром писем. Мама, не читая их, просто забирала мужа во дворец. Но тому было тесно в четырёх стенах, он грустил и в конце концов улетал обратно, на горе жителям Вод, уже не веривших в его клятвы по поводу хорошего поведения… Шадфайра с братом различались не только внешностью. Он был покровителем стимов, а она — алхимов. Не то чтобы брюнетка что-то к ним испытывала… Просто было интересно, что произойдёт, когда по холодной земле потекут огненные реки. А что? Этакая резиденция дочери Саламандры, пошедшей в мамочку. Правда, из-за одной светловолосой зануды со стрекозиными крыльями ничего не получилось. А ведь та просто уведомила Саламандру об идее дочери относительно чужих территорий. Ой, что тогда бы-ы-ыло… Хотя Селайт и Саламандра были правы. Лучше уж разнос, чем разбирательство с Межмирной Службой Безопасности, Ходящими между Мирами и — особенно — Хранителями Миров. Первые только недавно оправились от того, что их головной офис разгромили. Вторых можно подкупить и уверить, что Шадфайра позаботился о порядке на своих территориях. А третьи… О, они бы оценили вулканы, прислушались к земле и прочим мировым показателям… И остановить их от убиения несчастного полуэлементаля не смогли бы даже МСБ и Обитель Ходящих — эти фанатики бы растрезвонили о плохом отношении к миру среди своих и вместе бы сходили в гости к элементалям Огня. А учитывая силу даже одного Хранителя… Но прочь воспоминания, прямо сейчас явно начинает твориться что-то грандиозное и нехорошее. Но что? В ответ на вопросительный взгляд Шадфайры брат лишь пожал плечами и напряженно посмотрел на маму. Та-а-ак… Неожиданно брюнетка почувствовала дрожь. Лёгкую, но настойчивую. Вот ведь. В самое неподходящее время! Она сейчас за-ня-та. Просто. Занята. Очень! — Тих-х-ха!!! Быстро снующие туда-сюда горящими угольками ящерки испуганно замерли. Самую глухую или упёртую мама превратила в пепел метким ударом хвоста. Остальные никак не отреагировали. Сама виновата, огонь — вспыльчивый элемент. Саламандра всё равно собиралась создать новую, более умную партию. — Вон!!! Ящерки, испуганно запищав, торопливо побежали куда подальше. Только лапки об пол застучали. Шадфайра напряглась. Если уж верные слуги и спутники выставлены за порог, то что же настолько секретное им собирается поведать Саламандра? У Шадфайры зачесался кончик хвоста. К проблемам. Затихшая было дрожь вернулась и усилилась. Брюнетка тихонько зашипела — это что же там за такой наглый и бестолковый… алхимишко?! — Всё очень плохо! Когда они предупреждали меня, я не приняла их слова к сведенью! «Этот смертный уже там, откуда не возвращаются,» — думала я. Но кто мог знать, что эту безумную, абсурдную идею подхватят?! — тяжёлым взглядом обвала детей Саламандра и вдохнула. Вырвался клубок дыма с алыми и оранжевыми искрами. Уже хорошо. Раз огнём плеваться перестала, значит, уже идёт в сторону возобновления душевного равновесия. Если у неё таковое есть. — Помните произошедшее у наших высоко парящих союзников? — мрачно спросила Саламандра. Её дети одновременно кивнули. Шадфайра еле держалась на ногах. Сначала они стали тяжёлыми, затем — полупрозрачными, то же самое происходило и с другими частями тела. Ощущение было, что тебя засасывает в пол. Эх, надо было бы с братом за компанию стимам покровительствовать. Вон его не призывают, они ж вообще призывать никого не могут, в отличие от некоторых чопорных типов-псевдоаристократов с таблицей Менделеева в крови! И вот вокруг мелькают воды Великого Океана Межмирья, полные цветов, Обитель Ходящих, разрушенный комплекс небоскрёбов МСБ, светящаяся лестница на Вершины (или Небеса, кому как)… А вот и испёщренная пентаграммами призыва кубышка мира, который стимы и алхимы почему-то называют Абионом. Кстати об алхимах и пентаграммах — судя по несчастному цветку, некоторым пора бы начинать решать свои проблемы самостоятельно, а то к ним ревизоры из Службы Безопасности понаедут и опечатают как зону отчуждения на несколько эпох. Шадфайра некоторое время перехода угрюмо молчала, затем приоткрыла рот… Иногда не нужно ругательств (зачем себя разрушать?), их прекрасно заменяет злобное шипение, которым дети Саламандры владеют в совершенстве. Шадфайра не была злобной полуящерицей, но сейчас… Ей до жути хотелось этого алхима поджарить до хрустящей корочки и слопать! От грандиозных мстительных планов её отвлекла резко вспыхнувшая боль в затылке. Место, в которое она попала, было очень тесным. Приходилось подбирать хвост и всё остальное. С одной стороны ощутимо тянуло холодом. Его Шадфайра, конечно, недолюбливала, но не так сильно, как тесные замкнутые пространства. Она решительно поползла в ту сторону. Вокруг бушевало пламя, вселяющее надежду в то, что МСБ всё-таки подсуетилось и отменило переход, а потому она сейчас снова дома. Ползти пришлось совсем недолго — вскоре показалось какое-то отверстие. Но вылезти из него не получилось — брюнетка лбом упёрлась в невидимую, но непреодолимую преграду. Снова зашипев, принялась разглядывать происходящее по ту сторону. Впрочем, ничего особенного там не происходило. Просто какой-то алхим с тёмно-русыми волосами спал на коврике. Шадфайре он показался смутно знакомым… А, точно! Это тот, который коня искал! Но как он смог провести ритуал призыва? Он ведь забирает кучу энергии, а этот проводит его уже третий раз! Да он уже должен был умереть и лежать в виде мумии! С ним явно не всё так просто. Ведь одного покровителя одним и тем же алхимом нельзя призывать. Хотя, алхимы, они хитрые, небось нашёл кто-нибудь в Договоре с покровителями лазейку и ей воспользовался. Но какого факела этот смертный выдернул её из зала Тайных Совещаний?! И, более того, смеет спать в её присутствии?! Она изо всех сил забарабанила по преграде. Юноша аж подскочил, захлопал глазами, неловко присел и уставился на полуэлементаля. В этот момент скрипнула дверь, и вошла загорелся девушка. Она тараторила на ходу: — Ты, конечно, извини, но тебя так долго не было, что я всё-таки не выдержала и… Ой! — она осеклась, взглянув на Шадфайру. Та ответила не менее изумлённым взглядом — стимов она не видела… ну, где-то несколько веков будет. Удивление быстро сменилось интересом: — Как тебя зовут? — Х-хельга, — моргнула та. Шадфайра кивнула: — Ясненько. Итак, я Шадфайра, дочь Саламандры, полуэлементаль Огня. Можешь теперь хвастаться тем, что видела меня. И видела, как я наказываю одного наглеца! — она резко повернулась к юноше. — Не такой уж я и наглец. У меня пентаграмма кучу раз сгореть успевала, приходилось новые палочки доставать. А в печи этой их правильно выкладывать крайне неудобно. — В печи? — повторила Шадфайра и огляделась.э В печах она ещё не была. Ну что за день — открытие за открытием! — Попозже меня вызвать не мог? — мрачно спросила она. — У меня дела вообще-то. Важные. — Я и так вызывал тебя очень долго, — фыркнул юноша. — Хельга, будь так добра, приведи Лео. Та ушла и вскоре вернулась с вороным конём. Шадфайра взглянула на него и усмехнулась: — Знакомая морда. Из тебя получился отличный жеребец. Ну-ка, скажи: «И-го-го!» — Чтобы я, видный научный деятель, опустился до подражания низменных животных звуков?! — возмутился конь. Шадфайра некоторое время раздумывала над смыслом его слов, затем спросила: — Ну и зачем вы привели этого видного научного деятеля? — Можешь снова сделать его алхимом? Дочь Саламандры задумалась, внимательно смотря на Лео. Тот замер, почти не дыша. В глазах его к скепсиса примешалась столовая ложка тревоги, надежды и угрозы. Дождавшись того момента, когда пауза стала невыносимой, Шадфайра медленно и со вкусом ответила: — Не-а, мне запрещено такое творить в вашем мире. — А как ты тогда его конём сделала? — Ну, в моём распоряжении был ряд мощных артефактников. Я просто направляла их потоки и добавляла немного своих. Пожалуй, действительно сильный низури смог бы это сделать. Если бы у него был талисман Огня, — пожала плечами Шадфайра. — А если мы найдём артефактники? — Тогда могу. — Я пошёл. — Эй, а кто меня возвращать будет?! — крикнула дочь Саламандры ему вслед. Хельга, явно боявшаяся остаться с полуэлементалем в одном помещении, поспешила за ним. В дверях она столкнулась с длинноволосой шатенкой. — Элиадна? — Да. У вас что-то кричало… Оу… — глаза алхимки округлились. — Да у вас тут девушка… горит!!! Надо срочно что-то делать, почему ты так спокойно стоишь?! Она попыталась вытащить Шадфайру из печи, обожглась, принялась искать какой-то огнетушитель, хлопнула себя по лбу и поставила себе новую цель — найти песка или воды. Одновременно она требовала, чтобы Хельга вызвала пожарников. Та удивлялась: — А разве они тут есть? Они ж только по Кольцу проехать смогут. У них же телеги во-от такие! — она широко развала руками, демонстрируя размер телег. Элиадна не прониклась, только озабоченно спросила: — А как же мы тогда её тушить будем? Шадфайра зашипела. В понимании детей Огня «тушить» значило тоже самое, что и «убивать»: — Да как ты смеешь только заикаться о таком, жалкая смертная?! — Да как ты смеешь меня так называть?! — таким же тоном ответила Элиадна и припечатала. — Хамка! Я тебя спасти хотела, а ты! — Спасти?! Ты меня убить хотела, алхимика тупая! — Я?! Тупая?! Да как ты смеешь обзывать меня, баронессу Элиадну фон Лебеден?! — она отдышалась и спросила. — Кстати, когда это я собиралась тебя убить? — Только что! — Не помню ничего подобного. — Склероз? Я слышала, вы им в старости страдаете! — Какая я тебе старуха?! У тебя что, от отравления угарным газом глюки пошли?! — Кто?! — Мерещится тебе ересь всякая! — Тогда да! Прямо передо мной стоит и орёт! — Я не ересь! — А кто тогда?! — Баронесса Элиадна фон Лебеден! Ясно тебе, жалкая простолюдинка?! — Это я-то?! Червяк дождевой, ты хоть в курсе, с кем разговариваешь?! — С коровой чернобровой! — Я — дочь самой Саламандры! Элиадна замолчала, осмысливая информацию, затем спросила: — Ты в этом уверена? Шадфайра отползла подальше от преграды и от души врезала по ней хвостом. Брови Элиадны поползли вверх, но она воздержалась от комментариев. Пауза затягивалась. Вжавшаяся в стену Хельга отняла руки от ушей, дико посмотрела на «собеседниц» и куда-то ушла. Шадфайра запоздало крикнула ей вслед: — Эй, притормози! — поняв, что её уже не слышат, огорчённая брюнетка снова саданула хвостом по преграде. — Что ты… — отшатнулась Элиадна. — Мне ж тогда пакт надо заключить на… сутки, по-вашему. Хотя нет, лучше на час. Я ведь без пакта не смогу покинуть пределы пентаграммы и придётся сидеть в этой ужасной и тесной — как её там — печке! — У тебя клаустрофобия, что ли? — Сама ты страус! — Клаустрофобия — это боязнь замкнутых пространств. Ты ей страдаешь, не так ли? — Только… только посмей сказать это кому-нибудь, и я… Элиадна подошла к печи и помахала рукой в сантиметре от преграды: — И ты? — Ну, с-сама напрос-силась!!! Во время беседы прекрасных дам Арчибальд искал приключений. Он слышал, что у наёмников есть артефактники. В крайнем случае можно одолжить меч у Рагнифуса, ведь мечи Рыцарей были выплавлены из брони Непобедимого Генриха. Впрочем, Непобедимым он был недолго, так как проиграл трём владельцам артефактов — Ртути, Меди и ещё одного, чьё название не сохранилось в веках. В результате его фамильный стилет украла язвительная девушка на огромных каблуках, он устроил допрос и чуть не утопил какого-то стима, случайно раскидал бочки другого. Пришлось за ними бежать, предварительно заработав затрещину от разъярённого хозяина. Но бочки врезались в ворота добротного двухэтажного дома, выбежал старичок, с оханьем и аханьем затащил его к себе в гости, напоил чаем с печеньем и конфетами. После чая всё было как во сне. Юноша смутно помнил, что они о чём-то беседовали, он охотно отвечал на все вопросы. Узнав о коне, старичок огорчился, затем клятвенно заверил, что сделает всё, что в его силах. Послав вместе с Арчибальдом некого Людиного Милого (коротко Люда), чтобы он не потерялся, старичок отправил их за конём и всеми остальными. В комнате было весело — Шадфайра кидала в Элиадну угольками и тлеющими ветками, та разрубала их кнутом или уворачивалась, а конь наблюдал с дивана. — Я нашёл способ расколдовывания коня без помощи полуэлементаля! — Ну тогда стирай пентаграмму! — потребовала Шадфайра. — Потом, — отмахнулся юноша и поманил всех, кто не был ограничен печкой. Те пошли, причём Элиадна успела насмешливо посмотреть на зашипевшую Шадфайру. — Это кто? — взглянула алхимика на светловолосого парня с фиолетовыми глазами. — Людин Милый, — представился тот. Элиадна непонимающе вскинула одну бровь, когда парень подхватил её и Хельгу, найденную по дороге, под локоток, говоря им по очереди комплименты. Брюнетка хлопала глазами, шатенка пыталась вырваться, но как-то вяло. Конь подозрительно поглядывал на Люда, но молчал. Их приняли с чаем и светскими беседами. Даже коню попытались сунуть в пасть мятный леденец — тот его сразу выплюнул — и куда-то повели. Как пояснил старичок, расколдовывать. Лео мрачно потребовал: — Отпусти меня немедленно, слайкотчи! Люд показал головой, глядя на коня пустыми фиолетовыми глазами. Этот не отпустит. Это раньше он был нормальным стимам, а сейчас — послушная кукла представителя одной из рас-паразитов — лайкотчи. — И что же вы со мной собираетесь сделать? Животные не могут стать слайкотчи, даже ты должен это знать. — Да, не могут, — с отстранённой улыбкой кивнул Люд. — Но нам же тоже надо кушать. Он ткнул пальцем в стоящую в подвале мясорубку.