Пачка сигарет

В детстве они с сестрой редко ладили. С раннего возраста между ними росло напряжение, и ссорились они по мелочам, да по глупости. Маленькие были, ничего не понимали. Братишка не делится игрушкой? Отбирает любимую куклу? Ломает песочные куличи, над которыми ты так трудилась? Всегда есть выход — просто начинай плакать. Да, верно. Скажи брату, что не любишь его, ударь его кулаком в глаз, чтобы потом рассказывал дворовым мальчишкам о своём «достижении» в виде фингала… А потом сиди, надув губы и щёки, словно рыба-шар, и смотри на своего обидчика самым что ни на есть хмурым взглядом. Мать посадит любимого брата напротив, который так же, как и ты, скрестил руки на груди и надулся, отведя свой обиженный взгляд в сторону. Любимая мама будет улыбаться, что бы ни случилось. Она возьмёт вас за руки и начнёт мирить. Расскажет ту самую весёлую поговорку из детства, как там было… «Мирись, мирись, да больше не дерись!». Вы с братом одарите друг друга виноватыми взглядами, сестра заплачет и сквозь слёзы и заикания будет выкрикивать очередное «прости». Брат её обнимет и, поглаживая любимую сестру по спине, дабы успокоить, будет шептать: «прощаю, дурочка»… Что бы ни произошло, у них всегда была мама. Она была способна примирить их, несмотря на то, что это не удавалось почти никому. Несмотря на то, что её дети были упёртые до невозможности, она находила к ним подход и будто скрепляла их узы. Благодаря своей матери, они чувствовали, что семья — нечто большее, чем просто слово или понятие. Семья — это то, что давало им стимул жить и стараться ради родных. Чтобы не огорчать маму, они перестали ссориться. Совсем. Конечно, у них бывали недомолвки и мелкие стычки, но их незначительные конфликты быстро угасали, стоило им вспомнить грустное лицо мамы, когда те кричали друг на друга. Им больше нравилось, когда их мама улыбалась. Согласитесь, это, наверное, прекраснейшая картина на свете — улыбка самого дорогого и близкого тебе человека. Им так хотелось видеть её чаще, что они научились преодолевать все трудности вместе. Так им было проще пережить любые невзгоды. Иногда бывало, что вечерами старший брат сидел на кухне, на подоконнике, и смотрел куда-то вдаль. В такие моменты он ни с кем не разговаривал, а лишь безмолвно наблюдал, казалось, за пустотой улицы. Его взгляд не менялся с течением времени. Он смотрел на людей, на их отсутствие, на смену погоды по одинаковому, будто вовсе не видя разницы. Когда наступало время его размышлений, сестра не тревожила его, лишь изредка заглядывала на кухню, проявляя заботу и интересуясь, не голоден ли он. Её брат молча покачивал головой из стороны в сторону, куря сигарету. В один из таких вечеров, казалось бы, ничем не примечательных, её брат снова ушёл на кухню. Он спокойно, не спеша, втягивал в себя никотин и выпускал красивые колечки из сигаретного дыма, что вскоре растворялись в обыкновенную пелену серой, порхающей в воздухе отравы. Он не спешил открывать окно. Ему, вроде как, даже нравилось, когда на кухне было накурено. Сигаретный дым отвлекал его от грустных мыслей. Его сестра стояла на пороге кухни, глядя в его спину, и смотрела, как он медленно потухает, словно окурки, что он выбрасывает в пепельницу. Вскоре ей просто надоело мириться с этим явлением и она, сжав кулаки, подошла к своему старшему брату, одёрнув его за плечо. Он медленно повернул голову в её сторону, слегка вздрогнув от неожиданного прикосновения сестры. — Прекрати дымить, — она нахмурила брови, глядя ему в глаза. — Пожалуйста… — её взгляд немного смягчился, а на лице появилась грустная улыбка. — Выброси пачку сигарет… Купи маме цветы. Его сестрёнка ловко вытащила зажатую между его губ сигарету и поломала ту на две части, поспешно затушив горящий огонёк. Окурок продолжал безустанно тлеть в пепельнице, продолжая заполнять кухню едким запахом курения. Уставшая сестра открыла форточку и взяла брата за руку. Он медленно опустил голову и грустно улыбнулся. Как бы там ни было в детстве, сейчас у них всё по-другому. Теперь они понимают друг друга, как никто другой. Ему хотелось бы, чтобы их мать смогла увидеть улыбки на их лицах хотя бы ещё раз. Последний раз. Но это было чем-то из разряда мистики. Чем-то невозможным. Мёртвые не видят улыбок, верно? — Ты права, — произнёс он, поднимая голову, после чего вышвырнул в открытую форточку целую пачку Мальборо. — Лучше подарить ей цветы, а не едкий запах сигаретного дыма, — брат сжал руку сестры в своей, после чего слез с подоконника. Немного позже, тем же вечером, они оба стояли напротив могилы матери и… улыбались. Кто знает, насколько грустно было бы, если бы среди серого мрамора, из которого высечено надгробие, не было ярких, нежных и красивых цветов? Тех, что так любила их мама… Наверное, она бы сейчас улыбнулась.