Комар и заяц

В этой главе несколько другие предупреждения, а именно: кинк, садизм, ангст и нестандартные альфа с омегой. Я вас предупредила, не нравится такое — не читайте! — А-а-а! — дико орал Джеральд. Ничего более связного из его рта не выходило во время удовольствий Генерала, который просто приказал так себя называть. — Отлично, хороший мальчик, — Генерал гладил кончиками пальцев обожжённые участки живота Джеральда и замазывал их оливковым маслом, — покричи ещё для меня, обожаю твои мучения. Но в ответ тот только тяжело надрывно дышал и пытался освободиться от наручников, стягивающих запястья за спиной, что было, кстати, совершенно бесполезно. Генерал, никто в мире не знал его настоящего имени, даже Джокер, но тому хватало и псевдонима, был самым настоящим садистом. Садистом с совестью, если такое вообще возможно. Он отдавал отчет своим действиям, не боялся их, но применял только по отношению к недостойным членам общества, например, к насильникам беззащитных женихов-омежек, как Джеральд Форос. Тем более что его никто бы в этом и не заподозрил, ведь мистер Форос исчез не после встречи с Генералом, а после личного общения с Джокером, которому никто в лицо не бросил бы подобных обвинений, слишком уж его репутация безнаказанного мафиози была известна в Америке. Но на самом деле Джокер просто согласился на просьбу Генерала отдать ему Джеральда в безвременное пользование или, называя вещи своими именами, — навсегда. После того, как Генерал вместе с другими наёмниками спас Дака от бывшего жениха. Они ещё тогда нагнули всех мажоров над кухонным столом и отымели по праву победителей. Вот Генерал и решил попросить Джокера отдать ему гадкого Джеральда. — Если бы ты знал, сколько радости ты мне приносишь, Джер, обожаю тебя! — продолжал Генерал, ухаживая за своим пленником. — То что? — спросил Джеральд, тяжело дыша. Он точно знал — сегодняшняя встреча ещё не подошла к концу, обычно они, эти встречи заканчивались поцелуями и минетом, вынужденными со стороны пленника. — Умер бы от счастья? — Я не дам тебе умереть никогда! Готовься, твои мучения продлятся вечно, Джер. Где я ещё найду себе такого мученика как ты — насильника несчастных омежек? — Я изнасиловал только Дака и всего один раз, а сучки-омеги, так они всегда хотят… — ныл голый Джеральд, извиваясь на кровати. Руки закованы в наручники за спиной — очень тяжело лежать на них всем своим весом, а ноги за щиколотки привязаны к нижним столбикам кровати тугими шелковыми ленточками голубого и фиолетового цвета. Глаза закрыты черной маской для сна, чтобы пленник заранее не догадывался, что именно ждёт его дальше. — Про других мы пока ещё просто не узнали, хороший мой. И его, своего жениха, ты бросил под пьяных друзей, умник. Групповое изнасилование шестнадцатилетнего девственника! Знаешь, я почти люблю тебя, — полностью одетый Генерал достал из маленького деревянного шкафа ещё парочку толстых праздничных свечей и зажег одну из них, розового цвета с запахом сирени. — Тогда отпусти, меня наверняка родители ищут, волнуются очень… А-а-а, — Генерал снова поливал расплавленным воском только что смазанные маслом, а до этого обожжённые участки тела пленника. — Нет, я ещё сегодня твой член не «ласкал» … — ухмылялся садист. — Не надо член, умоляю тебя, хочешь, я отсосу тебе? Ты же любишь минеты? Пожалуйста, Генерал, умоляю тебя! — Умоляй ещё, в твоём исполнении это звучит для меня соловьиной песней, иногда я просто обожаю тебя! Я уже сегодня говорил это, да, Джер? — Умоляю-умоляю-умоляю! — стонал пленник, пока Генерал любовно гладил новые ожоги на его животе, каждое такое прикосновение приносило пленнику новые страдания. — Найди себе какого-нибудь бомжа, их никто искать не будет, и мучай сколько хочешь. — Фу, старый грязный бомж! Наверное, никому ничего плохого и не сделал… А тут ты — молодой здоровый и симпатичный богатенький альфа-насильник, да и Джокер велел тебя помучить — ты мой приз и моя работа… Два в одном: и удовольствие, и деньги большие. Да и Дака ты больше никогда не побеспокоишь. — Я и так сожалею каждую секунду своей грёбаной жизни о том, что вернулся за этим шлюшонком… Я его в жизни больше не трону, так Джокеру и передай, — в тысячный раз за прошедшие два месяца просил Джеральд. — Не буду, а вдруг он тогда решит тебя освободить, а ты мне ещё нужен, — Генерал начал разминать мышцы ануса своего пленника. Иногда он трахал его без подготовки, иногда — готовил и не трахал — каждый раз мучил иначе, ни за что не предугадаешь, что именно будет сегодня. — Поцелуй мой член, Джер, пожалуйста, — выходило смешно, ведь Генерал на самом деле не упрашивал связанного пленника, а делал с его телом и душой что хотел, — а то срочно захотелось отлить, — и он пихал свой извергающий мочу член Джеральду в рот, только расстегнув ширинку на линялых джинсах, — целуй лучше, а то я могу снова подпалить твои волосы на лобке, после последнего раза некоторые из них вновь отросли… Воспоминания о той боли не отпускали Джеральда ни днём, ни ночью, и именно поэтому он с удвоенной силой принялся целовать и лизать член своего личного мучителя. Моча по сравнению с настоящим огнём, лобзающем твоё живое обнаженное тело, просто ерунда, ничего не значащая ерунда. — Как красиво смотрятся твои влажные губки с каплями мочи и моим членом — загляденье, картина маслом! — Генерал собирал пальцами растёкшиеся по лицу пленника желтые капли прямо в рот Джеральду. — Я тебя ненавижу! — орал тот. — Ты сумасшедшее чудовище, Генерал! — Знаю, дорогой, и уже смирился с этим — привилегия возраста! Против природы не пойдёшь! Давай, вставай, я отвяжу тебя минут на десять помыться. Мне потом в Базу надо, встреча однополчан, — Генерал почти нежно снимал кандалы с Джеральда и разминал затёкшие конечности, чтобы они и завтра сильно болели, а не потеряли чувствительность — садист всё-таки. Потом Джеральд, как и всегда, рыдал в ванной под душем, пока Генерал, которому для этого приходилось полностью раздеться, мыл его пахучим гелем для омег и мазал лечебными омежьими кремами. — Теперь отдыхай, Джер, набирайся сил на завтра, а я пойду уже, — на ночь Генерал пристёгивал одну руку пленника к металлической стойке кровати, чтобы тот мог хоть немного расслабиться во сне. — Покормлю тебя уже завтра — сегодня не заработал… Стакан воды на ночь как всегда на тумбочке, только не выпивай всё сразу, не известно, когда я смогу навестить тебя в следующий раз, Джер… Пока! — Генерал, присоединяйся! Парни, выпьем за последнюю операцию, чтобы Джокер почаще привлекал нас в свои щедро оплачиваемые миссии, — пятнадцать альф, все по-военному коротко подстриженные, в ярких шортах и майках без рукавов — чтобы омегам были лучше видны их бицепсы — праздновали что-то своё, попивая бурбон и дорогой коньяк, явно непростые бедные дембеля, а высокооплачиваемые профессиональные наёмники. Да и ночной клуб База был не из рядовых: танцпол на трёх уровнях, везде светомузыка, строго в сиреневом и голубом цвете — цвета Базы — почти голые омеги-официанты, снующие с подносами дорогой выпивки, огромные, до самого потолка, экраны с новыми видеоклипами, живые нанятые танцоры, заигрывающие с богатыми посетителями, модная музыка от самых крутых диск-жокеев и многое другое доступно здесь постоянным ВИП-клиентам. У бара на высоком табурете одиноко сидел симпатичный омега, лет двадцати на первый взгляд. Генерал не отводил взгляд от вьющихся черных как смоль волос, собранных в толстую косу до середины попы и красивого породистого лица с огромными голубыми глазами и парочкой родинок над верхней губой. И тут кто-то из однополчан грубо предложил: — Этого милашку у бара вполне можно пригласить посидеть с нами. Смотрите, какой красавчик, свежий как персик. — Не надо, Тор, он один, а нас — Питер и Коваль не пришли — пятнадцать альф. Многовато на одного омежку… — Ну, может он сам себе кого-нибудь выберет… А то зачем он здесь? — спросил Болт, его именно из-за размера члена так и прозвали. — Не знаю и знать не хочу. Но и тебе не позволю! — спокойно ответил Генерал, но глаза его огнем сверкали, все собравшиеся здесь сегодня альфы прекрасно знали, что нельзя лезть к Генералу, когда он в таком настроении. — Да ладно тебе, Генерал! Я пошутил, никто его трогать не будет! — сразу же отступил тот. — Пойду принесу пива, — Генерал встал со своего места во главе стола, — залакировать вечер. В ответ раздались дружные смешки и весёлые аплодисменты парней. Генерал подошел ближе к барной стойке и принюхался: — Кто это здесь пахнет бананами и кокосовой стружкой? — весело спросил он. — Это я, — омежка повернулся лицом к альфе и стало видно, что ему навряд ли больше восемнадцати, — а почему вы спрашиваете? Вы мой истинный альфа? — Кажется, да, — Генерал подошел ближе к пареньку и потянул носом воздух за его ухом. — Точно, да, — ответил юноша и его без того красивое лицо стало ещё прекраснее от широкой белозубой улыбки, — я тоже это чувствую. — Ты не можешь почувствовать своего истинного альфу просто так, только в течку во время секса … — А я могу, я особенный омега, — уверенно продолжил тот, — вы пахнете хорошо выделанной кожей и оружием… Вы военный? — Может быть… Хочешь, пошли ко мне, познакомимся поближе? — это был явный намёк на секс. — С удовольствием, только заплачу за коктейль, — омега полез в карман, но Генерал остановил его, протянув поперёк стойки руку. — Я заплачу за твой коктейль. Кстати, а что ты пил? Надо же мне знать, какую выпивку предпочитает мой истинный. — Это был коктейль «Сан-Франциско»: немного лёгкого сладкого ликёра и фруктовый сок до верха стакана. Я не пью крепкие напитки, — омега продолжал улыбаться. — А как вас зовут? Я — Ирис. — Ирис, называй меня Генерал, все мои друзья так меня называют, — бросил тот пробный камень, согласится омега или нет. — Хорошо, Генерал, — улыбнулся тот, — поехали к вам? — Поехали. Когда они выходили через вращающиеся двери клуба, им вслед полетели смешки однополчан Генерала: — Ишь, смотрите на него, мне не дал познакомиться, а сам увел его сразу на целую ночь поди, — кричал Болт больше остальных. Альфа привез Ириса к себе в роскошную виллу в дорогом районе. — Не плохо нынче платят военным, я погляжу, — пошутил тот, озираясь по сторонам в холе, украшенном дорогими полотнами современных художников. — Не простым военным, а наёмникам в горячих точках нашей такой не спокойной маленькой планеты, — спокойно ответил альфа и открыл дверь в свою спальню. В небольшой спальне всю видимую площадь комнаты занимала громадная кровать, стоящая напротив огромного, во всю стену, окна, с видом во внутренний дворик с бассейном в форме ступни атланта. На полу деревянный паркет елочкой, желто-золотые шторы и живые цветы в напольной хрустальной вазе — ничего лишнего для спокойного отдыха «скромного» солдата. — Ну и траходром! Вы часто водите сюда омег? — в словах Ириса проскакивало восхищение, но и ревность тоже, он прыгнул попой на кровать и развалился как на своём. — Ты первый истинный омега, которого я сюда привел. — А сколько было не истинных? — сразу догадался о подвохе омега. — На самом деле сюда к себе домой я никогда никого не приводил. Ты единственный удостоился такой сомнительной чести. — Почему сомнительной? Я же ваш истинный омега, быть с вами для меня цель и призвание в жизни! — Ну, ты меня совсем не знаешь… — Вселенная знает и выбрала меня для вас! — Ирис поднял вверх указательный палец. — Прописные истины, как банально. Иди уже сюда, буду тебя целовать и обожать, — Генерал ещё не закончил фразу, а омега уже полз к нему на коленях по кровати. Генерал медленно поднял его майку и начал расцеловывать живот, дальше полетели на пол джинсы. Ноги аккурат после попы все исцеловали. Омега смеялся от щекотки, улыбался поцелуям и сам пытался гладить и ласкать всё, что крутилось возле губ: грудь, живот, плечи альфы. — Нетушки, я ещё не растянул тебя до конца, — смеялся альфа, водя тремя пальцами в проходе. — До какого конца? — смеялся омега. — Дырочка же круглая, нету у неё концов. — До своего конца, — весело отвечал Генерал и продолжал ласкать омегу. В процессе растяжки, Ирис кончил уже три раза: — А вы? Вы сами, когда? — ныл омега, тяжело дыша. — Вам тоже надо «разрядить обойму»! — Я не хочу, чтобы тебе было больно. — Мне не будет больно, ну, Ген, давай уже, — прозвище «Генерал» никто раньше никогда не сокращал, но альфа был согласен — истинному омеге всё можно. Потом, засыпая, омега слышал, как его альфа удивлялся: — Девственник, надо же! Потому как ты резво согласился пойти ко мне домой, я решил, что у тебя уже полгорода альф было. — Не, я хранил себя для своего интимного альфы, — Ирис перевернулся и устроился носом в подмышку Генерала. — Ты имел в виду истинного? Тогда жалко, что нам придётся расстаться… — руки альфы неосознанно гладили плечи омеги. — Как расстаться? Мы обязаны пройти по жизни «рука к руке»! — запротестовал тот. — Нет, а почему не «нога к ноге»? Шучу-шучу! Просто ты много обо мне не знаешь, со мной не просто… — Всё я знаю! Ты замечательный! — омега полностью проснулся и вцепился в руки Генерала. — Не бросай меня! Я без тебя не смогу! Не сейчас, когда я уже нашёл тебя, Ген! — Я наёмник, меня месяцами не бывает дома! — печально сообщил Генерал. — Я готов ждать тебя не месяцы, а целые годы! — омегу опять понесло в патетику. — Ты так хочешь переехать в мой дорогой дом? — ехидно поинтересовался Генерал — раз первое не сработало, может быть это его оттолкнёт? — Не правда, не оскорбляй меня алчностью. У моих родителей дом не меньше, и я их единственный сын. Мы не бедные! И ты мне нужен не ради денег — ты моя жизнь! — омега не выдержал напряжения и расплакался. — Ну вот, я просто, садист, довел своего омегу до слёз в первый же день знакомства! — Не правда! Ты самый нежный и внимательный любовник в мире! Мне было с тобой совсем не больно, хотя это и был мой первый раз! Всем больно, а мне нет! — Ирис загибал пальцы пересчитывая одно и тоже достоинство альфы. — Ладно, тогда я должен тебе ещё кое в чем признаться… Я — садист! Люблю мучить других людей. — Мучай только меня! — не успел омега договорить, как захлебнулся в крике, альфа сильно выкрутил его сосок. — Нет! Больно! Ты что? — Вот видишь, да и что тебя мучить, ты же хороший омега, честный и преданный. Так меня совесть совсем заест, — Генерал уже зализывал следы своего преступления, но омега всё же смотрел на него очень подозрительно. — Ты так сильно хочешь от меня избавиться, что готов даже делать мне больно? Разве у альф нет внутреннего запрета на причинение боли и страданий своим истинным омегам? — Ирис перестал гладить красивое тело рядом и обиженно пытался слезть с кровати. — Есть, поэтому я и не могу быть с тобой. Это не отговорки — я действительно садист. У меня есть другая квартира, снятая через кучу подставных лиц и там я держу сейчас одного альфу-преступника. Мучаю его, а потом лечу, опять мучаю и так далее. — Лечишь зачем? — подозрительно спросил Ирис и даже одеваться перестал от любопытства. — Чтобы не сдох быстро. Ну ещё и потому, что лечить ожоги и другие следы насилия тоже причиняет не хилую боль. Поверь мне! — улыбнулся альфа. — Я хочу на него посмотреть! — потребовал Ирис. — Зачем? Чтобы ненавидеть меня ещё сильнее? Или чтобы сдать властям? — спросил Генерал, но тоже начал одеваться. — Он насильник, изнасиловал своего шестнадцатилетнего жениха, девственного омегу, в его первую течку и ещё друзей пьяных с собой привел. Клянусь тебе он не «подарок». — Я хочу на него посмотреть! — продолжал требовать Ирис. — Не важно зачем! Омега первым отправился в душ, альфа за ним. Потом Генерал и Ирис отвернулись каждый в свою сторону и молча оделись. Генерала не слишком интересовала, зачем это Ирису, он думал лишь о том, как ужасно, грязно и противоестественно выглядит рабство человека, унижения, страдания привязанного голодного пленника. А Ирис не верил ни единому слову альфы — не мог такой внимательный, нежный и любящий человек намеренно мучить и держать в плену другого, даже повинного в изнасиловании. — Хорошо, по дороге расскажешь мне, как он к тебе попал и сколько уже живёт у тебя, — омега нагнулся зашнуровать кроссовки и нечаянно пукнул. — Извини, пук сам убежал. — Ничего — по-доброму засмеялся Генерал, — бывает, — и это сильно разрядило напряжение истинных. Съёмная квартира представляла собой старую грязную спальню с одним маленьким зарешеченным окном, затхлую ванну и старый коридор. Ничего общего с шикарным богато обставленным домом Генерала. На кровати спал, дрожа от холода болезненно худой голый альфа, весь в ссадинах и синяках. — Это он? — шепотом спросил Ирис. — Да, это мой Джер, — альфа почти нежно погладил костлявое бедро, и пленник закричал от страха. — Это ты, сука? Уже пришёл? — Джеральд боялся открыть глаза и только сжался в позе эмбриона, подтянув колени к животу. — Да, это я, милый. Пришёл уже опять, не выдержал долго без тебя. — Почему ты не побил его за мат и оскорбления? — удивился Ирис, не отрывая взгляда от беззащитного дрожащего тела. — Я наказываю его за изнасилование невинного омеги, а не за оскорбления садиста — тут не за что наказывать, — спокойно ответил Генерал, — правда не оскорбляет, а освобождает. Просто не все это понимают, малышик. Он думал, что его захлестнёт ревность к другому альфе, но пока ему нравилось, как плотоядно Ирис рассматривает Джеральда. — Можно его потрогать? — спросил омега, глаза которого загорелись восхищением. Несчастный пленник, не открывая глаз плакал, слёзы катились по дрожащим щекам, в ожидании новых мучений. — Давай! — альфа махнул рукой в сторону кровати. — Не трогайте меня! — заорал пленник, ещё больше сжимаясь в клубок, как позволял наручник, приковывающий его к спинке кровати. Ирис царапнул по боку, из-под ногтей показалась кровь, Джеральд уже привычно заорал, срываясь в истерику. — Ген, возьми меня, — попросил Ирис, гладя кончиками пальцев края свежих царапин пленника. — Второй раз подряд, Ирис, не надо сегодня, — Генерал не хотел причинить боль истинному. — Возьми, прошу тебя, хочется страшно, — омега гладил свои следы на теле пленника одной рукой, другую всунул себе в трусы и остервенело что-то там дёргал. — Он же в полной моей власти, да? Я могу сделать с ним что хочу и мне ничего не будет? Ох-ох-ох, как здорово! Генерал в шоке наблюдал за омегой. Пленник попеременно дрожал от страха или орал от боли, омега удовлетворял сам себя правой рукой и еле дышал от возбуждения и радости: — Он мой! Я могу даже убить его, правда, Ген? — омега ударил пленника кулаком по ребрам, тот заорал и даже не пытался отбиваться, только — скукожился ещё больше. — Убьёшь и где мы ещё такого живого добудем? Помучай немного, а потом мы его полечим, чтобы и назавтра осталось, — альфа гладил по спине своего мальчика, занятого таким интересным делом. — Не домучивать, чтобы не свихнулся, а то он перестанет чувствовать боль и страдания. Пока омега заинтересованно и даже немного влюблённо гладил уже свои следы на теле Джеральда Генерал понял, что судьба послала ему стопроцентно подходящего омегу, такого же, как и он сам садиста и мучителя. «А может даже и побольше моего будет…» — уважительно подумал, когда Ирис сильно сжал в кулаке яйца и без того плачущего альфы. — Полегче, любимый, добьёшь его сразу за один день!