~Zz*sS~
ZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZs
Громкий стук сердца отчётливо слышен в этой темноте. Мраке. Зоро шумно дышит, видя своё светлое облачко пара в этой ледяной камере, где нет ни света, ни звука, ничего – только собственный шум в голове, разносимый адреналином по телу. Он разворачивается, крутится по кругу, щурится, всматриваясь и пытаясь хоть что-либо увидеть, но мрак был повсюду. И взмах катаной не разрезал ничего. Зоро сжимает своё единственное оружие, чувствуя тяжесть меча в руке и нагретую кожаную рукоять оледеневшими пальцами. - Зоро… Мечник резко оборачивается. - Зоро, – разносится с другой стороны. Мужчина рассекает воздух, затем ещё раз и ещё раз. - Зоро. Зоро. Зоро… - Кто здесь?! – громкий угрожающий крик срывается с его белых губ. И ток прошивает изнутри, когда он чувствует дыхание совсем рядом, тёплое, касающееся кромки левого уха полными губами, и женский томный вздох: - Зоро… Он резко оборачивается, узнавая этот голос и чувствуя запах ярких цитрусов. - Нами! - Зоро… Предательский шёпот совсем иным голосом вновь касается тёплым дыханием правого уха, заставляя волосы на затылке приподняться дыбом. Он шугается, оборачиваясь, но не видит женщину, которая казалась настолько реальной сейчас, совсем близко. Тут. С ним. Так, что он мог чувствовать тепло её тела и громкое дыхание. - Зоро, - вновь зовут его со стороны. И мечник громко рычит, ухватываясь руками за голову, пытаясь содрать с глаз чёртову слепящую ткань и выковырять из головы этот жуткий шёпот. Не понимая сам, что делает, мечник взмахами катаны рассекает воздух вокруг себя раз за разом, создавая свист, чтобы приглушить невыносимую пытку. Рукоять горит, мышцы напрягаются до судорог. А шёпот вгрызается в виски, перебивая друг друга, сверля в голове мечника словно дрелью, и Зоро хочется отсечь себе уши, чтобы не слышать этого. - Маримо. Всё резко прекращается, окутав и оглушив мечника пустотой и тишиной. Стало слишком тихо. Так неправильно и непривычно тихо, что рука с катаной, замерев, дрожит. Сталь теряется во мраке. Он осторожно поднимает голову, понимая, что здесь оказался не один. Блондин стоит в метре, спиной, как обычно в своём светлом костюме. Одна рука спрятана в карман брюк, вторая придерживает сигарету. - Завитушка, - хриплый, совсем тихий вздох срывается с губ мечника. Парень не слышит его, продолжая стоять спиной и молча курить. - Завитушка, чёрт возьми! – более громко зовёт его Зоро, делая шаг вперёд, затем ещё один и ещё, и понимая, что расстояние между ними не сокращается. - Зоро… - вновь совсем тихо шепчет женский, начинающий покалывать болью висок мечника, голос. - Зоро. Зоро. Зоро… - Завитушка! – кричит мечник, упрямо следуя вперёд, переходя на бег, концентрируясь только на видимой фигуре, боясь потерять его из виду. Рука с катаной вновь дрожит, когда шепот, нарастая, становится одной общей картиной - надоедливой, громкой, невозможной какофонией звуков, давивших изнутри и снаружи, словно они создавали преграду, не давая мечнику свободы. Рука разрезает преграду, губы искривлены в судороге, а из груди рвётся дикий, немыслимый рык. Он знает, что совсем близко. Он знает, что преодолевает расстояние. Он скоро будет здесь, вырвавшись из невозможного плена. Шум усиливается роем, и сознание мечника улавливает слова: - Убей его. - Убей. - Смерть. - Казнь. - Убей… - Нет! - Зоро кричит громко, возносясь над шумом в своей голове. Санджи слышит его, оборачивается. Мечник видит, как воочию, ленивый, незаинтересованный взгляд голубых запоминающихся глаз, завитушчатые брови, светлую копну волос, чуть вьющихся на концах, тонкую шею и ярко выделяющиеся черты острых скул, так соблазнительно манящих, привлекающих внимание и заостряющих черты этому чёрту. Санджи растягивает губы в полуухмылке-полуулыбке, как обычно, беззлобно. Улыбаясь загадочно и многозначительно, так, как умеет только он. Зоро понимает, что стоит совсем рядом, что всё это время он был здесь, совсем близко, настолько, что можно увидеть морщинки в уголках глаз, почувствовать его дыхание, приятный древесный парфюм. - Маримо? Взгляд голубых глаз меняется, и блондин смотрит на него удивленно, нахмурив брови, отчего виднеется тонкая складка на лбу. Зоро замечает мелькнувшую искру страха в голубых глазах и невольно вздрагивает. Санджи сжимает губы, но струйка крови всё равно скользит из уголка вниз, к острому подбородку, окрашивая бледную кожу. Зоро медленно вместе с Санджи опускает взгляд. В тело упирается рукоять белой катаны, окрашивая ткань тёмным пятном, быстро разрастающимся. Зоро не верит в то, что видит. Его рука сжимает привычную кожаную рукоять крепко, до побеления костяшек пальцев. Привычно. Он тянет руку, чувствуя сопротивление и видя первые очертания окровавленного лезвия. - Черт возьми! Он резко поднимает голову, говоря себе, что это не возможно. Это был не Санджи. Напротив стоит Нами. Темнота скрывает большую часть её лица, и мужчина узнаёт девушку по рыжим коротким волосам, по запаху духов и маленькой фигурке. Её полные окровавленные губы мягко двигаются, и мечник запоздало слышит: - Ты сделал всё правильно, Зоро. Ты молодец. - Нет... Очертания девушки неожиданно были размыты откуда-то взявшимся сильным порывом ветра, стиравшим силуэт, словно оголяя скрытую под ней иную фигуру – более высокую, с длинными чёрными локонами, острыми чертами лица и тонкими губами. Робин говорит тише, так, что мечник с усилием разбирает её слова: - Что вы наделали, мечник-сан? Что вы наделали? Зоро опускает взгляд; на темной земле отчётливо виднеется кровавое пятно: алая густая кровь, ещё не застывшая, словно в лучах солнца блестит золотом, окрашивая ткань, длинные пальцы, светлые волосы, белые приоткрытые губы, белоснежный мех тяжелой накидки, и отдельно, в стороне, валяется никому не нужная потерянная корона, окрашенная кровью молодого Принца. Вплавленные бриллианты, потускнев, кажутся такими дешёвыми, что всё величие короны пропадает, делая её какой-то жалкой безделушкой. Санджи лежит совсем неподобающе дворянам - в глупой позе сломанной куклы. И Зоро сложно поверить, что это действительно Принц, та самая завитушка, что изгаляет каждый день нервы мечнику. Только катана никогда не врёт. На белой рукояти новые капли крови, новые будущие въевшиеся пятна, что никогда не сотрутся временем. А лезвие вновь утолило жажду, позволяя с кончика падать на пиджак последним каплям густой королевской крови. - Маримо… - Нет! – громкий возглас раздаётся в комнате. Зоро дышит шумно, ошалело глядя по сторонам и не понимая, где он. Темнота имеет очертания стен, картин, зашторенного окна. Громкий стук сердца, отдаваясь шумом в ушах, ещё шепчет последнее воспоминание, повторяя его вновь и вновь. Мужчина усаживается на постели, одной рукой удерживая раскалывающуюся надвое голову, растирая капли пота на горячем теле. Он закрывает глаза на несколько секунд, пытаясь успокоить себя. Это был всего лишь кошмар. Санджи идёт по знакомому узкому коридору, ещё такому, каким он помнил его из детства: высокие стены, пугающие портреты, тусклый свет от светильников. Кончиками пальцев он водит по холодной стене, ощущая шероховатость от соприкосновений. Он идёт уверенно, не зная, куда конкретно, но тело, словно отделённое от сознания, ведёт его вперёд. Санджи мог бы сказать, что он чувствует себя так, словно заключён в невидимый кокон. Невозможно развернуться или углядеть что-то иное, его взор направлен только вперёд. Он видит, как собственной рукой толкает тяжелую дубовую дверь, отворяя покои. Была ночь, в покоях не горел свет, и было тепло. Санджи бесшумно ступает вперёд, сминая ворсистый ковёр, проходя дальше, сквозь прихожую, направляясь к потайной двери и вновь толкая, заставляя её одним лишь прикосновением отвориться. Эта комната была меньше, но светлее прежней. Взор Санджи направлен на тусклое свечение - то свет луны, падая на россыпь бриллиантов, приобретает некий магический, сказочный ореол, окутывая корону нежной вуалью. Она покоится на бархате, у стола, ничем не прикрытая и не охраняемая от воров. Санджи пытается по привычке хмуриться, но ему это не удаётся. Неожиданно внимание его привлекает шумный вздох со стороны окон. И развернувшись, он вглядывается. Вся стена была представлена в виде лоджии, огромные окна расшторены, показывая темное звёздное небо и свет не менее огромной луны, падающий и высветляющий ложе. Тёмным силуэтом видна сгорбленная фигура, и, прищурившись, Санджи начинает осознавать, кто это. Мягкий свет серебристым покрывалом очерчивает мускулы загорелой широкой спины, показывая, как ходят мышцы мужчины, когда он подаётся вперёд. Он гибок, как огромный дикий зверь, вцепляющийся в мокрое покрывало постели до побеления костяшек пальцев. Согнутые в локтях, мощные, гибкие руки дрожат от напряжения. Одеяло сбилось куда-то в сторону и, кажется, скоро свалится окончательно. Чужие ноги обвивают талию мужчины, так сильно контрастируя с ним цветом кожи. Чужие сильные руки сжимают широкие плечи, удерживая себя на месте, когда мужчина подаётся вперёд, быстро, дико, страстно. Слишком широкие ладони, слишком знакомые перстни на пальцах, выступающие вены на костяшках и шрамы. Санджи знает эти руки и помнит боль от каждого шрама. Затем сбившееся шумное дыхание, и осознание приходит так быстро и резко, что неожиданно мир перевернулся. Он видит над собой Зоро; видит, как помутневшие тёмные глаза неотрывно смотрят в его, как потрескались иссохшие от частого и быстрого дыхания губы. Капли пота скользят по мокрому широкому лбу, срываются у скулы, падая и смешиваясь с потом Санджи. Стало так жарко, словно в тартаре Ада, так тесно, словно он оказался в маленькой неудобной ловушке. Зоро подаётся вновь и вновь, принося сладкое тягучее желание, ещё больше раззадоривая ненасытную жажду. Руки вцепляются в плечи ещё сильнее, остатками здравого смысла пытаясь вырваться и остановить это безумие, но мощным напором Зоро сносит любые противоречия. Так жарко и душно, что Санджи задыхается вместе с Зоро. Глотает остатки воздуха вместе с ним на пару. Ноги бессильно, пронзённые судорогой, скользят о чужие мокрые бёдра. И в последнем мгновении он видит отблески луны в трёх каплях длинных серёг и слышит последний шепот низкого хриплого тембра. - Санджи, я… Санджи резко вскакивает на постели, громко дыша, и ошалело глядя на пустую кровать. Спальня. За окном была ночь. Разбросанные вещи на полу были его. После изнурительного дня Санджи даже не помнит, как добрался до кровати. Рядом никого не было. Он водит рукой по собственным волосам, стирая остатки пота со лба, затем ощупывает горло, грудь, словно стирая те последние ощущения, и, спустившись рукой вниз, под штаны, он замирает. Его губы искривляются в гримасе, и парень сгибается, медленно опускаясь на постель, сдерживая себя, чтобы не застонать от отчаяния. В двух противоположных комнатах в один миг раздаётся красноречивое злобное ругательство: - Что, чёрт возьми, это было?!