Цикл пара, воды и металла. Феррум.

Что-то щелкнуло, и сверху, ступень за ступенью, спустилась основательная каменная лестница. Смех Мэри оборвался, она с нарастающим гневом смотрела, как убегают находящиеся в подземельях. — Я уничтожу вас-с поодиночке! — обещала она им вслед. — Найду и буду пытать, пока хоть кто-то из вас-с не вернет мои артефактники! Арчибальда тащила за собой Эмили. Девушка не знала, куда именно бежать, поэтому следовала за самой большой группой, состоящей из Санта-Марият, Нагимика, Годрика, Принцессы и Ужа. Следом за Эмили спешил Джозефи, придерживая болтающуюся сумку, и пыхтящая от натуги Юля, упрямо тащившая на спине Селайт. А еще Зайран с Лаванди и Гакратом, но они отставали. Впереди показалась знакомая фигура. — Такарог! — обрадовался юный хозяин БУРа. Парень ошарашенно взглянул на брата: — Куда ты вообщ… — У нас нет на это времени! Ненормальная недоколлекционерка артефактников, которая вроде как умирала, а потом стала умирать еще быстрее, а потом решила нас обокрасть, разозлилась, когда у нее ничего не вышло, пообещала нас устроить нам пытки и теперь за нами всеми гонится! — мальчишка перевел дыхание и улыбнулся. — Я мастер коротких объяснений, правда? — и побежал дальше. — А ну стоять! — только и успел рявкнуть ему вслед старший брат. Остановилась только Юля, протянула опешившему парню Селайт и с трудом произнесла: — Мужик, ты, похоже, за нас, поэтому неси ее ты, пока у меня руки не отвалились! — А куда нести? — моргнул Такарог. — Куда тебя ведет стадный инстинкт, конечно же! — назидательно подняла указательный палец к небу Юля и прикрикнула. — Вперед! Через некоторое время, стадный инстинкт привел бегущую процессию к дому Санта-Марият. Старушка бросила быстрый взгляд на присутствущих и поняла, что если их выставить за дверь, то они будут очень громко возмущаться, тем самым привлекая внимание одной нехорошей особы по имени Мэри. Бегуны поневоле набились в комнату с печкой и затихли, бросая друг на друга подозрительные и/или тревожные взгляды. Молчание прерывалось треском поленьев непосредственно в печке и сопением Шадфайры. — Может, разбудим ее, а? А то она так безмятежно спит, что мне завидно, — меланхолично разглядывая потолок, предложил Арчибальд. Предложение вынесли на общее голосование и одобрили. Вскоре в полуэлементаля огня уже активно тыкали кочергой все по очереди. — Чертовы алхимы! — рявкнула Шадфайра после пятого раза и нервно дернула хвостом. — Что вам от меня надо? Имейте в иду, меня уже ищут и обязательно найду… — взгляд ее наткнулся на Селайт, и Шадфайра резко повернулась к Арчибальду. — Слушай, алхимишко, да тебя сжечь мало за такую беспечность по отношению к призванному тобою же существу! — она ударила кулаком по невидимой преграде между ней и устроившимися в комнате. — Вот расскажу ее отцу и — самое страшное для тебя — ее матери с сестрой, на всю свою недолгую жизнь запомнишь правила поведения с бедными иномирными девушками! Эй, ты, которая его держит! — Эмили моргнула. — Да-да, я к тебе обращаюсь! Двинь его хорошенько — от меня! — С удовольствием, — Эмили щелкнула Арчибальда по лбу, тот с видом мученика продолжил рассматривание потолка. — Итак, а теперь выкладывайте, почему я до сих пор не дома, — потребовала дочь Саламандры. Присутствующие в комнате переглянулись и, перебивая друг друга, начали свой рассказ. — Значит, вам нужно три стихии? Ну, одну я точно обеспечу, — Шадфайра ухмыльнулась, и вокруг нее полыхнуло пламя. — А вот с остальными… Воздух-то у нас есть, но… — еще один мрачный взгляд в сторону Арчибальда. — Народ! — горячо перебила ее вдруг Юля. — Я — вспомнила! Вспомнила! То есть, не так чтобы прям разом все, но… Короче, я случайно сперла у этой кикиморы ее браслет-змейку, а у Селайт где-то был меч-гибрид, который вроде как водой управляет, да еще улучшенный. — Он? — спросила с нотками насмешки Эмили, вертевшая в руках знакомый предмет. — Я его у тебя одолжила. По привычке. Значит, он принадлежит Мэри? Ну, раз для общего дела… давай лови! Где там эта ваша Село-Села-Сало? — То есть, кому-то придется обыскивать Селайт? — смутился вдруг Арчибальд. — Мне кажется, или это не самый л… Он не закончил — дверь вылетела из петель, и все стимы, алхимы, гетерохромы и иномирцы, устроившиеся в комнате, могли наблюдать Мэри в состоянии крайнего гнева. — Это та самая недоколлекционерка? — уточнил у брата Такарог, откладывая Селайт в сторону Юли. После кивка Гакрата он побагровел и вскочил, сжимая кулаки. Мэри сделала шаг вперед, строя устрашающую гримасу. — Я в устройстве платьев не разбираюсь, не знаю, куда вообще здесь можно засунуть… — начала возмущаться тем временем Юля, непонимающе рассматривая дочь Сильфиды. — Точно! Эмили, подмогни — это же твоей части! Фыркнувшая стимка сделала несколько неуловимых движений и… — Ловкость рук и никакого мошенничества, — скороговоркой пробормотала она, вручая странное оружие гетерохромке. Арчибальд сорвал со своего камзола несколько пуговиц, украшенных драгоценными камнями с энергией внутри, положил на ладони Селайт, накрыл своими руками сверху и торопливо забормотал, стараясь не отвлекться на звуки драки — Такарог и Мэри щедро одаривали друг друга ударами. Через несколько томительных мгновений Селайт распахнула глаза, устало и непонимающе взглянула на призывателя. Мэри повалила Такарога на пол, схватила его за горло. — Просто вызови ветер! — попросил Арчибальд. — И удерживай, сколько сможешь! Селайт, морщась, слабо шевельнула пальцем. Юля сунула злосчастный браслет-змейку в печь и закричала, когда руку обдало жаром, который от ветра только усилился… Мэри бросила короткий взгляд в сторону своего браслета и что-то быстро прошипела. Тот неожиданно начал извиваться, силясь освободиться из руки Юли. Бледная гетерохромка, кожу которой жег нагревшийся металл браслета, стиснула зубы до хруста. Змейка зашипела и впилась в руку гетерохромки. — Х-х-х-хватит! — взмолился Зайран и попытался оттащить Юлю от огня, но та отпихнула его локтем свободной руки. Воспользовавшийся тем, что противница отвлеклась, Такарог резко скинул ее с себя и от души ударил в солнечное сплетение… Арчибальд торопливо царапнул острием обломка меча Сильфиды по тому месту, где голова змеи переходила в туловище. Пусть и не с первого раза, но ему удалось разрезать браслет на две части, немедленно превратившиеся в капли расплавленного металла. Юля выдернула обожженную руку, неловко прижала ее к груди, баюкая. Крик девушки перешел в тихие всхлипы. Зайран замер рядом, не зная, чем можно помочь. Кроме ожогов, на коже отчетливо виднелись следы зубов. — Была ли она ядовита? — не отрывая глаз от раны, спросил у самого себя Зайран, осторожно придерживая гетерохромку в сидячем положении, не давая ей упасть. — А ведь подобное могло произойти со мною, — одними губами произнес Арчибальд. — Я старалась сделать огонь как можно менее… вредоносным, — пробормотала Шадфайра с неким сожалением. Мэри обмякла подобно кукле, но Такарог не спешил расслабляться. Лаванди всплеснула руками, подбежала к гетерохромке, роясь в карманах: — Где, ну где же… А! Вот она! — фиэла присела, в руках у нее была какая-то фляга. — Давай сюда свои ожоги, сейчас я тебя намажу нашей, фиэльской, лечебной мазью. Алхимам такого и не снилось, ха! Так… так… ага, готово! — она спрятала флягу обратно, озабоченно взглянула на Юлю. — Хоть какое-то облегчение есть? — Угу-у-у, — невнятно выдавила та. Лаванди пригляделась к ней повнимательнее и неожиданно охнула: — Шрам на твоем лице! Он словно покрылся изморозью! И от него исходит какая-то энергия… это… это… это же проклятье! Наверное, раньше оно не действовало, но все эти энергетические процедуры, в числе которых и сила стихий, его всколыхнули! Он ведь до этого был совсем обычным! — Еще и проклятье на мою голову! — простонала Юля. Арчибальд осторожно коснулся ее плеча: — Вы спасли мне жизнь, и я не забуду этого. Я перерою весь семейный архив, там должно найтись хоть что-то! — Как самонадеянно, — пробурчала на ухо юноши Эмили, так до конца его и не отпустившая. — Ты не можешь гарантировать даже свою собственную сохранность в ближайшее время. А уже говоришь такие речи… Юля, ты ему веришь? — гетерохромка кивнула. — Простота наивная, кто же верит, если даже Сердечный Договор не гарантирует ничего? Глупенькая ты гетерохромка… — А ты несчастная стимка, — парировала спокойно Юля, — никому не можешь верить, ослеплена своей ненавистью, тянущей на дно, как камень на шее, не давая всплыть и увидеть мир таким, каков он на самом деле. До тебя, погружающейся на все большую глубину, долетают лишь искаженные водой образы и звуки. Но скажи, Эмили, а что будет, если ты достигнешь дна? Останешься там навсегда, продолжая утопать — так, что это дно станет для тебя могилой? — на едином дыхании протараторила гетерохромка и осеклась. — Ого, как загнула, — восхитилась Эмили, хотя что-то в лице ее изменилось. — Твое мнение — неправильное. Я тебе это докажу. Ты поймешь, что безоговорочно верить… действительно не стоит. Я отпущу этого алхима — крысеныш, ты это слышал? — и посмотрим, что будет. Если судьбе будет угодно, то мы встретимся вновь. Тогда и решим, кто прав, а кто — нет. Как тебе? — она склонила голову набок. — Приемлемо, — задиристо отозвалась гетерохромка. Арчибальд хотел было что-то сказать, но тут Лаванди заметила его рану и воспылала рвением, вновь доставая мазь: — Ого, какая крупная! Не бойся, сейчас я тебя вылечу! — Чего?! — чуть не поперхнулся юный алхим. — Я сам! — Он — сам! — строго подтвердила Селайт, уже вполне оклемавшаяся. — Я должна защищать призывателя, в том числе. Мало ли кто ты такая — я, по-моему, тебя вижу впервые! — Гости — это не только лишние рты и источники шума и прочей интересной информации, но и бесплатное развлечение, — глубокомысленно произнесла Санта-Марият, наблюдавшая за происходящим. Правда, большую часть своего внимания милейшая старушка сконцентрировала на Мэри. После уничтожения браслета она не шевельнула и пальцем. Санта-Марият как раз думала, кого бы послать проверить, что там с бывшей — или не такой уж и бывшей? — противницей, когда на ту обратил внимание Годрик. Новый Глава Онгерета осторожно подошел к жене, коснулся ее плеча. Мэри спросила резким, отрывистым голосом: — Скажи честно — ты ненавидишь меня так, как я ненавижу себя? — Дорогая, — растерялся тот, — уж не повредилось ли что у тебя в голове? Вот за что, скажи, мне тебя ненавидеть? Ну, преследовала ты какие-то свои цели — но ведь и с моими они совпадали более-менее. Ну, подвергала мою жизнь опасности — так я же знал, на что шел — переворот устраивать — это дело серьезное, — Нагимик ухмыльнулся, Годрик резко развернулся к нему. — И ничего смешного! Переворота требовал сам город! Ты до чего его довел, а? — Так ему и надо! — буркнул Начальник. — Ему — то есть городу? — уточнил Гроссмейстер. — Ему — Императору! Знал бы ты, что тут реально происходит! Пойми, Онгерет — одна большая ловушка, которая высасывает наши жизненные силы — то есть энергию — и продает тем, кто больше заплатит! — Если бы такое действительно имело место быть — я бы знал. Предоставь мне хоть одно доказательство, братишка! — не поверил Годрик. — Кое-кто из местных собирает воду, протекающую по городу, а затем продает алхимам, — сообщила Юля. — Кто именно, я так понимаю, ты не скажешь? — осведомился Начальник. — Впрочем, я и так знаю. Они думают, что продают воду алхимам, а на деле — одной особе, которую здесь прозвали Полтергейстом. — А ей зачем? — Понятия не имею. Возможно, она сама алхимка — цвет ее крови неизвестен, — качнул головой Нагимик. — В любом случае, это неофициальная деятельность. Официально — в узких высших кругах — имеется торговый договор, в котором имена не упоминаются, но по всему видно, что заказчик — алхим — кто еще будет платить столь дикие цифры за энергию? Что скажешь, юный аристократ? Арчибальд пожал плечами и задумался: — Кому нужно столько энергии? Дикие деньги? Значит, это либо крайне богатый алхим — а таких немного — либо это целое общество аристократов, которые… — он побледнел и замолчал. Тем временем несколько успокоившаяся Мэри сфокусировалась на Юле и вздохнула: — Ну вот, еще и главная героиня, пострадавшая из-за меня. Я полагаю, что должна быть тебе благодарна? Только вот с чего? Ты ведь думала, что убиваешь меня — я выжила лишь чудом. Твое вмешательство было из разряда — «не было бы счастья, да несчастье помогло». Ну, или как-то так, — она раздраженно щелкнула языком. — Но, пожалуй, раз уж ты — вольно или невольно — избавила меня от всех этих паразитов, что-то чудненькое сделать все же надо… Чего ты хочешь? — Спать, — честно ответила Юля и зевнула. — Хотя от ванны и еды тоже не откажусь. Мэри раздраженно развела руками: — Ну вот и где я тебе это все добуду? У меня разве что знания рода остались и всякое нужное для простейших ритуалов, которые доступны и женщинам — в высшие я уж точно больше не полезу, — она поморщилась. — Знания твоего рода ведь касаются одержимости и всего, с ней связанного? — подала голос Санта-Марият. — А в силах ли ты, например, изгнать занявшую чужое тело лайкотчевскую воскресшую? — Сложно, — протянула Мэри, — но возможно. Как именно прошло вселение? — Тот старик говорил что-то про то, что Люда вся такая уникальная, раз справилась при неполном резерве… — вспомнила Юля. — Для этого нужно просто очень сильно хотеть жить. Таким образом, с ней вполне возможно договориться. Точнее, она сама предложит подобное, чтобы не исчезать окончательно. У тех, кого вернули лайкотчи, не будет перерождения — по крайней мере, так гласят священные книги. Если им верить, то ее ждут ужасные мучения на Дне, где обитают всякие неприятные существа. Сейчас надо всего лишь ее найти. — Найдем, — заверила Санта-Марият, затем вытащила из волос неприметную заколку, путем хитрых манипуляций превратила ее в самый настоящий ключ и вставила его в замочную скважину одной из дверей. — Имейте в виду, это моя комната, и никому из присутствующих в нее ходу нет. Тебе в том числе, Нагимикушка, — тот возвел очи горе и пробормотал: «Да что мне там делать?» Неизвестно, что именно сделала старушка, но вскоре по, пожалуй, всему городу разнесся громкий гудок, надолго засевший в ушах. Уж конвульсивно задергался, терзая пальцами свои несчастные органы слуха. — Что это за акустический удар? — просипела шокированная Юля. — Условный знак. Обозначает немедленную сходку команды, — сообщила Санта-Марият. — Так вот зачем ты просила, чтобы ту коробку с твоего корабля установили в твоем доме, — понял Нагимик. — Я так давно ее не слышал — и еще бы столько не слышать больше — что даже ностальгию ощутил… Его перебила Юля: — Я одна не поняла, зачем было устраивать страдания моим ушам и мучить Ужа? — тот не подавал признаков жизни, Принцесса сочувственно гладила его по плечу. — Моя команда своих не бросает, а Токен всегда находит того, кого ищет. Он знает, что это, — Санта-Марият кивнула в сторону комнаты, — сигнал для сбора всей команды. Поэтому заявится вместе с нашей одержимой. — А он справится с ней? — заинтересовалась Эмили. — Он знает все ее слабости. Да и Люда еще только обживается в новом теле, — уверенно ответила Санта-Марият. Она оказалась права — вскоре присутствующие смогли наблюдать хмурого Токена, одной рукой сжимающего запястья бледной потрепанной Люды, а второй держащего одержимую за волосы. Пленница обвела настороженным взглядом комнату, задержалась на помахавшей ей Мэри и вздрогнула: — Значит, меня будут изгонять? Это решено уже твердо? Совсем, совсем бесповоротно? Я могу предложить альтернативу, от которой выиграют все, — негромко обратилась девушка к окружившим ее. Выглядела она в высшей степени беззащитно, жалко и жалобно. Но Санта-Марият, судя по всему, не проняло совершенно. Милейшая старушка скривила губы: — Так уж и все? Ну-ка, озвучь. — Ограничение, — с готовностью отозвалась Люда, блеснув глазами. — Если ограничить меня, то я не буду управлять телом без разрешения на то его истинной хозяйки. Мы с ней сможем пообщаться только в ее снах, и таким образом у нее будет доступ к бесценному опыту де Лиграцевых. Кроме того, она получит иммунитет к психо-энергетическим атакам низури. Одержимость больше не будет ей страшна. Взамен я хотела бы изредка получать, пусть и ограниченный, контроль над телом. Разве это не идеальный вариант? — она неуверенно улыбнулась. — Пожалуйста, почему бы нам не договориться, это же так разумно? Я… я предложила все, что у меня есть — знания, память. Разве… этого недостаточно? Что еще вы хотели бы? — она сглотнула и попятилась назад, но наткнулась на стоящего за ее спиной Токена и сникла. Взгляды зрителей скрестились на Санта-Марият та, в свою очередь, смотрела на Токенкентия. Парень, не отпуская своей пленницы, мрачно заглянул ей в лицо и скривился: — Она при изгнании сильно громко вопить будет? — Как правило, для изгоняемых ритуал довольно болезненный, — предвкушающе кивнула Мэри, отчего Люда побледнела еще больше. — Пожалею свои уши. Предлагаю ее пока оставить, а уж потом — как сама Хельга решит. Ограниченную же изгнать потом будет возможно? — Мэри разочарованно кивнула. — В таком случае проблем нет, — с этими словами Токен вытолкнул вскрикнувшую от неожиданности Люду в центр комнаты. — Для начала нужно отозвать полуэлементаля или заключить с ним договор, — Мэри потерла руки, деловито кивнула в сторону Шадфайры. — Так как ее ничем не ограниченная внутри пентаграммы сила может привести к нарушениям в ритуале. — Ну наконец-то меня отпустят, — зевнула дочь Саламандры. Арчибальд с помощью кочерги добавил к пентаграмме несколько новых символов, пламя в печи мягко полыхнуло и продолжило гореть, но уже без наличия в нем Шадфайры. Мэри с помощью металлического совочка набрала пепла из печки и протянула Люде: — Держи. Так как он контактировал с дочерью Саламандры, то некоторое количество ее силы впиталось в него. В тонком слое этот пепел сияет почище маяка, привлекая всех местных обитателей, в числе которых и личность хозяйки этого тела, — говоря это, Мэри достала из-под шубы перетянутые резинкой тонкие восковые свечи и зажгла их от пламени печи. — А теперь мне нужно как можно больше стимов, фиэл, низури — кого угодно, связанного с отдачей энергией и у кого ее много. Алхимов прошу воздержаться от участия. Еще добавлю, что чем больше участников, тем безопаснее для них же. Санта-Марият и Токенкентий одновременно сделали шаг вперед, третьей вышла Юля. Эмили и Джозефи переглянулись, взялись за руки и присоединились к добровольцам. — Это обещает быть интересным, — протянул Джозефи. — Запишу в мемуарах и буду зачитывать потомкам, пока они подвиги предка мне наизусть не перескажут, — он издал тихий смешок и мечтательно взглянул куда-то вверх. — А я, как главная Нейтралка, в том числе должна и заботиться о своих подчиненных. И раз уж в данном случае риск можно уменьшить собственным участием, то вы, ребятки, не отвертитесь, — хмыкнула Эмили. Годрик приблизился к Мэри, негромко произнес: — Я должен поддержать свою дорогую супругу? — Только морально. Впрочем, можешь за ручку подержать. Левую, — уточнила рассеяно Мэри. Нагимик замер рядом с женой и коснулся ее запястья. — Старичок ты мой, — умилилась Санта-Марият, — поддержать решил свою старушечку? Иди ко мне, я тебя сейчас в щечку клюну! — А вот это уже явное издевательство, — пробурчал Начальник. — Эм… Почему это ты обнимаешь меня все сильнее и… с-сильнее… Т-ты же меня заду… — Ха-ха-ха, — драматическим шепотом выдохнула ему в ухо бывшая капитанша пиратского корабля. — Ну наконец-то, милый друг мой! До этого с тобой всегда была та стимка в доспехах, и я ничего, ну совсем ничего не могла сделать! Не могла с тобой нормально пообщаться! — Ч-что ты хоче… — Свободу, мой дорогой, свободу! Не представляешь, что за мука сидеть на одном месте гордой мореплавательнице, когда каждую ночь тебе чудятся крики птиц, шепот волн, храп других членов команды, плеск рома в бочонке и скрипы корабля! О, сухопутное ты существо, тебе этого не понять! Словом, организуй одной бедненькой пожилой женщине пару бумажечек, чтобы искать сразу не стали и за границы Империи выплыть можно было, а уж дальше я сама. Где-то у меня здесь был пустой Сердечный Договор… Только после заключения все же найденного Договора старушка отпустила Начальника и с самым счастливым выражением лица застыла, заботливо отряхивая супруга от невидимой пыли. Нагимик печально посмотрел на капитаншу: — На слова ты мне не веришь, да? — Милый мой, пойми, я не верю и собственному сердцу — старость, увы, не радость, любовь — не порок, нарушение Договора — не шутка. А уж не верить всему остальному обязывает моя, так сказать, специальность, — мягко сообщила старушка. — Тебе жалко, что ли? Начальник фыркнул: — Я из-за тебя, между прочим, отвлекся от происходящих событий. Все вон уже стали в круг и взялись за руки, пока мы тут пустословие разводили. — Грозный ты мой ворчун, — засмеялась Санта-Марият, — не печалься, сейчас и мы присоединимся ко всем. Хотя, не таким уж и всем — вон, алхим, сильфа и юноша с кольцом на пальце в сторонке стоят. Видно, без них будем хороводы водить вокруг Люды. — Как вы догадались? — напряглась Мэри. — Ритуал же засекречен! — Взяли и догадались — сама же сказала, — снисходительно махнула старушка рукою. — Ну так что, поскакали? — похоже, настроение Санта-Марият преодолело семь небес и вылетело куда-то за пределы атмосферы. — А петь можно? Если в едином ритме будем, то не завалимся, — протянула Эмили. — У меня есть на примете одна хорошая песенка, — зловеще оскалился Джозефи. — Я тебя умоляю, — фыркнула Эмили, — если ты начнешь петь ее своим прелестным хрипящим голоском, то я не выдержу и кину в тебя что-нибудь громоздкое. Лично я предлагаю «Календулу». По-моему, ее практически все стимы знают. — Я ни слова не сказала про песни! Их нет в ритуале… — начала было Мэри, но… Стимская часть участников ритуала проникновенно выводила: Календула, в глуши цвела, огнем ее была! Но время шло и шло, да не щадило никого! По одному сгнили пахучие огни… Последний лепесток на хладну землю лег… Его ветер схватил, далеко утащил… — Ладно, ладно, надеюсь, что это ничего не испортит, — пробормотала Мэри и начала торопливо произносить нужные слова, не замечая, что ее речитатив неплохо так вписывается в общий мотив. Грянул гром, Люда упала на пол, высыпался пепел из совка, погас огонь в печи. Токенкентий попробовал приподнять тело Хельги, но то от него отмахнулось: — Да сама я встану, — и произнесло несколько непонятных слов, предположительно бранных и, предположительно, на арамском языке. — О. А вот это уже наша Хельга, — обрадовалась Санта-Марият. — А чего меня узнава… — Хельга осеклась. — Голова болит… Какая зараза бубнит у меня над ухом? — девушка огляделась и нахмурилась. — Бубнит? — удивился Уж. — Я ничего не слышу… Неужели мой слух ухудшился после той сирены? — он неуверенно коснулся своих ушей, скрытых маской. — Цыц! — рявкнула Хельга так, что Антагонист вздрогнул и вздохнул с облегчением — слух у него оставался все таким же обостренным. — О, она замолчала, эта ненормальная. Хм… что ты говоришь? — Хельга замерла, полуприкрыв глаза и недовольно хмурясь. С течением времени ее лицо все больше вытягивалось. Наконец девушка произнесла: — Я не буду спрашивать, каким образом в мою голову засунули непонятно кого, нет. Я просто уточню — какой дебуки вы это сделали? Я в шоке. Токен, ты тоже принимал участие в этом безобразии? Мэри возмущенно открыла было рот, но вспомнила «Календулу» и закрыла. Действительно, превратили ритуал в какое… безобразие… с песнями и плясками… надо будет как-нибудь повторить. Пока Мэри думала, где найти еще одержимых для повторного проведения ритуала, Токенкентий кратко пересказывал недавние события. — Главный минус всего этого непотребства в том, что я в нем непосредственно не участвовала, — вздохнула Хельга и тут заметила гетерохромку. — Ага! Неуловимая прыгунья из окна! Стоять на месте, ты здесь кое-что забыла, — девушка поднялась по лестнице, юркнула в свою комнату и вскоре вернулась с плащом в руках. — На, цени мою щедрость и честность, пока я не передумала. Плащ добротный, но эмблема на нем меня как-то настораживает… Бери, короче. Юля послушно взяла предмет одежды, повертела в руках. Самый обычный плащ из плотной черной ткани. На правом плече вышит темно-серый круг с алыми буквами «О» и «Д», между которыми красуется белый кинжал или стилет — гетерохромка во всем этом не очень-то разбиралась. При взгляде на эту эмблему стало жутковато, а еще что-то засвербело внутри черепной коробки. Юля нахмурилась, но ничего подробнее неясных обрывков перед внутренним взором не появилось. Надо будет допросить Зайрана — он вполне может знать, что означат эти буквы на плаще. «Надеюсь, это не эмблема какого-то тайного общества, которое хочет уничтожить этот мир», — подумалось ей. К сожалению, Зайран не стал отвечать на вопрос прямо. Юля пообещала себе, что позже обязательно выпытает из него истину — только не при таком количестве народа, конечно же.